Вчера в Москву намеревался прибыть министр морских дел и рыболовства Республики Корея Ю Сам Нам. Во время незапланированного визита он хотел добиться от российской стороны увеличения для южнокорейцев квот на промысел в российской экономической зоне в 2002 году. Однако вместо переговоров вышел конфуз -- Госкомрыболовство России оказалось не готово принять гостя из Сеула.

«Рыболовная проблема» неожиданно политизировалась летом этого года и серьезно осложнила отношения между Россией, Японией и Кореей. При этом не исключена ее дальнейшая эскалация. После 1991 года, когда южнокорейцы подписали с Россией соглашение о рыболовстве, им ежегодно выделялись квоты на лов в российской экономической зоне, в том числе в последние три года -- и у Южных Курил. В 2001 году квоты на вылов сайры в этом районе Госкомрыболовство предоставило судам Республики Корея (15 тыс. тонн) и КНДР (8 тыс. тонн), а на 12,4 тыс. тонн квоты купила на аукционе Минэкономразвития украинская компания, представляющая интересы Тайваня.

Новое японское правительство Дзюнъитиро Коидзуми увидело в этом повод для «демонстрации флага»: мол, острова наши, а мы никому ловить возле них разрешения не давали. Министр иностранных дел Японии засыпала российского коллегу письмами, требуя, чтобы выданные квоты были аннулированы. А 20 августа с посланием по этому вопросу к Владимиру Путину обратился сам г-н Коидзуми. Одновременно японцы оказывали сильнейшее давление на Сеул с тем, чтобы не допустить сначала захода корейских судов в спорные воды, а потом отказаться от планов лова в них на будущее. Они даже отозвали лицензии, выданные корейским рыбакам на лов в экономзоне Японии у островов Санрику.

Российский МИД посчитал японские протесты «неуместными» (острова наши) и призвал японцев не политизировать «чисто коммерческий» вопрос. Однако маховик скандала уже набрал обороты. И в конце концов в Москве решили не ссориться с японцами по столь пустяковому поводу. К тому же замаячила возможность в обмен на отказ от принципиальности слегка подзаработать -- в частности, добиться от японцев согласия на борьбу с контрабандой морепродуктов российскими рыбопромышленниками и браконьерством (чуть ли не 90% выловленной в дальневосточных морях рыбы попадает напрямую в иностранные, в основном японские порты, безо всяких пошлин и налогов!) Начался торг по дипломатическим каналам -- казалось бы, решение проблемы переведено в спокойное русло.

Но тут взорвались корейцы. Сговор «великих соседей» за спиной у Кореи по какому бы то ни было поводу, затрагивающему корейские интересы, это для эмоциональных корейцев настоящая гремучая смесь, да еще в условиях ожесточенной политической битвы оппозиции с администрацией Ким Дэ Чжуна. В Москву заспешили эмиссары корейского правительства. Они заявляли, что Южная Корея хочет продолжать лов именно в зоне у Южных Курил, где, мол, у корейцев «сформировались рыболовные интересы» (это за три-то года), а Россия, мол, нарушит международно-правовые договоренности с Республикой Корея, если пойдет на поводу у Японии. Сообщения в начале октября о том, что Россия и Япония «почти договорились», спровоцировали еще более резкие демарши. Южнокорейский МИД вызвал послов Японии и России и заявил: «Традиционные права Южной Кореи на промысел вблизи Южных Курил не должны ущемляться ни при каких обстоятельствах». 19 октября на встрече в Шанхае в рамках форума АТЭС президент РК Ким Дэ Чжун чуть ли не всю встречу с Путиным посвятил обсуждению этой темы.

С самого начала, впрочем, было понятно, что корейцам «ловить нечего» -- во всяком случае в переносном смысле. Для Москвы отношения с Токио куда важнее, к тому же корейские претензии малообоснованны. Дело России, кого и на каких условиях пускать пользоваться своим имуществом, а рыба в экономзоне несомненно является таковым. Экономическая цена вопроса невелика. В общем объеме морской продукции Южной Кореи сайра занимает лишь жалкие 0,4%, и даже для промысловиков Пусана (которым правительство передает квоту у Южных Курил) она составляет всего 2% вылова. Лов ведут всего 26 старых шхун с экипажем 750 человек, прибыль оценивается не более чем в 3 млн долларов. Да никто на эту прибыль и не покушается -- сайра водится не только у Южных Курил.

Однако учитывая богатый опыт скандалов в двусторонних отношениях, на этот раз корейцев внимательно выслушали и предложили компромисс: ловить в российских водах под российским флагом от имени некоего СП. Но это опять не устроило упрямых японцев. В итоге корейцам пришлось тихо снять свои претензии. На заседании российско-корейской комиссии по сотрудничеству в области рыболовства в Сеуле в конце ноября корейцам предложили новые районы лова -- севернее и восточнее нынешних. При этом квоту на сайру даже увеличили. Корейцы было согласились, но тут всплыла более серьезная проблема. И переговоры были прерваны.

Постановление российского правительства запретило с 2002 года лов минтая в Охотском море -- а эта рыба для корейцев куда важнее сайры. Квоты же в Беринговом море, предлагаемые Госкомрыболовством, они считают недостаточными -- и, если не получат желаемого, грозятся возобновить лов в так называемой «баранке» нейтральных вод в центре Охотского моря. В свое время немалых трудов стоило заставить южнокорейцев (а с ними китайцев и поляков) отказаться от этого промысла, подорвавшего запасы охотоморского минтая. Теперь же, когда национальное самолюбие корейцев уязвлено историей с южнокурильской сайрой, хватит ли у них мудрости не пойти на обострение? Попробуй корейские рыбаки зайти в Охотское море -- кризис может приобрести не только двусторонний, но и общерегиональный характер. А между тем от японцев, из-за которых изначально и разгорелся весь сыр-бор, ни Россия, ни Корея пока никакой компенсации не получили. Стоило ли идти на уступки?