На выезде из Цхинвали, столицы бывшей автономной области в составе Грузии, а ныне -- никем не признанной Республики Южная Осетия -- обугленное «чертово колесо». Оно сгорело в начала 90-х, когда на территории Советского Союза начало раскручиваться колесо совсем другое, действительно дьявольское. Этому колесу уже давно хотят дать обратный ход и в Тбилиси, и в Цхинвали. Вот только никто не знает, как это сделать.

«Что наша независимость? Уже 11 лет, как ее провозгласили, 9 лет, как с грузинами воевали, а не смогли ни с Северной Осетией объединиться, ни экономических благ получить. Давайте честно: без экономики Грузии нам не выжить», -- премьер-министр Южной Осетии Дмитрий Санакоев высказывается откровенно -- через несколько дней он покинет свой пост, уступив место команде нового президента, которого жители республики выбрали в прошлый четверг. В свои 32 года он успел и повоевать во время конфликта 1989--1992 годов, и покрасоваться в генеральском мундире министра обороны на традиционных сентябрьских парадах в День независимости.

«Было у нас в советское время два флагмана промышленности союзного подчинения -- заводы «Эмальпровод» и «Электровибромашина», -- вспоминает Санакоев. (Во время войны с грузинами на «Вибромашине», производившей спецтехнику для горняков всего СССР, произошла «конверсия наоборот» -- собирали самодельное стрелковое оружие. -- Ред.). -- И что теперь? Связи разрушены, экономика на нуле. Бюджет республики -- 2 миллиона долларов. Средняя зарплата -- 400 рублей, пенсия -- 170. Буханка хлеба стоит 5 рублей. 60% поступлений в бюджет -- это доходы от Транскавказской магистрали. Северная Осетия считает, что мы должны оставаться в составе Грузии. Помогают энергопоставками, но не бесплатно, конечно. Свет даем утром на полтора часа и вечером -- с пяти часов до полуночи. Больше народ оплачивать не в состоянии... Вот были бы в Тбилиси смелее, вкладывали бы сюда деньги... Тогда народ поверил бы грузинам», -- вздыхает Санакоев.
Как воспитать боевика

В следующем году исполнится десять лет с того момента, как Борис Ельцин и Эдуард Шеварднадзе подписали в Дагомысе соглашение о разведении сторон российскими миротворцами. В вооруженном конфликте погибли почти 800 осетин и 500 грузин. Тогдашний ввод российских миротворцев уходящий президент Южной Осетии Людвиг Чибиров называет «началом новой, мирной, жизни».

Почему два народа, веками жившие вместе, начали истреблять друг друга? Первому президенту Грузии Звиаду Гамсахурдиа, у которого не ладилось с управлением государством, нужен был образ врага, чтобы оправдать свои просчеты. Тут-то и подвернулись осетины. Тем более что цхинвальские политики, опьяненные захлестнувшей Советский Союз атмосферой национальной свободы, потребовали суверенитета, а потом и самочинно провозгласили республику.

Роланда, моего одноклассника по тбилисской школе, сначала уволили с работы, потом его ребенка выгнали из детсада. Только за то, что он осетин. Другого выхода, кроме как перебираться в Цхинвали и брать автомат, Роланду не оставили. Так интеллигентный городской юноша из Тбилиси превратился в боевика. В Южной Осетии к грузинам, понятное дело, относились «адекватно».

Республику блокировали гвардейцы, бежать в Северную Осетию можно было только через тоннель на Рокском перевале. Тогдашнего пламенного югоосетинского лидера Тореза Кулумбегова звиадисты арестовали, но свергнувшие Гамсахурдиа Джаба Иоселиани, Тенгиз Сигуа и Тенгиз Китовани выдали его в знак «разрядки». Кровопролитие не могли остановить еще несколько месяцев.
Школа с видом на кладбище

Сегодня сто километров от Тбилиси до Цхинвали можно преодолеть на рейсовом автобусе за два часа. Осетины именуют столицу по-своему -- Цхинвал. Во время конфликта использование или неиспользование одной буквы могло стоить жизни.

Первые «ласточки независимости» встречаются после родины Сталина -- Гори (кстати, осетины считают вождя соплеменником, на днях в селе Тбети вблизи Цхинвали установили бюст Иосифу Виссарионовичу). Это автомобильные номера с буквами «РЮО» -- Республика Южная Осетия. Своих паспортов здесь нет -- по договоренности с Грузией и Россией, сохранившей для Южной Осетии из «гуманитарных соображений» безвизовое передвижение, используют советские загранпаспорта. Новый президент -- бывший первый секретарь Цхинвальского горкома комсомола, 37-летний предприниматель Эдуард Кокоев (сам он просит называть его на осетинский манер -- Кокойти) имеет российское гражданство.

Наблюдателями на выборы приезжают представители таких же виртуальных постсоветских образований -- Абхазии, Приднестровья, Нагорного Карабаха -- и некоторые российские парламентарии. Особенно здесь уважают Виктора Алксниса, обещающего со временем принять Южную Осетию в состав Российской Федерации. Эдуард Кокоев выиграл под старым лозунгом объединения с Аланией, но ставку сделал на новое поколение южных осетин, пообещав им цивилизованную жизнь -- КВН, дискоклубы и прочее.

-- С Грузией надо строить договорные, добрососедские отношения, -- размышляет он на избирательном участке. -- Но пусть сначала Шеварднадзе извинится за геноцид осетин. По законам Кавказа между кровниками первыми должны извиниться те, кто войну начал. А вообще, у меня очень много друзей среди грузин. Вот, знаете, олимпийский чемпион по борьбе Давид Гобеджишвили агитировал голосовать за меня.

Недоброжелатели утверждают, что Южная Осетия существует за счет «внебюджетных» поступлений от дороги -- контрабанды наркотиков, бензина, поддельной водки, безакцизных продуктов... Сейчас, например, трасса ярко-желтая: из Аджарии везут мандарины, сдают перекупщикам на рынке «Фаллой» на въезде в Цхинвали, те же -- дальше, в Россию. С приходом нового президента ничего не изменится, говорят скептики, просто один клан сменит другой.

-- Это все домыслы и «черный» пиар. Есть, конечно, группа лиц, зарабатывающих на контрабанде, и моя главная задача -- бороться с ними. Я не потерплю ни одного наркобарона в Южной Осетии, -- гневается Кокоев.

Интервью президент дает во дворике родной цхинвальской школы №5 на улице Ленина. В двух шагах -- десятки могил. Город простреливался грузинскими гвардейцами со всех сторон, поэтому погибших осетины хоронили здесь, вывезти на кладбище не могли. Половина города до сих пор в руинах, многие грузинские дома сожжены. Из школьных окон дети видят плиты на могилах своих родных и близких. Не слишком подходящий фон для «добрососедских отношений».
Тост за великую Россию

В семье Хасиевых, актера и воспитательницы детсада, трое детей и столько же внуков. У Вильгельма зарплата -- триста рублей, у Зиты -- 110. «Не будем мы с Грузией жить, мы ей больше не доверяем. А вообще, война была абсурдной. Вот у нас зять и невестка -- грузины. Но все же нам лучше с Северной Осетией было бы».

Самый актуальный вопрос -- возвращение 40 тысяч беженцев, это почти половина довоенного населения. Грузины перебрались в основном в Тбилиси и Гори, осетины -- в Северную Осетию. На рынке в Цхинвали грузины и осетины торгуют рядом, повсюду в Южной Осетии принимают грузинские лари, но затянувшаяся неопределенность правовых взаимоотношений делает примирение хрупким. Поэтому и в Тбилиси, и в Цхинвали соглашаются с тем, что говорить о выводе российских миротворцев еще очень рано.

Дагомысским соглашением определено, что Грузия выплатит две трети нанесенного войной ущерба, Россия -- одну треть. Тбилиси за все годы не прислал практически ничего. Россия иногда «подбрасывала». В этом году Юрий Лужков передал Цхинвали коммунальную технику, прислал учебники. Тбилиси политических предложений не делает, выжидая, пока экономические неурядицы сами вернут строптивцев в общее государство. Тем более что в отличие от Абхазии в Южной Осетии народная дипломатия взяла свое, возобновление вооруженного противостояния практически невозможно.

69-летний Людвиг Чибиров, историк по образованию, проигравший вторые для себя президентские выборы, не может объяснить причину неудачи. «Обидно, конечно, но ведь так и французы «отблагодарили» моего любимого политика де Голля. Моя совесть чиста -- я вывел республику из хаоса и анархии, создал государство, де-факто признанное в мире. А вообще-то я счастлив, что ухожу. Займусь опять своим делом, я ведь член Российской академии естественных наук. Наверное, я слишком либеральничал, а нашему народу нужна жесткость. Забыли они, что имели тогда, после конфликта, и что сейчас. Я когда республику возглавил, знаете, на что первым делом деньги нашел? На тюрьму. А то у нас беспредел был, а тюрьмы не было. Сейчас тюрьма есть. ГЭС строим, киноконцертный зал в прошлом году сдали. Восемь новых школ, 37 -- отремонтированных. Нет, поверили в этот кокоевский дурман -- бары, клубы. Кампанию они с Кочиевым (спикер парламента. -- Ред.) вели нечистоплотно, не за себя, а против меня. Привезли имиджмейкеров из России. Меня поддерживали Лужков, Дзасохов, Коков и другие лидеры Северного Кавказа. Не сработало. Кто стоит за Кокоевым? Знаю, например, что главный тренер сборной России по вольной борьбе Джамболат Тедеев...»

В ста метрах от здания, где расположены кабинеты президента и премьера, прямо на улице, дюжина молодых осетин пьет водку, запивая знаменитым цхинвальским пивом. Ни у кого из них нет постоянной работы, зато есть надежда на «великую Россию». Поэтому сначала тост за мир, а потом за Москву, приславшую миротворцев и обещавшую когда-то помочь материально.