Однажды, не в лучший момент своей жизни, композитор Арнольд Шенберг решил стать профессиональным живописцем и зарабатывать изготовлением заказных портретов. К счастью, ему это не удалось. Шенберг остался композитором, но и занятий живописью не бросил. И продолжал писать -- не по заказу, для себя -- автопортреты, портреты, пейзажи. Особенно интересны автопортреты -- беспощадный взгляд на себя, в себя, обнажение ощущений, подобное тому, которое есть и в музыке Шенберга.

А для тех, кому трудно оценить выразительную, но все же любительскую живопись Шенберга, выставка «Шенберг и Кандинский» дает возможность увидеть, наконец, в родных стенах произведения Кандинского. Постоянно путешествующие с одной выставки на другую, они, как когда-то их автор, редко бывают на родине. Так что в Москве с Шенбергом Кандинский встретился почти чудом. Блистательная, гармоничная живопись Кандинского и дилетантские, шокирующие своей откровенностью полотна Шенберга близки не механически -- дружбой и знакомством авторов, -- а бескомпромиссной чистотой выражения. Самым важным для них было адекватное воплощение внутреннего мира, полное соответствие замыслу, избавление от всего лишнего.

Кандинского и Шенберга связывало и отчаянное преодоление принятых условностей. Они разрушили основы искусства своего времени: Кандинский -- форму в живописи, Шенберг -- тональность в музыке. Их свело время. Они начали переписываться в 1911 году. Это была эпоха поиска новой идентичности, подлинного синтеза, почти неограниченной свободы выбора. И развело их тоже время, всего десятилетие спустя потребовавшее жесткой определенности. Странная, основанная на недоразумении размолвка удивительным образом имела под собой национальную почву: Шенберг несправедливо заподозрил Кандинского в антисемитизме. В пору начала их дружбы национальной проблемы просто не существовало: ни для жившего в Германии русского Кандинского, ни для еврея Шенберга, австрийского патриота.

Выставка -- часть фестиваля, включающего симпозиум и музыкальные вечера. Фестиваль оказался неожиданной параллелью традиционным «Декабрьским вечерам» Пушкинского музея. Для Москвы -- невероятная роскошь, для музеев -- негласное соревнование. Творчество Шенберга могло бы стать темой «Декабрьских вечеров» Пушкинского музея, но владельцы работ выдвинули строжайшее условие: картины могут быть выставлены только в помещении с климатическим контролем, которого в ГМИИ нет. Кристиан Майер: «Шенберг нуждается в помощи Кандинского»

Доктор Кристиан МАЙЕР -- директор центра Арнольда Шенберга в Вене, член правления фонда Леопольда. В интервью нашему корреспонденту Фаине БАЛАХОВСКОЙ он рассказал о деятельности центра и о проблемах презентации искусства авангарда в современном мире.

-- Выставка «Шенберг и Кандинский» -- сложное сопоставление великого живописца и великого композитора, но мы не слышим музыку, а лишь видим живопись. Насколько это корректно по отношению к композитору?

-- Мы живем в очень визуальном мире, и это нелегко для музыкантов. Особенно для такого композитора, как Шенберг, которого до сих пор многие считают трудным для восприятия. После прошедшей в Вене выставки «Шенберг и Кандинский» посетители признавались, что только теперь поняли, что делал Шенберг. Кандинский помогает понять музыку Шенберга. Музыка очень абстрактна, даже более, чем абстрактная живопись. Шенберг нуждается в помощи Кандинского.

-- Вы не впервые показываете живопись Шенберга в сопоставлении с Кандинским, другими художниками русского авангарда.

-- В нашем собрании около 160 живописных произведений Шенберга. У нас архив, исследовательский центр, а не музей, но мы делаем много выставок, в том числе и выставки, связанные с Кандинским. В прошлом году мы показывали большую выставку «Кандинский и Шенберг» в Вене. Для этой выставки произведения Кандинского собирались из многих музеев мира -- из Мюнхена, Центра Помпиду, других мест. Очень важна для выставки была картина «Импрессия III» (Концерт), написанная под впечатлением от концерта Шенберга. Вместе с Русским музеем мы делали выставку в Италии, затем выставку в Петербурге на тему «Шенберг и Русский авангард», это был совершенно новый контекст, я открыл для себя новых художников, например Кульбина.

-- Кульбин был любитель, а не профессиональный живописец. В начале века дилетанты играли важную роль в поиске нового языка. Музыканты писали музыку, поэты -- картины... Картины Шенберга в этом контексте смотрятся органично.

-- Шенберг был абсолютным дилетантом в живописи, он и сам это признавал, но он был любителем и в музыке, поскольку не получил высшего академического образования. Его жизнь была полна противоречий: традиционно мыслящий человек стал революционером в музыке; поклонник монархии был вынужден покинуть родину из-за своего еврейского происхождения и уехать в демократическую Америку. У Шенберга было удивительной силы стремление выразить себя. В музыке у него были великие идолы: Вагнер, Моцарт, Брамс. Но в том, что касается живописи, Вена в начале века была очень специальным местом: одна выставка Ван Гога, одна выставка Мунка -- и все. Шенберг ничего не знал, например, об импрессионистах и был вынужден совершенно самостоятельно развивать свои живописные идеи.

-- Вы -- член фонда Леопольда. Несколько лет назад принадлежащие фонду картины Эгона Шиле были арестованы в США -- в рамках широкого и очень противоречивого процесса возврата художественных ценностей наследникам жертв нацизма.

-- Картины все еще в Америке, но мы смогли доказать, что они были приобретены совершенно законным путем и это никак не связано ни с войной, ни с нацизмом. За картины были заплачены большие деньги, которые на многие годы определили высокие цены на картины Шиле на рынке. Сейчас, после многолетних судебных процессов, все идет к тому, что картины будут возвращены фонду. Существует еще один аспект проблемы: фонд Леопольда охотно показывает принадлежащие ему картины, люди же, претендующие на них, чаще всего продают затем картины в закрытые для публики частные собрания. Несмотря на это, незаконно полученные ценности должны быть возвращены. Я имею в виду, например, коллекцию Ротшильдов. Я знаю, что такие проблемы существуют и в России, и понимаю, что Эрмитажу очень трудно расстаться с замечательными картинами из коллекции Кребса, которые представлены сейчас на выставке Клода Моне в Пушкинском музее.