На вопросы корреспондента газеты «Время новостей» ответил генеральный директор Минского автомобильного завода Валентин ГУРИНОВИЧ.

-- Как вы относитесь к возможности акционирования завода и участию в его развитии иностранных инвесторов, в том числе российских?

-- Минский автозавод -- это большой сборочный цех. 65% материалов и комплектующих мы завозим из России -- начиная от металла и заканчивая двигателями, электрожгутами и прочим. Рынок сбыта в основном российский -- 80% нашей техники уходит туда. То, что «Сибал» предложил нам объединиться в холдинг, правильно. Мы сегодня отстали, причем прилично. Я не разделяю в этой оценке Россию и Белоруссию. В 1998 году, не видя иного выхода, мы вместе с ярославцами создали «Белрусавто». То есть попытались переломить ситуацию за счет кредитов союзного бюджета на техническое перевооружение. Но получить мы смогли едва ли десятую долю того, что нам нужно.

-- Вы ведете речь об организационном объединении?

-- Я прекрасно понимаю, что ни один инвестор не вложит в нас деньги, не имея доли собственности в предприятии. В России этот вопрос в принципе решен. Я вижу, как, например, работает Павловский автобусный завод, вошедший в «Руспромавто». Я разговаривал с его директором. Они обеспечены оборотными средствами. Создана структура, которая занимается сбытом, у директора не болит голова об этом. Производство выросло. В общем, мое мнение о вхождении в «Руспромавто» положительное. Но я не являюсь собственником завода, предприятие у нас государственное.

-- Но, по вашему мнению, политическое решение об объединении существует?

-- Думаю, что политическое решение появится после того, как руководству республики будут представлены соответствующие документы.

-- Вы считаете, что рациональные аргументы могут убедить руководство республики пойти на акционирование завода?

-- Не в акционировании дело. Мы были в графике президента по акционированию предприятий в 1997--1998 годах. Мы получили согласие трудового коллектива. Но для чего было акционироваться, если не было видно потенциального инвестора? Сейчас он виден. Правда, если бы ко мне с тем же предложением обратились западные производители автомобилей, я бы ни за что не согласился.

-- Чем же российские лучше?

-- Я знаю опыт работы западных фирм с нашими коллегами из стран бывшего соцлагеря. Как сегодня себя чувствует чешский ЛиАЗ? Нет его на рынке. Ко мне приезжал классный специалист с ЛиАЗа, сидел у меня, плакал. Никогда, говорит, не думал, что все так кончится. «Татра» выпускает всего около тысячи машин в год. Принципиальная разница между российским инвестором -- если бы он был -- и, к примеру, немецким вот в чем. Немецкий инвестор заинтересован в рынке, он покупает не завод, а рынок, который наполнит чем угодно, только не нашими машинами. А российский инвестор заинтересован в том, чтобы дать работу своим. Я уверен, что только сильное автомобильное объединение сумеет противостоять иностранному засилью. Поодиночке гнаться за ними бесполезно, нас просто растопчут.

-- Много ли денег вам нужно для технического перевооружения завода?

-- Около 250 млн долл. в течение примерно пяти лет. Тогда мы выйдем на мировой уровень.

-- А вы не опасаетесь, что новый инвестор, пообещав такие вложения, потребует смены менеджмента?

-- Если это пойдет на благо завода -- я согласен.

См. также материал «Запрягайте, хлопцы, зубров»