Вечером 19 августа, в 20.35, Российское телевидение покажет фильм известного режиссера-документалиста Александра Стефановича «Жаркий август 91-го года». Это его второй фильм о путче. Первый, «Кремлевский заговор», был сделан по свежим следам событий, практически одновременно с известной (и одноименной) книгой прокуроров Евгения Лисова и Валентина Степанкова. Тогда фильм снимался для английской телекомпании на швейцарские деньги и был показан во многих странах мира. Но не в России. Как объясняет Александр Стефанович, руководитель одного из главных российских телеканалов сказал ему, когда он привез ленту в Москву: «Запомните, этот фильм никогда в России показан не будет. Он, во-первых, ломает официальную версию событий, а во-вторых, затрагивает интересы людей, которых мы не имеем права трогать».

Прошло восемь лет, гэкачеписты вышли на свободу, судебный процесс над ними увял не начавшись, Лукьянов, Язов и Крючков выпустили книги о тех своих героических делах в те дни. Стефановича все это, как он сам говорит, заводило. Но на этот раз его интерес к теме разделил телеканал РТР. Участие в проекте в качестве комментатора согласился принять Николай Сванидзе. В основе нового фильма лежат в основном архивные материалы -- 180 часов видеозаписей допросов членов ГКЧП, хроника. Но есть и специально снятые интервью -- с Павлом Грачевым, Дмитрием Язовым, Александром Коржаковым.

Один из тех, кого прежде нельзя было «трогать», -- Павел Грачев, в дни путча командующий воздушно-десантными войсками СССР, а впоследствии министр обороны России. Его интервью для фильма -- одно из самых любопытных. Прежде всего потому, что Павел Сергеевич, кажется, впервые публично рассказал о том, как он не только «проваливал» путч, но и участвовал в его подготовке. Пересказывать весь фильм нет смысла -- лучше его послезавтра посмотреть. Но если выдернуть из сюжетной канвы лишь одну «нитку» -- рассказ Павла Грачева, тоже получится не вполне привычная для читателя картинка из отечественной истории. Интервью цитируется по первичной фонограмме, которую мы с режиссером смотрели на монтажном столе. Многое из рассказанного в фильм не поместилось, так что это, можно сказать, первая и единственная публикация.

Итак, Михаил Горбачев улетел в Форос, а министр обороны маршал Язов на очередном совещании «ни с того ни с сего» похвалил генерала Грачева и попросил его остаться.


Павел Грачев: «Я в политике слабак»

-- Ну Язов и говорит: поезжай сейчас к Крючкову, он тебя ждет. Я от КГБ вообще держался подальше, только по книжкам знал это дело. А тут Крючков, с которым я не знаком, меня ждет... Поехал. Крючков сам выходит мне навстречу. Обнял за плечи: «Слышал-слышал, молодец, теперь надо с тобой познакомиться... Хороший командир...» Суть разговора сводилась в общем к следующему. Внутриполитическая обстановка в стране нестабильна. Все это может привести к хаосу и негативным настроениям отдельных слоев населения. А в дальнейшем -- даже к гражданской войне. Эту обстановку надо исправлять. Конечно, в первую очередь политическим путем -- это смена руководства, тем более что Михаил Сергеевич Горбачев болен, тяжело болен, и возможно, что он через несколько дней подаст в отставку. Но в связи с тем, что его уход разные люди могут расценить по-разному, необходимо выработать план действий политического руководства страны в нестандартной обстановке. С этой целью необходимо проработать проект плана и представить его на рассмотрение политического руководства страны. Я задал единственный вопрос: «А я-то при чем здесь? Я командующий воздушно-десантными войсками. Я в политике слабак, меня этому делу не учили. Я могу поехать, там, воевать, обучать солдат... По-моему, это не в мой адрес». «Нет, в ваш адрес. В случае напряженной обстановки в стране десантники в первую очередь нам потребуются, чтобы вместе с соответствующими органами государственной безопасности стабилизировать обстановку». Я говорю: «Если стрелять по народу -- то исключается». «Нет, ни в коем случае». Говорил он тихо, спокойно, но в этом тихом спокойном голосе была такая... мощь внутренняя. Я говорю: «Ну, если так, я доложу министру обороны». «С министром обороны все согласовано». «А что мне нужно делать?» «Вам нужно встретиться с двумя людьми. Есть хорошая дача, там отдохнете и заодно поработаете». Действительно, на следующий день я подъехал к посту ГАИ по Ленинградскому шоссе. Черная «Волга» стоит. Встречают два молодых человека. Представились по именам. Предложили мне пересесть из моей машины в их, а свою машину отправить. Я понял -- конспирация какая-то, сразу Штирлица вспомнил. Петляли-петляли, в конце концов действительно в такой красивый особнячок приехали, там уже стол накрыт, хозяйка бегает, больше никого, ни души, тишина. Начали с обеда. Потом я говорю: «Ребята, обед обедом, объясните, что мы будем делать». Один из них и говорит: «Пал Сергеич, нам поручено разработать проект решения политического руководства на случай передачи политической власти от Горбачева другому лидеру нашего государства». «А кто другой?» «Мы сами не знаем». Ребята, когда я с ними дальше познакомился, понял, не в восторге были от полученной задачи. Я им сразу сказал: «Мужики. Значит, будем так. Если что-то военное -- или война или воевать с народом, -- я ухожу». «Вы думаете, мы не понимаем? Поэтому нам надо троим доложить таким образом, чтобы все это шло плавно, какая-то передача, какие-то мероприятия, чтобы тоже мирно...»

Положили на стол большую такую охапку бумаг. Я спрашиваю: «А это что такое?» А это, оказывается, «точняки» (на жаргоне спецслужб -- точная информация. -- Ред.), варианты перехода власти от одного правителя к другому в различных странах. «Вы там что, тоже работали?» Ну, они поулыбались, конечно. Пошутили. Я еще раз повторяю: они не в восторге были от полученной задачи.

«Пал Сергеич, если мы будем привлекать войска для усиленной охраны объектов, вы можете расписать, что нужно усиливать в городе Москве?» Я говорю: «Вы ж знаете революцию 17-го года? Здания правительства, мэрии, банки, вокзалы, телефонные станции, телевизионные помещения... Можно набросать, конечно». «И состав сил и средств, пожалуйста». «А что состав сил и средств? У нас Тульская воздушно-десантная дивизия готова усилить любой объект».

Неделю работали. В конце концов, видимо, Крючков потребовал что-то привезти. Подготовили основной доклад на двух листочках и приложение мое -- состав сил и средств на случай волнений для усиления основных объектов города Москвы Тульской воздушно-десантной дивизией. Я почитал доклад. Он действительно хитро был выполнен. Вроде и хорошо, и в то же время ничего... Они повезли его Крючкову, а я повез копию доклада Язову. Доложил. Язов почитал, поморщился, сказал: «По-моему, не здорово», открыл сейф, положил основной доклад и приложения и говорит: «Идите, командуйте». И все. Вот так был разработан план перехода политической власти к другому лидеру.

Где-то через неделю меня пригласили опять на эту дачу. Это было 15 августа. Опять были там эти два товарища, Жижин и Егоров, которые уже конкретно показали мне три, по-моему, документа. Первый документ -- проект постановления о введении чрезвычайного положения в стране, потом «Обращение к советскому народу», третий документ -- «Обращение к Организации Объединенных Наций». Да, был еще один документ -- указ вице-президента о вступлении в должность президента Советского Союза... Я посмотрел, почитал -- и разъехались.

Здесь следует сказать, что Павел Грачев к этому времени стал «конфидентом» Бориса Ельцина, который несколько раз приглашал его к себе на дачу и узнавал от него о положении в армии, о настроениях командного состава. Борис Николаевич ценил дружбу с молодым и смелым генералом. Естественно было предположить, что информацией о заговоре Грачев захочет поделиться с Ельциным.


Павел Грачев: «Ельцина это не касается»

-- Конечно, в первые дни нашей работы у меня было желание о том, что мы делаем, доложить Борису Николаевичу Ельцину. Но я с тех пор, как начал работать на этой даче, ежеминутно чувствовал, что за мной следят. Куда я еду, как я еду, с кем встречаюсь. Это во-первых. А во-вторых, меня и Язов, и Ачалов предупредили строго-настрого, чтобы эта информация не дошла до Бориса Николаевича Ельцина, так как в принципе его это не касается. Он руководитель России, а здесь дело идет о Советском Союзе... Министр приказал -- есть приказ. Не касается, ясно. Значит не надо лезть самостоятельно и проявлять ненужную инициативу.

Утром 19 августа Павел Грачев получил от маршала Язова приказ выдвигать в Москву, как и было задумано на подмосковной даче, Тульскую воздушно-десантную дивизию и подразделения бригады связи и спецподразделений десантных войск. В строго назначенное время войска заняли предписанные им объекты. И тут же Павлу Грачеву позвонил встревоженный Ельцин, который только прилетел от Назарбаева из Алма-Аты и получил доклад -- не от Грачева -- о подозрительном движении войск. Он-то прекрасно понимал, что все происходящее его очень даже «касается».


Павел Грачев: «А другой задачи не получал»

-- Рано утром 19 августа мне действительно позвонил Борис Николаевич Ельцин. И задает вопрос: «Командующий, что там за движение войск и какую вы имеете задачу?» Я ему ответил: «Борис Николаевич! Получил приказ от министра обороны ... усилить охрану и оборону основных административных зданий в Москве, а часть сил оставить на аэродроме в Чкаловске в резерве. Он говорит: «А другую задачу вы получали?» Я говорю: «А другой задачи, Борис Николаевич, я не получал».

Опускаем всю историю с охраной Белого дома батальоном под командованием Александра Лебедя -- Павел Грачев прислал его с согласия министра обороны Дмитрия Язова: можно понимать как защиту, а можно и как конвой. Когда решение о штурме было принято, Грачев дал Лебедю команду отвести батальон от Белого дома.


Павел Грачев: «Не допустим захвата правительства»

-- Не выполнить этот приказ я не мог, и я передал только Борису Николаевичу, что я вывожу этот батальон. Борис Николаевич действительно возмутился: «Вы меня бросаете!», и так далее и тому подобное. Но это он Лебедю объявил, мне-то он ничего не сказал. Я опять же Лебедю говорю: «Передайте Борису Николаевичу, что, даже получив приказ отвести войска, мы при необходимости не допустим того, чтобы его захватили. У меня есть рядом силы и средства, есть резерв, мы выдвинемся, там поможем и не допустим захвата правительства.

Назревал штурм. 20 августа министр обороны Язов вызвал к себе Грачева с Лебедем и ряд генералов Генштаба и Минобороны. Он заявил, что правительство России «не понимает возникшей ситуации, не желает мирным путем выполнять решения ГКЧП», ему выдвинут ультиматум. «Появляется необходимость захватить правительство России силами воздушно-десантных войск, специальных частей и подразделений КГБ и МВД». Руководить этой операцией было приказано Павлу Грачеву.


Павел Грачев: «Есть возможность пролить кровь»

-- Вечером 19 августа по телефону генерал-полковник Ачалов от имени министра обороны Язова отдал мне приказ: в 6 часов утра 20 августа силой задержать или силой захватить все руководство России вместе с Ельциным и в дальнейшем этапировать их в то место, которое укажет старший начальник. «О выполнении приказа доложите». Естественно, этот приказ слышал весь мой штаб. Я говорю: «Ну что, командиры. Дошли до того времени, когда есть возможность пролить кровь. Приказано силой захватить здание. Они там вооружены, будут стрелять. И мы будем стрелять. Народу море. К чему это может привести? Общество расколото на две части. Начнется в Москве, а в провинции ждут. Какая ситуация будет в Москве -- такая и по всей России. Это гражданская война. И мы с вами зачинщики этой войны. Что будем делать?» Надо признать, к чести моих заместителей, все в один голос заявили: «Товарищ командующий, предлагаем этот приказ не выполнять». Я говорю: «А вы все готовы потом со мной пойти под суд военного трибунала?» Все, как один. Я сказал: «Спасибо». Вместо выдвижения мы оставались в моем кабинете.

Ельцин узнал о готовящемся штурме по своим каналам. Понимая, что Белый дом не удержать, он пытается что-то предпринять до утра. И посылает на переговоры с Павлом Грачевым человека, с которым Грачев был хорошо знаком и которому доверял, -- Юрия Скокова. И -- поразительный момент! -- Грачев, хорошо понимая свою причастность к заговору ГКЧП, опасается за свою жизнь и свободу в случае, если путч провалится.


Павел Грачев: «Пусть Ельцин даст гарантии»

-- Встречались в сквере у штаба воздушно-десантных войск с Юрием Владимировичем Скоковым. У нас состоялся такой обстоятельный и долгий, трудный разговор. Мы в то время были в хороших, добрых отношения и могли говорить друг другу все, что думаем. Суть разговора заключалась в том, чтобы я, как командующий, как руководитель, назначенный для захвата руководства России, дал гарантии того, что штурма не будет. Мы с ним обсасывали, обговаривали различные варианты действий... Но в конечном счете я ему так сказал: «Юрий Владимирович! Я не буду штурмовать... Но мне и моей семье -- мне-то ладно, я провоевал в Афганистане пять с половиной лет -- пусть дадут гарантии моей семье, что ее не тронут, что она не будет репрессирована и уничтожена со стороны Ельцина». «Борис Николаевич дает такие гарантии».

Решив столь сложный и важный для себя вопрос, Павел Грачев серьезно задумывается: как теперь не угодить под трибунал за невыполнение приказа в случае, если победа окажется все же на стороне ГКЧП?


Павел Грачев: «Почему я должен быть козлом отпущения?»

-- Где-то в три часа ночи, за три часа до начала захвата правительства, ко мне подходит Евгений Николаевич Подколзин, в то время начальник штаба у меня. И говорит: «А давайте еще раз позвоните министру обороны. Задача остается в силе? Есть же такой прием, когда непосредственно перед боем задача уточняется. А то вот они отдали приказ к делу -- и Ачалов молчит, и Язов молчит. Может, там уже обстановка изменилась?» Мысль хорошая, я вызываю «кремлевку», звоню министру обороны. Дежурный офицер поднимает трубку. «Соедините меня, пожалуйста, с министром обороны». «Министр отдыхает и велел до утра никому его не будить». «Понял», -- положил трубку. Звоню Ачалову. Опять же в приемной дежурный. «Соедините меня, пожалуйста, с заместителем министра обороны». «Генерал-полковник Ачалов отдыхает. Приказал мне до утра его не будить». Хм, все понятно. Кого подставляют, кого в заложники, кого куда. Говорю: «Товарищи офицеры, товарищи генералы. Все спят. Только мы с вами не спим». Подколзин говорит: «Если нам задачу не уточнили, тем более мы вправе ее не выполнять»... Подходит 6 часов утра, когда мы должны были уже выдвигаться и начинать активные действия. Я начал обзванивать все приданные мне подразделения, в том числе, конечно, в первую очередь самый мощный отряд «Альфа», полковника Карпухина. «Ну ты как, чем занимаешься?» «Я нахожусь в километре, готов действовать. А вы чем занимаетесь?» «А мы ничем не занимаемся». «А где ваши войска?» «Войска на аэродроме. А у тебя есть желание захватывать?» «У меня никакого желания». «Вот и у меня нет желания, поэтому я и не вывожу войска». Он тогда облегченно вздохнул и говорит: «Ну и слава богу, значит, и я не буду выполнять». Так вот складывалась обстановка. Где-то буквально в 7 часов утра раздается звонок. Ачалов: «Ну как обстановка? Вы уже захватили, выполнили задачу?» Я говорю: «Нет». «Ну как же, вам ставилась задача». «Да, ставилась задача, но не уточнялась, товарищ генерал-полковник. Я не выполнил пока то, что вы приказали, и не буду выполнять. В связи с тем, что при уточнении задачи я звонил вам в кабинет, вы, оказывается, спали. Я звонил министру обороны в кабинет -- тоже отдыхает. Извините, такая обстановка серьезная. Я на сто процентов уверен, что вы не отдыхали, ни тот ни другой. Зачем вы меня подставляете? А то, что я звонил, у меня масса свидетелей, тут-то вы меня уже не поймаете. Вы ушли от руководства, а почему я должен быть козлом отпущения и идти соответственно под трибунал?» «Я сейчас доложу министру обороны, -- сказал Ачалов. -- Сейчас уточню задачу». Прошло еще около часа, он опять звонит, уже таким другим, мягким голосом и говорит: «Пал Сергеич, правильно вы сделали, что не выполнили эту задачу». Ну, конечно, тут было сильнейшее облегчение, а дальше события протекали по известному сценарию, и насколько я помню, уже где-то 22-го числа войска вывели на аэродром в Тушино.

...Когда участников путча арестовали, следователи сразу же посадили заключенных перед видеокамерами и по свежим впечатлениям записали показания главных фигурантов уголовного дела -- по сути, историю путча, рассказанную его организаторами -- те самые 180 часов видеопленок, с которыми работал режиссер фильма Александр Стефанович. Хорошо, что следователи сохранили нам заговорщиков настоящими -- такими, какими они были тогда. Маршал Язов, изложив свою версию событий, внезапно обращается к оператору: «Разрешите, я скажу несколько слов для Михаила Сергеевича?» «Говорите». «Дорогой Михаил Сергеевич. Я старый дурак. До конца моих дней меня будет жечь позор за принесенные вам, стране и народу беды». Прошло десять лет. Сегодня маршал Язов, отвечая на вопрос авторов фильма об истории заговора, четко произносит: «Никакого заговора не было». Вот такое кино.