В городе Тампа во Флориде продолжается процесс 74-летнего отставника Джорджа Трофимова, обвиняемого в шпионаже в пользу Москвы. Из заявлений прокурора Уолтера Ферра явствовало, что американская контрразведка вышла на след Трофимова в 1992 году благодаря материалам бывшего архивариуса КГБ Василия Митрохина, бежавшего в Великобританию, а не воспоминаниям генерала КГБ Олега Калугина, напечатанным в 1994 году. Правда, сам Калугин, живущий в США и вызванный на допрос, подтвердил, что знал Трофимова более 20 лет и в опубликованной им книге "Первое управление" упомянул его, не называя по имени, как ценного советского агента.

Присяжным предъявили главное доказательство вины Трофимова -- шестичасовую видеозапись двух его бесед с ветераном контрразведки ФБР Дмитрием Дружинским, который позвонил отставному полковнику в 1997 году и представился работником посольства России в Вашингтоне Игорем Галкиным. Это, видимо, было не последнее задание 62-летнего пенсионера ФБР: Дружинский для маскировки давал показания в парике и больших очках, которые, впрочем, снимал всякий раз, когда ему предъявляли какой-то документ, и надевал свои собственные, так что маскарад не вполне удался.

ФБР было уверено, что Трофимов, с 1969 по 1994 год заведовавший американским контингентом в нюрнбергском Объединенном центре дознания, где допрашивались многочисленные перебежчики и эмигранты из стран Варшавского пакта, работал на КГБ. В 1994 году немцы уже арестовали Трофимова и его друга детства митрополита Иринея (в миру Игоря Владимировича Зуземиля) за шпионаж, но вынуждены были отпустить обоих по истечении срока давности. После этого Трофимов вышел в отставку, получил пенсию в размере 5300 долл. и переехал в солнечную Флориду, забыв, что в США, в отличие от Германии, срока давности на шпионаж нет. И вот ФБР вознамерилось получить неопровержимые доказательства вины Трофимова.

Ему позвонил человек, назвавшийся Игорем Галкиным и заявивший, что некий «старший аналитик» КГБ бежал в Германию и может дать тамошней контрразведке компромат на Трофимова. «А что ж вы не пристрелите этого старшего аналитика?» -- спросил в ответ Трофимов и категорически отказался встречаться со звонившим, заявив: «Любой контакт будет для меня самоубийством». Тем не менее в феврале 1999 года Трофимов согласился встретиться с «Галкиным» в гостинице Comfort Inn в Тампе, где два американца русского происхождения несколько часов проговорили под микрофонами за круглым столиком, пили кофе и распевали русские песни.

Из этой неспешной беседы присяжные узнали, на какие деньги Трофимов ездил на дорогих американских «Корветах», водил многочисленных любовниц в роскошные рестораны и выучил троих детей в разорительных частных колледжах: он получал от КГБ 2,5 тыс. долл. в месяц плюс премии. Почти каждый день он выносил с работы в портфеле секретные документы, фотографировал их, а утром клал на место. Отснятые пленки он передавал Зуземилю, а примерно раз в год -- сотрудникам КГБ, с которыми встречался в Австрии.

Последняя встреча произошла в 1987 году, когда в австрийскую деревушку к нему приезжал какой-то большой начальник из КГБ, привезший Трофимову деньги. Трофимов со своей стороны вручил ему более 25 кассет отснятой пленки. С 1987 года Трофимов, кажется, не шпионил и оттого изрядно поиздержался. Как явствует из видеозаписей двух его разговоров с Дружинским, он неоднократно жаловался на стесненные обстоятельства и просил денег.

Денег не последовало, и в июле 1999 года Дружинский получил по почте записку: «Нужна помощь. Пожалуйста, позвоните мне». В одном телефонном разговоре Трофимов заявил, что близок к самоубийству. Трофимову отчаянно нужны были деньги на покрытие второй закладной на дом. Сначала он просил 30 тыс. долл., но потом уменьшил сумму до 23 тысяч. Его защитник Дэниэл Фернандес говорит, что Трофимов просто дурачил Дружинского, пытаясь выцыганить у него деньги.

На пленках Трофимов рассказывает о том, как его завербовал Зуземиль. Перебравшись в Нюрнберг, Трофимов занял у священника деньги и не мог сразу отдать, потому что жена купила мебель. «Знаешь что, -- сказал ему друг детства, которого Трофимов считал практически братом, -- ты мне ничего не должен. Понадобится еще, я еще достану». Трофимов начал с мелочей, но потом разошелся, и ему положили ежемесячное жалованье, которое он отрабатывал около 18 лет. «Я делал это ради детей, -- заметил Трофимов. -- Лично для себя я ничего не имел». «В душе я русский, а не американец, -- поведал он фэбээровцу в другой раз. -- Деньги, конечно, были не лишние, но я делал это для родины».

«Ты прекрасно работал», -- похвалил его Дружинский. «Я тоже так считаю», -- согласился Трофимов. Один раз он спохватился и сказал: «Игорь, дай слово, что ты не работаешь на американцев». «Да ладно тебе!» -- отмахнулся фэбээровец.