Многовековая история российско-германских экономических связей показывает: тяга к сотрудничеству не ослабевала даже в те периоды, когда межгосударственные отношения находились в глубоком кризисе. Один из ярких, хотя и достаточно одиозных примеров такого рода -- неудавшаяся сделка 1950 года, посредником в которой выступал Вилли Шликер, бывший ответственный сотрудник нацистского рейхсминистерства вооружения (им командовал небезызвестный Альберт Шпеер).

1949 год на десятилетия определил будущее Германии. Раскол страны был официально закреплен провозглашением Федеративной Республики Германии в западных зонах оккупации и Германской Демократической Республики в советском секторе. «Холодная война» была в разгаре, и отношения между недавними союзниками портились на глазах. Именно тогда, в декабре 1949-го, советская военная администрация в Германии, располагавшаяся в берлинском пригороде Карлсхорст, попыталась заключить с западными немцами крупную сделку по закупке в Рурской области металла, необходимого растущему советскому ВПК. За сталь, прокатные станы и прочее промышленное оборудование на сумму 25 млн долл. СССР готов был расплатиться марганцем, подсолнечником, бензином и древесиной.

Советские товарищи в переговоры с заклятым врагом предпочитали не вступать, да и коллег из министерства торговли ГДР в подробности не посвящали. Нужен был серьезный и грамотный посредник. И он нашелся в самом логове поверженного нацизма. 36-летний Вилли Шликер с 1941 года служил группеншефом отдела железа и стали в разогнанном министерстве вооружения. Еще до войны он, выходец из бедной рабочей семьи, сделал себе имя в Гамбурге на экспортных контрактах и стал в конце концов ведущим специалистом фирмы Vereinigte Stahlwerke, откуда и попал в ведомство Шпеера. После поражения Германии Шликер впал в немилость и был «денацифицирован по V группе», что означало запрет на коммерческую деятельность. Это его не смутило -- он зарегистрировал фирму на имя вдовы бывшего владельца предприятия по перепродаже металла Otto R. Krause GmbH в Дюссельдорфе. И уже через два года стал миллионером.

55% своего оборота, как признавался сам Шликер, он сделал на «восточном гешефте» -- как легальном, так и нелегальном. В смутные годы после войны через его руки проходило до 70% межзональной торговли железом и сталью.

Сомнительное прошлое самого Шликера и его партнера -- доктора Франца Кирхфельда, в прошлом офицера вермахта, члена правления Ferrostahl AG, а с 1944 года -- начальника главного управления V (внешнеэкономические связи) в рейхсминистерстве экономики, -- советских товарищей не смущало.

Многие немецкие предприниматели старшего поколения мечтали возобновить торговлю с Востоком. Но Шликер, как горестно признавали его партнеры, всех обвел вокруг пальца, монополизировав симпатии советской администрации. От обвинений в том, что он продался коммунистам, Шликер открещивался. Он утверждал, что Советы ценят его, потому что он «старый специалист» (произвели же они бывшего руководителя отрасли военной экономики Седлацека в технические директора сталеплавильного завода Maxhuette), к тому же знает Рурскую область как свои пять пальцев.

Это было правдой. Не было ни одного вагона с трубами, листовой сталью или слитками из западных секторов, предназначенных для востока, в приемке которых Шликер не участвовал бы лично. Себя он считал новым типом бизнесмена, который сделал то, что не удалось самому Молотову. Советский министр так и не добился от союзников включения СССР в распределение промышленной продукции Рурской области. Последняя на пределе возможностей работала на нужды Запада, где спрос на уголь и сталь быстро увеличивался.

Спрос на рурскую продукцию и провалил успешно начатое дело. Небольшой статейки в газете оказалось достаточно, чтобы американцы запретили сделку. Немцы были далеко не в восторге. Даже вице-канцлер Блюхер оправдывался перед прессой: «Я ни в коем случае не против восточной торговли. Но не можем же мы поставлять русским сталь и прокат сейчас, когда у нас столько западных заказов».

Шликер был уверен в недальновидности боннского руководства: «Погоня за долларом однажды может обернуться для нас неприятностями. Что будет, если у американцев не хватит мощности и сил, чтобы доставлять важное сырье в Европу? Куда мы денемся без восточных гешефтов?»

Ему ответило находившееся в Гамбурге Объединение в защиту интересов бывших владельцев предприятий, национализированных в восточной зоне: «На собственном опыте мы знаем, что поставлять Советам стратегически важные сырье и продукцию преступно, даже если они вначале за это платят миллионы. Потом они все равно все отберут...»

Шликеру его посредничество тоже припомнили -- ему на хвост прочно сел налоговый розыск. Федеральное министерство экономики принялось ужесточать правила торговли с русскими.

Неудачная сделка оказалась лишь эпизодом в предпринимательской карьере Вилли Шликера. Заработав огромные деньги в первые послевоенные годы, он стал владельцем крупнейшей гамбургской верфи, к началу 60-х оборот его компаний достиг 800 млн марок, на предприятиях было занято 7 тысяч человек. Конец бизнесу Шликера положил кризис 1962 года. Сам Шликер считал, что в его банкротстве виновата «старая» предпринимательская элита, которая ненавидела его, человека, сделавшего себя своими руками.

Вилли Шликер умер в безвестности в 1980 году. Он был типичным «новым богатым» времен послевоенного «экономического чуда», низвергнувшимся с олимпа именно тогда, когда это «чудо» закончилось.