Ровесник века, Эрнст Кшенек прожил долгую жизнь -- девяносто один год. К концу ее он вкусил все положенные композитору-патриарху радости -- фестивали, юбилеи, приглашение в Дармштадт, цитадель послевоенного авангарда, монополизированную славу автора первой джазовой («Джонни наигрывает», 1926) и первой додекафонной («Карл V», 1933) опер, Большой серебряный крест Австрии и Золотую медаль Вены. Однако несложно догадаться, что жизнь у него, венского полуеврея чешского происхождения, к середине тридцатых увлекшегося додекафонией, была непростой и насыщенной. Как и у многих, нацизм разрезал ее на две части -- европейскую и американскую. И никакие послевоенные почести не вернули Кшенеку довоенной Европы. Умер он в Америке. Его могила -- в Вене.

Метаморфозы двадцатого века не обошли стороной и весьма обширное творчество Кшенека. Он писал практически во всех имеющихся музыкальных жанрах и использовал все известные композиторские техники и стили -- от джаза и неоромантизма до электроники и рока, хотя в историю, наравне с Арнольдом Шенбергом, вошел прежде всего как один из теоретиков додекафонного метода. Разговоры о протеизме, однако, в наше время уже никого не удивляют. Интереснее своеобразное отношение Кшенека к искусству -- довольно панибратское, чурающееся всяческой возвышенности. Житейские реалии входят в него как к себе домой. В сюжетах его двадцати четырех опер, либретто к которым композитор по большей части писал сам, можно найти современных спортивных звезд и диктаторов «банановых» республик, компьютер и фантастические перелеты из тринадцатого века в двадцатый.

Одну из опер Кшенека взялись поставить и на московском фестивале, проведенном на сцене «Геликон-оперы» в честь столетия композитора и составленном из его камерных вокальных и инструментальных опусов. Короткая и забавная «Цена доверия» (1945) для четырех солистов и фортепиано стала вполне успешным завершением этого трехдневного мероприятия, в целом не вызвавшего у московской публики особого энтузиазма.

Музыку Кшенека, как и всякую другую, не относящуюся к первой категории качества, исполнять трудно. Честное и безыскусное выигрывание нот ведет к ее полной дискредитации. А уж бессовестное чтение с листа (без которого на фестивале тоже не обошлось) и вовсе может вызвать в слушателе жгучую ненависть к автору. Тут от исполнителя требуются особого рода любопытство и бескорыстие, позволяющие свое собственное мастерство выдавать за мастерство композитора. Музыке Кшенека в этом смысле повезло. Она помнит как минимум двух великих исполнителей -- Марию Юдину и Глена Гульда. Оба славны своей парадоксальностью и волюнтаризмом.

Лучшим исполнителем Кшенека на московском фестивале был один из его организаторов пианист Юрий Полубелов. Роль аккомпаниатора, которую он на себя взял (помимо фортепианной партии в опере он вместе с солисткой «Геликона» Светланой Российской исполнил отдельные песни из «Книги путешествий по австрийским Альпам»), нисколько этому очевидному факту не вредила. Додекафонная музыка была у него по-хорошему сложна и искусна и вместе с тем лишена какого бы то ни было занудства. А четверка солистов (Дмитрий Коротков, Татьяна Куинджи, Андрей Паламарчук и Светлана Российская) чувствовали себя в ней на удивление свободно.

Еще одним человеком, который приложил усилия для того, чтобы знакомство слушателей с оперой Кшенека стало легким и приятным, был режиссер Дмитрий Бертман. Впрочем, усилий этих, как и декораций Татьяны Тулубьевой, было немного, что пошло спектаклю только на пользу. Жаль, правда, что не нашлось места хвосту скелета динозавра из Британского музея, указанному Кшенеком в качестве фона для одной из сцен. Совершенно правильно, что вопреки моде опера пелась на русском языке, причем на вполне современном. Таким образом, слушатели смогли познакомиться не только с Кшенеком-композитором, но и с Кшенеком-либреттистом, придумавшим для своей «Цены доверия» вполне экспрессионистский сюжет, -- впрочем, совсем не мрачный и заканчивающийся стремительным хеппи-эндом. Две недоверчивые пары, минут сорок мучительно выясняющие отношения, совершают наконец правильную рокировку и на последних тактах под звуки гимна доверию обретают счастье. А слушатель, удивленный столь легкомысленным поворотом, обретает веселое настроение.