«Дуэнья» («Обручение в монастыре»), одна из самых жизнерадостных опер Прокофьева, несмотря на свои неоспоримые достоинства, особой популярностью у режиссеров не пользуется. После первой постановки в Мариинке (тогда еще Кировском театре, в 1946 году) она временами шла во многих крупных театрах страны, но в разряд шлягеров пока не попала.

Сюжет, сочиненный автором "Школы злословия" Ричардом Шериданом, типичен для галантного века. Сварливый отец семейства желает женить по расчету двоих своих детей -- Луизу и Фердинанда. Но детки оказываются смышленее папаши и, ловко запорошив ему мозги, идут под венец со своими возлюбленными, получив благословение от слегка нетрезвых монахов. Как шеридановское либретто напрямую корреспондирует с "Тщетной предосторожностью" Бомарше, так и музыка Прокофьева отсылает к «Севильскому цирюльнику» Россини и «Свадьбе Фигаро» Моцарта. Прокофьевские ритмические шпильки выглядывают из напудренных менуэтов, а озорная натура человека в очках все время провоцирует героев после изящного поклона дать кому-нибудь ногой под зад. В пасторальную атмосферу Севильи XVIII века все время заносится сквознячок из беспокойного века нынешнего.

Посему режиссеры Александр Титель и Людмила Налетова отвергли календарь и засунули действие в некое пространство, куда попеременно заходят все эпохи. Симпатичный постмодернистский винегрет включает в себя и атрибуты соцреализма 30-х годов, с его страстью к пухлым физкультурницам и зарядке по утрам, и балаган итальянской комедии del arte с бесчисленным множеством снующих туда-сюда клоунов. Пожарные пьют спиртное из своих касок, из какого-то медвежьего угла неожиданно вылезает партизан с пулеметом и в шапке-ушанке кислотного зеленого цвета. Зачем это сделано? Да просто так. Зритель гогочет над милыми несуразицами, тонко и точно впаянными в прокофьевскую музыку. Не обошлось и без конкретных аллюзий: Дон Карлос (Анатолий Лошак) появляется на сцене на железной повозке, почти как моцартовский Каменный гость, а пышнотелая рыжекудрая Дуэнья (Елена Манистина), закрутившая всю интригу, поет серенаду и раскачивается в такт на качелях, подозрительно напоминающих о печально известной "Русалке" Большого театра.

Состав певцов примечателен не столько своими вокальными подвигами, сколько выигрышными внешними данными. Чего стоят ренуаровская женщина Елена Манистина и бородатый Карлсон -- Вячеслав Войнаровский в роли незадачливого папаши Дона Херома! В облике последнего режиссеры усмотрели что-то раблезианское: по поводу и без повода вспоминая о еде, Хером получает щедрый подарок от постановщиков, когда в его сне оживают рыбы и начинают ходить по сцене, тряся чешуйчатыми хвостами. Остальные герои под стать упомянутым кутилам: Луиза Хиблы Герзмава чарует светлым сопрано, а ее неудавшийся жених рыботорговец Мендоза (Дмитрий Степанович) вокальные проблемы изящно ретуширует блестящей игрой. За певцами более-менее подтянулся и оркестр: после занудной прошлогодней «Кармен» он заметно похорошел и ныне послушно следует за певцами, в чем есть определенная заслуга дирижера Ары Карапетяна. За время репетиций все участники «Обручения» вдоволь навеселились и сделали спектакль, который, думается, станет чем-то новым для нашей оперной истории.

Пожалуй, впервые за последние годы в музыкальном театре за внешним антуражем не видишь концептуальной режиссерской идеи, которая, как правило, подминает под себя музыку и бьет в глаза своей примитивностью. Обратив шеридановскую комедию в карнавал и чутко прислушавшись к вибрациям музыки Прокофьева, постановщики осознали главное: эту оперу, как и ее главную героиню Луизу, лучше не дергать и не навязывать ей свое мнение, ибо она прекрасно обойдется сама и все сделает в лучшем виде. Наконец-то оперная комедия действительно смешна: люди хохочут не по предписаниям либретто, а просто так, когда им смешно. Спектакль оставляет ощущение какого-то наивного, но упоительного счастья. Смысл жизни сосредоточен в бокале с шампанским, все проблемы решаются с помощью дурацкой гримасы, а самые заветные мечты оживают и ходят мимо тебя, как рыбы вокруг Дона Херома.