Самая первая и простая ассоциация, которую вызывает эта премьера "Табакерки", -- знаменитый мхатовский спектакль "Милый лжец", поставленный в 1962 году по пьесе американца Джерома Килти. Собственно, даже не пьеса, а литературная композиция, изготовленная драматургом из подлинных писем Бернарда Шоу и знаменитой английской актрисы Стеллы Патрик-Кемпбелл. Шоу играл Анатолий Кторов, Стеллу -- Ангелина Степанова.

В основе спектакля "Табакерки" тоже лежит пьеса на двоих. Ее автор тоже американец -- Альберт Гурней. А герои тоже пишут друг другу письма. Яковлева и Табаков так же, как когда-то Степанова и Кторов, пытаются втянуть зрителей в проживание жизни и судьбы героев, запечатленное в их эпистолярии. На этом сходство заканчивается.

Мхатовские корифеи превращали, в общем-то, коммерческую пьесу Килти в историю о прихотях любви и мрачных тайнах небытия. Они чувствовали масштаб личности своих персонажей и становились вровень с ними. Сложно забыть трагический монолог Степановой--Стеллы о гибели на войне ее сына или то, как читал Кторов письмо Шоу о смерти матери. В результате облик великого драматурга оказался накрепко спаян в сознании русских зрителей с лукаво ироничным Кторовым, а про Патрик-Кемпбелл многие до сих пор думают, что она говорила надменно ломаным голосом Степановой.

В отличие от мхатовской постановка "Табакерки" ни психологическими глубинами, ни трагическими высотами зрителя не поразит. Что обидно. Конечно, у Гурнея не было такой чудесной литературной основы. Но талантливый артист, как известно, не то что Гурнея -- телефонную книгу сыграет так, что у зрителей случится катарсис. А в том, что Яковлева и Табаков -- артисты недюжинного таланта, сомнений нет. Фокус, однако, не удался, ибо помимо таланта, потребна, с позволения сказать, и некоторая работа артиста над собой. Хорошо бы, например, характеры какие-нибудь для своих персонажей придумать, а не надеяться, что несколько любимых зрителями интонаций как-нибудь сами вывезут к успеху. Между тем проблема перевоплощения -- вообще-то для театрального искусства центральная -- в "Любовных письмах" явно отошла на задний план. Кторов и Степанова играли персонажей. Табаков ничтоже сумняшеся самого себя. Благо, биография у героя подходящая -- провинциальный мальчик, сделавший головокружительную карьеру, но в своей поднебесной суете не чуждый еще подлинным человеческим чувствам. Для того чтобы перевоплотиться в такого героя, Табакову никаких усилий прилагать не надо. Он и не прилагает. Даже текст толком выучить не удосужился. Поэтому в отличие от Яковлевой, которая расхаживает по сцене, жестикулирует и вообще чувствует себя совершенно свободно, руководитель двух московских театров практически весь спектакль сидит на стуле, как престарелая Сара Бернар, судорожно вцепившись в письма своего героя. В руках он для пущей важности держит ручку и иногда что-то пишет. Видимо, заметки на полях собственных писем. Два раза встает, но листков с текстом из рук не выпускает. То есть чтение писем становится в данном случае чтением в прямом смысле слова. Даже фразу из последнего письма, написанного уже после смерти возлюбленной, "я никогда никого не любил так, как Мелиссу", Табаков, как Брежнев из анекдотов, тоже умудряется произнести по бумажке.

Яковлева смотрится гораздо лучше -- и текст добросовестно выучила и продемонстрировала превращение задорной девочки в женщину с нелегкой судьбой. Но для актрисы такого дарования это тоже довольно мелко. Как будто чемпион мира по плаванию демонстрирует свое мастерство в лягушатнике. Следует признать, что даже в этой очевидной халтуре Яковлева и Табаков все равно умудряются понравиться зрителям и в финале срывают бурные продолжительные аплодисменты. Но обольщаться этим успехом вряд ли стоит. В театральные анналы, несмотря на звездный состав, спектакль явно не войдет.

Постановщику "Любовных писем" Евгению Каменьковичу претензии предъявлять сложно. В таких представлениях не может быть эффектных мизансцен или замысловатых декораций. Они в конечном итоге всегда отдаются на откуп актерам. Более того, они обычно актерами и инициируются. "Любовные письма" -- это, по сути, парный бенефис. Жанр почтенный, но опасный. Ибо бенефициант не может свалить неудачу на обстоятельства, слабую режиссуру или скверную пьесу. На подобные оправдания всегда можно ответить ему: "Ты сам этого хотел, Жорж Данден".