Очередной сбор труппы Большого театра, посвященный началу нового сезона, имел в этом году небывалый успех как у работников театра, так и у сторонней журналистской публики. Зал забился почти до потолка. Сбежались все -- от последнего труженика миманса до Николая Баскова. Взгляда на президиум было достаточно, чтобы разрешился главный волновавший труппу вопрос: кто вместо Васильева? Там сидел Геннадий Николаевич Рождественский, прошедший в свое время в Большом театре путь от помощника библиотекаря до главного дирижера, музыкант с мировым именем, а кроме того душка и шутник. Последнее пришлось как нельзя кстати. Ни дипломатия Валентины Матвиенко, перемены в Большом объяснявшей грядущими, непосильными для уволенного руководителя театра хозяйственными сложностями, ни малоубедительные извинения Михаила Швыдкого, который никак не ждал, что Васильев так огорчится, ни тем более краткое приветственное, полное гладких и вежливых формулировок слово нового директора Анатолия Иксанова не имели и сотой доли того успеха, что имел Рождественский. Сам он был встречен криками «браво», а его хлесткая, написанная в лучших традициях отечественных юмористов речь без конца прерывалась единодушным хохотом.

Речь эта только на первый взгляд могла показаться безобидной шуткой, призванной разрядить обстановку. «Пора покончить с расхожим представлением о театре, в который, вне зависимости от репертуара, все равно идут люди», -- таков был его призыв. Присутствуй в зале Васильев -- нелегко бы ему пришлось: и из-за нелицеприятных обвинений, которые доносились в его адрес, и из-за того, что практически никто за него не вступился. (Тут тоже проявилась мудрость властей, произведших решительные действия именно в тот момент, когда любимая труппа Владимира Васильева -- балетная -- была на гастролях.) Единственной, кто попробовал потягаться с новым руководством, была Нина Ананиашвили, но ее перепалка с Рождественским по поводу того, сколько раз в сезон должен идти великий «Борис Годунов», а сколько -- недавно поставленный балет «Дочь фараона» композитора Пуни, все равно закончилась общим весельем.

В тот же день стало понятно, что опера Мусоргского Рождественскому на язык попала не случайно. Мысль о несправедливо незначительном месте, которое она занимает в репертуаре театра, оказывается, уже крепко засела в голове нового худрука. И в первый же день своего правления он поколебал устои и традиции Большого, решив открывать сезон «Борисом Годуновым», а не «Иваном Сусаниным», уже заявленным в афишах. На сборе труппы об этом новшестве не было сказано ни полслова, и оперная труппа, придя репетировать Глинку, просто была поставлена перед фактом.

Итак, в Большом театре имеется новый тандем руководителей: осторожный и интеллигентный хозяйственник Иксанов и решительный, рубящий правду-матку хохмач Рождественский. Парочка неплохая, при условии, что первый не будет лезть в дела второго, а второй будет как следует работать. Рождественскому уже близко к семидесяти, но для такого неленивого человека не это главная помеха. Проблема в том, что его стремительно выхватили из западной жизни, где каждый день расписан на несколько лет вперед, а за невыполнение контракта надо платить внушительные неустойки. Как минимум еще три года Рождественский несвободен, хоть и обещает, что «эта деятельность должна быть разумным образом сокращена».

Однако стоит признать, что даже и совсем немного Рождественского для оперы Большого все лучше, чем много Васильева. Во-первых, новый худрук, надо надеяться, не будет испытывать себя в качестве оперного режиссера. Во-вторых, общеизвестны его прогрессивные музыкальные взгляды, которые, возможно, поспособствуют обновлению репертуара. В-третьих, пригодятся его обширные международные связи и уважаемое имя -- по словам Рождественского, в яму Большого в самом скором времени могут залезть Валерий Гергиев, Рикардо Мути, Нээми Ярви и Саймон Рэттл.

Что же касается балетных, то они вряд ли должны быть в таком же восторге, как оперные. Чаша весов, вечно балансирующая в театре между двумя видами искусств, теперь явно качнулась не в их сторону. Опере уже назначен новый начальник -- «колбасный король» Александр Ворошило. Про балет пока ничего не известно. Гуляющим в кулуарах слухам о возвращении Григоровича верить пока не хочется. Это означало бы реставрацию репертуара, в котором трудно представить себе сильно изменившихся за последние годы артистов.

Нынешний руководитель балета Алексей Фадеечев в отличие от Владимира Васильева, наводнившего репертуар неуклюжими переделками классики и собственными лубочными произведениями, особого раздражения у профессионалов не вызывал и даже почитался за «прогрессиста». Поскольку именно он был инициатором реставрации догригоровичевского «Дон Кихота» и баланчинских постановок. К тому же Фадеечев в отличие от Васильева пока не нашел в себе балетмейстерских талантов, а значит, может быть заинтересован в привлечении новых хореографов.

Так что не исключено, что от эпохи Васильева именно он и останется. А все остальное канет в прошлое -- вместе с чудным, так и не исполненным гимном Большому театру, который был сочинен к началу юбилейного, 225-го сезона самим Владимиром Васильевым. «Здесь наша жизнь, наша радость и горести./ Здесь наша сцена -- истинный дом./ Храм, исцеляющий собственной совестью/ Каждого, кто растворяется в нем», -- поется в этом гимне. А начинается он где-то даже пророчески: «Слава поющим, играющим слава, слава танцующим, слава ушедшим!»