Старые, новые и суперновые

Выход Литературного гида "Польское созвездие" в восьмом номере "ИЛ" приурочен к Франкфуртской книжной ярмарке, почетным гостем которой в этом году стала Польша. Служившая в советское время своего рода "окном в Европу" (в смысле приобщения к актуальной западной культуре), страна эта после окончательного падения железного занавеса попала в "мертвую зону" между Россией и "настоящим" Западом, превратившись из объекта культурного интереса в зону челночного бизнеса. Тем временем за последние 20 лет Польша дала миру двух лауреатов Нобелевской премии по литературе, что ровно вдвое превышает соответствующий российский показатель. Именно они -- Вислава Шимборская (новые стихотворения в переводе Асара Эппеля) и Чеслав Милош (фрагменты книги эссе "Придорожная собачонка" в переводе Валентины Кулагиной-Ярцевой) -- и открывают Литгид. Рядом с суперзвездами и хорошо знакомые нам имена (Кшиштоф Кеслевский, Станислав Лем, Тадеуш Ружевич), и авторы нового поколения (Ежи Пильх, Ольга Токарчук). Особое внимание стоит обратить на фрагменты книги Рышарда Капущиньского "Черное дерево" (перевод Сергея Ларина), ставшей польским бестселлером последних лет в категории "нон-фикшн". В этом сборнике очерков об Африке сделана попытка описать те глубинные и мистические уровни культуры (и даже не культуры, а вообще бытия), которые продолжают определять реальную жизнь континента, несмотря на все колониальные и постколониальные игры в политическое переустройство и экономическую модернизацию.

Основной же художественный текст Литгида -- сентиментальная "театральная повесть" Густава Херлинга-Грудзинского "Белая ночь любви", написанная в прошлом году и ставшая одним из последних произведений патриарха современной польской литературы. Герой повести Лукаш Клебан -- театральный режиссер-эмигрант, прославившийся постановками "Чайки" и "Белых ночей", в которых он, меняя концовки, пытался придать текстам русских классиков (боготворимых им) некое новое измерение. В одном из вариантов эпилога этой повести (в которой явно прочитываются автобиографические мотивы) автор отчасти предвосхитил обстоятельства собственной кончины, последовавшей в начале июля в Неаполе, через месяц с небольшим после поездки в Польшу, где Херлингу-Грудзинскому был оказан торжественный прием.

Контрастным и острым противовесом к лирическому по преимуществу "Польскому созвездию" служат в номере 13 рассказов enfant terrible современной итальянской литературы Альдо Нове -- гремучая смесь Ирвина Уэлша с Бивисом и Баттхедом в виртуозном переложении Геннадия Киселева; некоторые тексты вполне достойны двух предупредительных звездочек (не для детей и слабонервных).

Они сошлись

Очередной книжкой в серии "ИЛлюминатор" (издательство "Иностранная литература") стал роман американца Т. Корагессана Бойла "Восток есть Восток" (перевод Григория Чхартишвили, Леонида Мотылева и Инны Бернштейн). В силу обстоятельств своего появления на свет в 1969 году (мать -- японка и фанатка рок-музыки; отец -- неприкаянный американский гитарист-хиппи, которого занесла в Японию мода на экзотические восточные инструменты) быстро оставшийся сиротой Хиро Танака попадает в "зазор" между двумя культурами: японцы со своей обостренной бдительностью к этнической чистоте видят в нем чужака, а Америка, о которой он знает лишь по искаженным описаниям, представляется ему землей обетованной, где, конечно же, должен быть Город Братской Любви. Однако реальная Америка, куда, совершив побег с корабля, попадает Хиро, оказывается иной -- непонятной и враждебной. Сами собой возникают нелепые и трагикомические ситуации, представленные автором с нескольких точек зрения, каждая из которых справедлива, но заведомо неполна: для Хиро весь мир почему-то ополчился против беззащитного самурая; американцы ловят нелегального иммигранта и опасного преступника; объективно же вся история может быть описана словосочетанием "слон в посудной лавке".

Объемность тексту придает эффектное чередование повествователей: о происходящем читатель узнает попеременно от десятка разных героев, главные из которых -- сам Хиро, приютившая его амбициозная и бездарная писательница Рут и ее помешанный на аквариумных рыбках любовник Саксби. Название "Восток есть Восток", вообще говоря, обманчиво, поскольку речь в романе идет прежде всего о Западе -- точнее, о всем том привычном жизненном укладе, который со стороны может восприниматься как инопланетная цивилизация. Главная удача книги в том, что глобальная тема конфликта культур подана легко, изобретательно и иронично. А в описаниях литературно-богемных нравов (половина действия происходит в частном "доме творчества" под названием "Танатопсис-хауз") Бойл проявляет себя как блестящий сатирик.

Сколько их, куда их гонят

Издательство "Терра" выпустило в серии "Двуликая Клио" книгу Олдоса Хаксли "Луденские бесы" (перевод Э. Вороновой). Хаксли всегда отличался интересом к предельным, пограничным состояниям как отдельного человека, так и общества в целом. В антиутопии "О дивный новый мир" (1932) за 16 лет до Оруэлла он описал тоталитарное государство в логически завершенном и бесчеловечном (несмотря на всеобщее счастье подданных) варианте, а во "Вратах восприятия" занялся поиском выхода к иной реальности через расширение индивидуального сознания. "Луденские бесы" -- книга для Хаксли неожиданная (это историко-аналитическое исследование), но лишь на первый взгляд: подлинные события трехсотлетней давности стали здесь идеальным материалом для демонстрации универсальных социопсихологических механизмов. Банальная личная интрига, разворачивающаяся в провинциальном французском Лудене (служители церкви невзлюбили своего молодого коллегу Урбена Грандье), постепенно перерастает в грандиозный трагифарс. Грандье обвиняется в колдовстве, способствовавшем тому, что в скромных послушниц монастыря урсулинок вселились злые и коварные бесы. Изгонять же этих бесов пытаются при помощи публичных актов экзорцизма, превращающихся в непотребные и похабные зрелища, уродующие психику и морально дезориентирующие как их участниц, так и зрителей. Хаксли особо акцентирует внимание на том, что активность "бесов" есть, по сути, результат борьбы с ними: процедура экзорцизма, содержавшая элементы гипнотического внушения, в конечном счете и порождала то демонстративное поведение, которое трактовалось как одержимость бесами.

Причины, побудившие Хаксли взяться за столь экзотический материал, становятся яснее, если учесть, что книга вышла в 1952 году. "Бесы" для автора -- понятие остроактуальное: Хаксли постоянно проводит аналогии с немецким фашизмом, советским (и восточноевропейским) коммунизмом и американским маккартизмом ("охота на ведьм"). Благими намерениями, дает понять Хаксли, мостилась и продолжает моститься дорога в ад: любые идеи и верования, переходя в категорию авторитарных догм, обязательно оборачиваются своей противоположностью, что неизменно подтверждается документальными свидетельствами старой и новой истории.