Два самых больших европейских фестиваля, Авиньонский и Эдинбургский, возникли в одном и том же 1947 году, но отличаются они друг от друга, как лед и пламень. По сравнению с залитым солнцем Авиньоном, где на каждом шагу тебя подстерегают неутомимые театральные зазывалы, сумрачная и вечно дождливая столица Шотландии кажется городом сдержанным и полным собственного достоинства. Это не означает, что она не гостеприимна. Заезжие лицедеи не пристают назойливо на улицах, но их буклеты и программки лежат повсюду, вплоть до общественных сортиров.

Представления дают в Эдинбурге круглосуточно -- около 500 каждый день. Вы можете отправиться в театр в начале второго ночи, а можете и в восемь утра. Слово "фестиваль" в данном случае вообще правильнее употреблять во множественном числе, ибо короткая основная программа (Edinburgh International Festival) тонет в море фестивалей-сателлитов. Главный из них -- знаменитый Фриндж, число участников которого составляет несколько тысяч.

О Фриндже в основном и пойдет речь. Возникший когда-то как офф-программа главного фестиваля, он чем дальше, тем очевиднее начинает играть лидирующую роль. Некоторый антагонизм основной и побочной программ существовал с самого начала. Дело в том, что Эдинбургский фестиваль, в отличие от основанного Жаном Виларом Авиньонского, всегда возглавляли не творческие люди, а продюсеры, твердо знающие одно: наши зрители проделывают большой путь и платят немалые деньги, чтобы добраться до Шотландии. Мы не должны их разочаровывать. Вероятность увидеть в основной программе крутую "альтернативную" постановку ничтожно мала, вероятность увидеть бессовестную халтуру равна нулю. Здесь даже авангард всегда предлагают проверенный, выдержавший испытание временем.

Именно с этим связано то обстоятельство, что на Эдинбургском фестивале, который очень часто (особенно в России) называют театральным, собственно драматических спектаклей немного. Зато много симфонической музыки, камерного пения, опер, балетов -- в общем, всего, от чего веет духом респектабельности. Начиная с прошлого года основное внимание директор фестиваля Брайан Макмастер сосредоточил как раз на балете, что было специально отмечено всей прессой. Английские зрители совершенно девственны в вопросах современного танца, утверждали критики, самые громкие мировые имена для них звук пустой. В этом году Макмастер предложил девственной публике сразу несколько таких имен. Во-первых, гениального шведского хореографа Матса Эка (в Эдинбурге будет показана премьера мольеровского «Дон Жуана»). Во-вторых (а для кого-то тоже во-первых), знаменитого голландского хореографа чешского происхождения Иржи Килиана и его Театр танца. Приезжает также New York City Ballet с несколькими баланчинскими балетами. Из молодых хореографов в программе фестиваля будет представлен спектакль Саши Вальтц, которая, несмотря на свою молодость, руководит берлинской Шаубюне и, следовательно, тоже является частью театрального истеблишмента. Из других заметных персон основной программы стоит назвать патриарха немецкого театра Петра Цадека с «Гамлетом», традиционной и, как говорят, довольно скучной постановкой (видимо, напоминающей «Гамлета», поставленного у нас Петером Штайном). Выделяется в ней лишь превосходная актриса Анегела Винклер, исполняющая заглавную роль. В оперной программе заявлены «Золото Рейна», поставленное здесь же в Эдинбургской опере, и «Альчина» Генделя в версии знаменитой Штутгартской государственной оперы.

Но все это дорогие кушанья. Их немного, и позволить их себе может не каждый (про стоимость билетов на оперу даже вспоминать не хочется -- у нас за эти деньги можно целый год в театр ходить). Между тем в Эдинбурге действует целая сеть театральных «макдоналдсов», называемая Фриндж. В отличие от основной программы эти «макдоналдсы» предлагают публике самые разнообразные модификации недорогой театральной самодеятельности. Быстро утоляющие духовный голод «бигмаки», которые для разнообразия иногда посыпают всякими пряностями. Спектакли основной программы от спектаклей Фринджа можно отличить даже по составу аудитории. В первом случае это респектабельные, немолодые, с прямыми спинами леди и джентльмены, которые кажутся массовкой из фильма о жизни английской аристократии. Показать им что-то эпатажное и андеграундное все равно что положить ноги на стол на светском рауте. Во втором -- публика попроще и помоложе. Она неприхотлива, и у нее есть свои кумиры, о существовании которых театральное сообщество за пределами Фринджа может и не подозревать. Все это в порядке вещей. Кому нравится попадья, а кому -- попова дочка. Хуже другое. Британская театральная критика, призванная формировать вкус толпы или хотя бы чуть-чуть возвышаться над ней, похоже, тоже "подсела" на Фриндж. Или же руководствуется демократическим принципом Vox populi -- vox Dei.

Чтобы убедится в этом, достаточно почитать театральные обзоры, почти ежедневно помещаемые в одной из главных газет фестиваля Scotsman. На Фриндже, как и в основной программе, нет официального жюри, зато есть так называемый рейтинг критиков. Получить в Scotsman пять звезд (или Fringe first) значит выбиться лидеры. Что же прельщает сердца британских критиков? Среди фаворитов нынешнего Фринджа можно, например, обнаружить японский спектакль-триллер о двух девочках, которые, оставшись одни, начинают пугать друг друга рассказами о таинственной видеокассете, просмотр которой гарантирует смерть в течение недели. Если только ты не покажешь эту кассету кому-нибудь другому. Пока девочки смеются над этим забавным рассказом, одна из них неожиданно умирает. По ходу дела выясняется, что в кассету, а также телефонную сеть и прочие средства коммуникации вселился дух некой Садако, несправедливо обиженной в подростковом возрасте и теперь превратившейся во мстительного духа. Представление называется «Кольцо». Причем у него есть свои сиквел и приквел. Другими словами, это трилогия. В ней, как замечает рецензент, не льется кровь, но все равно очень-очень страшно. Этот тихий, постепенно нарастающий ужас, по словам рецензента -- восточный ответ Стивену Кингу. Хороший ответ. Рецензент ставит ему твердую «пятерку».

Другой образец «пятизвездочной» продукции -- «Влечение» Мартина Шермамана в постановке Double Edge Drama, приезжающей в Эдинбург уже десятый раз. Это представление о двух берлинских геях, которые вынуждены были покинуть город после прихода к власти нацистов, но их попытка укрыться в Амстердаме оказалась тщетной. Они схвачены и оканчивают свою жизнь в Дахау, где к гомосексуалистам относятся еще хуже, чем к евреям. Представление носит политкорректный характер, и нет сомнений, что именно идеологическая грамотность и острота поставленной проблемы и пленили рецензента. Во всяком случае о том, что представляет собой сам спектакль, в статье не сказано ни слова.

Удивительно, что большим успехом у британской критики, несмотря на ее идеологическую грамотность, пользуются stand-up comedians. Из обзоров можно понять, что их спектакли представляют собой поток сознания, в котором высмеивается все на свете. Мысль артиста скачет от проблем Третьего мира к ирландскому национализму, от плана Маршалла к неурядицам в королевской семье. Другими словами, это британские Михаилы Задорновы, только более изобретательные и театральные. И более злобные. Они готовы изливать желчь на королеву-мать, собственную бабушку, Кристофера Рива, женщин, бисексуалов, лесбиянок и всех-всех-всех. Некоторые из них умудряются отпускать иронические комментарии даже по поводу холокоста... При этом они заигрывают с аудиторией, а иногда вступают с ней в оживленную дискуссию. В отличие от наших мастеров эстрады тамошние любят принарядиться. Скажем, вызвавший бурю восторгов у публики и критики Роберт Ньюман появляется перед публикой в шотландском килте и не очень новых носках. «Если талант действует как возбуждающее средство, то Ньюман -- это Виагра», -- заключает рецензент.

Успех на Фриндже почти неизбежно обеспечивает включение в спектакль миманса, клоунады и разного рода забавных трюков. В общем, того, что называют physical theatre. Именно эти ингредиенты составили основу получившего пять звезд спектакля театра UMO Ensemble «Эльдорадо». Фантазия на тему о том, как испанские конкистадоры отправляются в Америку за золотом, показалась автору статьи верхом сценической изобретательности. Между тем каждому, кто хоть раз побывал на Эдинбургском фестивале, несложно представить себе спектакль с подобным сюжетом. Это что-то среднее между тюзовским утренником и новогодней феерией. В костюмах обязательно будут использованы толщинки, грим будет ярким, пластика экспрессивной. Кричать будут громко. Эти задорные и красочные представления составили бы честь школьной самодеятельности в любой стране мира. Но на эдинбургском Фриндже они в особенной чести.

Стоит при этом учесть, что в том же Авиньоне твой успех в офф-программе, сколь бы шумным он ни был, это все равно успех второго сорта. В Эдинбурге ты можешь быть ничем, а стать всем. Признание на Фриндже в каком-то смысле даже престижнее, чем успешное выступление в основной программе: ведь тебя выделили из сотен других -- значит, ты действительно чего-то стоишь.

Пока, к сожалению, нет никаких откликов на наш театр «черноеНЕБОбелое», который повез в Эдинбург один из последних своих спектаклей «Игрушки Бертрана». Это макабрически-мимическое зрелище именно то, что нужно на Фриндже. К тому же оно на несколько голов выше самых высоких достижений «обочины». Подождем, получит ли он свои пять звезд. Должна же демократичная, равняющаяся на народный вкус британская критика хоть что-то смыслить в театре.