Джонатан Коу. Невероятная частная жизнь Максвелла Сима. Пер. с англ. Е. Полецкой. -- М.: Фантом Пресс, 2010. В романе «Невероятная частная жизнь Максвелла Сима» британский писатель номер один выводит на передний план героя посткризисного времени, лишенного энергии нытика, чей удел -- скучная работа, вялое существование и несколько десятков виртуальных друзей в FB. Контрастом служит история английского яхтсмена Дональда Кроухерста, который в 1968 году стал участником кругосветной гонки, но так и не достиг цели, а попытался провести общественность при помощи фальшивого бортового журнала. Сравнивая двух персонажей, Коу ставит неутешительный диагноз герою нашего времени: тотальное одиночество и глобальное измельчание.

Юхан Теорин. Ночной шторм. Перевод со шведского Е. Хохловой. -- М.: РИПОЛ Классик, 2010. В минувшем году Россию накрыла давно вызревшая в недрах Европы волна ларссономании. А вслед за ней течением принесло моду на шведский детектив, который, как выяснилось, стал трендом, сопоставимым со шведской детской литературой. Выяснять, какая из «Девушек» Стига Ларссона краше -- та, что «играла с огнем», или та, что «взрывала воздушные замки», -- дело неблагодарное. Опыт показывает, что Ларссона читатель либо превозносит, либо не выносит -- зависит от вкуса и темперамента. А вот мистический триллер «Ночной шторм» -- достижение бесспорное. Сюжет разворачивается на острове Эланд в доме смотрителя маяка. Это уже второй «островной» детектив, принесенный к нам скандинавским течением: первым был «Кунцельманн-Кунцельманн» Карла Йоганна Вальгрена, где был заигран соседний Готланд. Но в «Ночном шторме» остров становится полноценным героем, потому что главное достоинство романа Теорина -- в густой концентрации жути, которая сама по себе едва ли не важнее разгадки. Впрочем, хорошо сконструирована и сама история -- с арифметической прогрессией смертей, умелыми флешбэками и толпой экзотических персонажей.

Кристос Циолкас. Пощечина. Пер. с англ. И. Новоселецкой. -- М.: РИПОЛ Классик, 2010. Еще одна тенденция года -- запоздалое открытие актуальной австралийской литературы. Вслед за романом австралийки Тони Джордан «Плюс один» про женщину, одержимую числами, издана «Пощечина» Кристоса Циолкаса. Роман попал в лонг-лист британского Букера, что для австралийского автора сродни победе. Зацепкой для сюжета становится история с пощечиной, которую отвесил взрослый мужчина чужому ребенку. Звуковые волны от этой оплеухи разносятся по всему роману, который представляет собой довольно точный и подробный социологический скан современного общества. Пока взрослые герои, жертвы глобализма и политкорректности, распутывают свои сложные взаимоотношения, подростки вступают в запретные связи, жрут наркотики, тусуются, но делают это без всякого драйва, скорее следуя негласным правилам переходного возраста. Наблюдая жизнь родителей и всматриваясь в будущее, они не видят для себя подходящих перспектив в этом обновленном мулькультурном мире, где толерантность стала синонимом лицемерия.

Зэди Смит. О красоте. Пер. с англ. О. Качановой и А. Власовой. - М.: Издательство Ольги Морозовой, 2010. О вреде политкорректности, либеральной утопии и вечных ценностях рассуждает самая стильная писательница современной Британии Зэди Смит. Главные герои ее романа «О красоте» -- два специалиста по Рембрандту, американский профессор Говард Белси и английский ученый Монти Кипс. Конкуренты и заклятые враги, оба являются сторонниками крайних политических взглядов. Белси -- крайний слева, Кипс -- крайний справа. Один верит в равенство и братство, другой считает политкорректность разновидностью новейшей мифологии и предлагает изгнать, как беса, слово liberal. Один доказывает, что Рембрандт был рядовым ремесленником, другого интересует лишь материальная основа любого творчества. К открытому конфликту этих виртуальных оппонентов провоцирует сын Белси, уехавший в Лондон и поселившийся в доме его врага. Британке Смит не важно, что сводит с ума современных интеллектуалов -- либерализм или неофашизм. Куда интереснее на физиологическом уровне передать информационный гул и бессмысленную идейную толкотню в головах героев. Ее персонажи -- генетические мутанты, евреи-китайцы, негры-протестанты, американские буддисты; за плечами каждого -- генеалогический и геополитический бурелом, сквозь который они тщетно пытаются продраться в поисках следов спасительной самоидентификации. Рембрандт в романе Смит если не реальное лекарство от безумия, то хотя бы плацебо.

Венеция -- это рыба. Перевод с итальянского Геннадия Киселева. -- М.: Колибри, 2010. Книги о путешествиях -- главный тренд российского книгоиздания. Из обрушившегося на потребителя потока трэвелогов трудно вытащить по-настоящему крупную рыбу. Произведение потомственного гражданина Венецианской республики Тициано Скарпа не зря поместили в один ряд с фикшн-бестселлерами. Итальянский писатель написал необычный текст, жанр которого опрометчиво определил как «путеводитель». Если это и путеводитель, то самый нелогичный путеводитель в мире, главный маршрут которого проложен «наугад». Нужно подчиниться логике города, а не подчинить его своей логике -- вот «правило Скарпы», которое должен соблюдать каждый приезжий. Воспользоваться этим текстом можно, но только если постоянно держать в голове, что Скарпа -- писатель-фантаст. Его Венеция -- это могучая доисторическая рыба, бороздившая океаны и веками дремавшая в укромных бухтах, пока наконец не устала от странствий и не позволила поймать себя в сети. Метафоры Скарпы не расплываются и не тонут. Они намертво врезаются в память, потому что опираются на факты. Венеция не умозрительный Моби Дик. Она реальна. Хитрый венецианец перепроверяет каждый образ, делая его весомым и осязаемым. Даже совсем уж личная глава «Сердце», речь в которой идет об особенностях и причудах венецианской любви, опирается на свидетельские показания двух ученых мужей, каждый из которых логически доказал, что долгое пребывание в Венеции «ведет к парадоксальному эффекту ослабления сексуального импульса». «Рыба» Скарпы -- это остроумно придуманный и гениально сконструированный роман в прямом смысле слова. Роман с родным городом. Выставочный образец литературной инженерии. И лучший текст про покорение пространства.