Администрация следственных изоляторов имеет право цензурировать переписку арестантов с их адвокатами, но только в исключительных случаях и в присутствии самих отправителей почты. К такому выводу пришел Конституционный суд (КС), который вчера постановил, что соответствующие нормы закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и не противоречат Конституции.

Цензура тюремной переписки стала объектом внимания КС из-за двух обращений заключенных. Один из них Дмитрий Барановский, арестованный в августе 2009 года по подозрению в вымогательстве. На момент задержания он занимал должность первого заместителя гендиректора крупного оборонного предприятия. Также он состоит в правозащитной организации «Справедливость». И защитой прав арестант активно занимается даже в СИЗО. Как следует из текста жалобы, направленной им в КС, Лефортовский суд отказался изменить ему меру пресечения на иную, не связанную с лишением свободы, из-за полученного в СИЗО выговора. А выговор г-ну Барановскому вынесли за то, что он пытался передать адвокату письмо с замечаниями по своему делу, минуя цензуру. Обвиняемый в свою очередь счел это нарушением своих конституционных прав на защиту.

Вторую жалобу в КС подали банкир Юрий Волохонский, который сейчас находится в СИЗО в Ростове-на-Дону по обвинению в мошенничестве и легализации денежных средств, а также его адвокат Игорь Плотников. Они рассказали, что администрация СИЗО во время свидания адвоката с подзащитным не дала им обменяться документами. Кроме того, обвиняемому запретили пересылать адвокату письма в запечатанном конверте, сославшись на обязательность цензуры. В обоих случаях сотрудники СИЗО ссылались на федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Ст. 20 закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» гласит, что переписка арестантов «осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и подвергается цензуре». Эта цензура, согласно той же статье, может проводиться как администрацией СИЗО, так и следственным органом, в производстве которого находится уголовное дело. А ст. 21 закона предусматривает, что «предложения, заявления и жалобы, адресованные в другие органы государственной власти, общественные объединения, а также защитнику, должны быть рассмотрены администрацией места содержания под стражей и направлены по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи».

По мнению заявителей, цензура переписки нарушает гарантированные Конституцией (ст. 46 и 48) право на судебную защиту прав и свобод, а также право на квалифицированную юридическую помощь в лице адвокатов. Они также апеллировали к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая гарантирует право каждого на справедливое судебное разбирательство (ст. 6) и право на уважение частной жизни (ст. 8).

КС, анализируя российское и международное законодательство, в своем постановлении также сослался на Кодекс поведения для юристов в Европейском сообществе, принятый в октябре 1988 года советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского союза в Страсбурге. Также был принят во внимание Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (утвержден Генассамблеей ООН в декабре 1988 года). В каждом из этих документов говорится об обязанности защитников соблюдать адвокатскую тайну, хранить конфиденциальность информации, сообщаемой клиентом. «Отступление от указанных требований создавало бы предпосылки для неправомерного ограничения права на получение квалифицированной юридической помощи, искажения самого существа права на защиту, а также -- в нарушение Конституции -- для использования информации, конфиденциально доверенной лицом в целях собственной защиты только адвокату, вопреки воле этого лица в иных целях, в том числе как свидетельство против него самого», -- говорится во вчерашнем постановлении КС.

Суд подчеркнул, что в условиях ареста, когда права, свободы и личная неприкосновенность человека максимально ограничены, «гарантии предоставления ему юридической помощи приобретают особое значение».

Но одновременно КС напомнил, что государство в целях безопасности, защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, законных прав других лиц может ограничивать основные права граждан. Таковым ограничением является, в частности, и собственно арест -- мера пресечения, определяемая судом для «недопущения преступной деятельности подозреваемого или обвиняемого». И контроль за перепиской арестованного с его защитником может рассматриваться также как допустимое ограничение ее конфиденциальности. Но при этом КС отметил: «Цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации СИЗО обоснованных подозрений в злоупотреблении правом на адвокатскую тайну со стороны адвоката и в злонамеренном использовании данного права со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь».

То есть цензура переписки заключенных и их защитников не должна осуществляться всегда и все время, а лишь в строго определенных случаях. Соответственно, из постановления КС вытекает, что любая цензура такой переписки должна осуществляться не только в присутствии ее авторов, но должна быть должным образом объяснена сотрудниками СИЗО, и подобные их действия могут быть обжалованы в судебном порядке. «Иное понимание указанных законоположений означало бы нарушение требований Конституции и Конвенции о защите прав человека и основных свобод», -- говорится в постановлении КС.