После пятилетнего перерыва в Москву приехал Пьер-Лоран Эмар -- одна из ключевых фигур современного музыкального мира. В 1973 году он победил на Международном конкурсе Оливье Мессиана, а в 1977-м по приглашению Пьера Булеза вошел в состав Ensemble InterContemporain, крупнейшего в мире ансамбля новой музыки. С тех пор Эмар много играл музыку Мессиана, Лигети, Булеза, Куртага, Штокхаузена, Картера. Он работает с крупнейшими оркестрами и дирижерами мира, сочетая в равной степени исполнение современного и традиционного репертуара. В Зале Чайковского в концертах Московской филармонии в рамках Года Франции в России Эмар играл Фортепианный концерт Равеля (для левой руки) с Национальным филармоническим оркестром России и сольную программу из сочинений Равеля, Мессиана и Булеза. После концерта с Пьером-Лораном ЭМАРОМ побеседовал Илья ОВЧИННИКОВ.

-- Пьер Булез считает, что с появлением современных коммуникаций возросла разобщенность людей. Вы согласны?

-- Сегодня происходят коренные изменения в менталитете. Раньше считалось, что разница между поколениями -- четверть века, сегодня она может составлять год или два. Новые средства коммуникации не способствуют улучшению возможностей восприятия, особенно если надо сконцентрироваться на чем-либо продолжительном. Я очень удивляюсь тому, что многие важные события и явления ХХ века не впитаны современной культурой и ушли в прошлое: например, многое из авангардного искусства. Люди остаются во многом провинциалами, даже когда хорошо информированы. Технологии ничего не решают, каждый должен работать над собой.

Ситуацию может изменить и один человек, если он видит достаточно далеко и если ему хватает внутренней силы. Разве пример венесуэльской "Системы" (всеобщего музыкального, оркестрового образования. -- Ред.) не фантастика? Один человек, доктор Абреу, изменил страну за тридцать лет, создав с нуля систему оркестров, в которую вовлечены сотни тысяч молодых людей. При этом музыкальное образование во всем мире остается крайне консервативным. В высшей школе музыки Кельна, где я преподаю, стараюсь делать что могу: моя цель -- научить студентов играть любую музыку, от барокко до новейшей, и ориентироваться во всех стилях. Что должно быть целью каждого молодого артиста, но не всем это очевидно.

-- Важно ли для вас быть именно французским пианистом?

-- Я носитель французской культуры, родился в Лионе, но в большей степени я ощущаю себя европейцем, жителем планеты. Я играю в Германии, Англии, Австрии больше, чем во Франции, исполняю много немецкой и венгерской музыки, поэтому ощущать себя французом -- лишь часть моей самоидентификации. Правда, один из крупнейших французских композиторов Мессиан, как и Булез, -- постоянная часть моей музыкальной жизни, юности, и с его музыкой мне особенно важно сохранить хорошие отношения. У нее особые краски и звучание, а главное -- особенное ощущение времени.

-- Еще один композитор вашего круга родился днем позже Мессиана и жив до сих пор: Эллиот Картер, которому скоро исполнится 102. Давно ли вы его видели?

-- В августе мы с детьми навещали его в Нью-Йорке и чудесно проговорили на протяжении часа. Когда меня спрашивают о молодых композиторах наших дней, я думаю о Картере. С его свежестью, энергией, богатством идей, для меня он воплощение того, каким должен быть молодой композитор. Он в отличной форме, у него фантастическая память и невероятное чувство юмора. Он сочиняет одно произведение за другим, недавно закончил концерт для фортепиано, ударных и оркестра. Я буду удостоен чести -- и удовольствия -- первым сыграть его. Надеюсь, это произойдет в июне на фестивале в Олдборо, где я художественный руководитель.

-- Не собираетесь ли принять участие в той или иной оперной постановке как пианист или дирижер?

-- Или как певец, да? Нет, я совсем не дирижер. Иногда дирижирую из-за рояля или встаю за пульт, когда сочинение и его автор слишком уж хорошо мне знакомы, -- это некоторые вещи Мессиана, Булеза, Картера, Штокхаузена, Лигети -- или Гайдн, или Моцарт. Но если бы я взялся за музыку, которой нужен настоящий квалифицированный дирижер, это было бы плохо для всех, для моих коллег-инструменталистов в том числе. На фестивале в Олдборо я иногда позволяю себе это с хорошо знакомым мне коллективом, как Малеровский камерный оркестр или Britten Sinfonia. Но я работаю там не ради того, чтобы лишний раз выступить. Другое дело, если речь о новой или малоизвестной музыке, когда мое участие и мои руки могут действительно помочь делу.

-- Продолжается ли ваше сотрудничество с лейблом Deutsche Grammophon?

-- Да, следующий проект посвящен фортепианной музыке Листа -- к его двухсотлетию. Я уверен, что Лист гораздо богаче, глубже и интереснее как личность, чем нам кажется. Мне хотелось бы подготовить несколько программ, которые показали бы, как много значили его изобретения для своего времени, для других видов искусств, для других композиторов, для будущего. Он был настоящим борцом за новую музыку, что осознается отнюдь не всегда. И я собираюсь сопоставить фортепианную музыку Листа с музыкой следующих эпох, которая помогла бы высветить новаторскую сторону его личности.