Суд подмосковного города Видное вынес приговор по одному из самых скандальных дел о жестоком обращении с детьми. Согласно оглашенному вчера вердикту, жительница поселка Коробово Лариса Агеева признана виновной в избиениях трехлетнего приемного сына Глеба и приговорена к одному году и восьми месяцам исправительных работ. Муж Ларисы Антон Агеев, обвинявшийся в том, что он попустительствовал издевательствам супруги над усыновленным ребенком, оправдан. Адвокаты супругов намерены обжаловать приговор г-жи Агеевой.

У семьи Агеевых будет и определенная общественная защита. В частности, в невиновности приемных родителей уверены борцы с ювенальной юстицией из движения «Семья, любовь, отечество» и представители Московской патриархии, а федеральный уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов заявляет о том, что приемные дети Агеевых Глеб и Полина «привязаны к своим родителям и хотят вернуться в семью». Но юридически Лариса и Антон Агеев не являются родителями: усыновление Полины и Глеба было отменено еще летом прошлого года решением Преображенского суда Москвы.

Напомним, что уголовное дело о жестоком обращении с ребенком было возбуждено в марте 2009 года, после того как Глеб Агеев был доставлен в одну из московских детских клинических больниц с множественными повреждениями лица и термическими ожогами. В обвинительном заключении по делу утверждается, что 20 марта прошлого года г-жа Агеева в очередной раз избила своего приемного сына. Следствие, ссылаясь на заключение экспертов, настаивает на том, что травмы у мальчика «относились к различной степени давности» и представляют собой следы от многочисленных побоев. «Лариса Агеева, будучи эмоционально неустойчивой, вспыльчивой, раздражительной, стала испытывать неприязнь к усыновленному Глебу и жестоко с ним обращаться, систематически избивая его и подвергая его жизнь опасности», -- говорится в обвинительном заключении.

Обвинение базировалось и на показаниях самого трехлетнего мальчика: когда Глеба расспрашивали следователи, он сказал, что дома его бьют, мама обращается с ним плохо и «дрессирует» за провинности. Тогдашние слова ребенка отрицает не только г-жа Агеева (которая и в своем последнем слове на суде заявила, что «была и есть любящая и заботливая мать»). Судя по заявлению Павла Астахова, посетившего Глеба и Полину, когда те проходили курс реабилитации, дети стремятся вернуться в свою приемную семью, из которой их «изъяли» органы опеки и попечительства. «В этой истории можно говорить о том, было или не было, а можно говорить о сегодняшней ситуации. Привязанность, которую демонстрируют дети к родителям, впечатляет. Было или не было -- установит суд, но сейчас дети хотят к родителям», -- заявил детский омбудсмен.

Примечательно, что большое внимание к делу Агеевых проявили околоцерковные активисты, ставящие целью борьбу с так называемой ювенальной юстицией -- специализированной судебно-правовой системой защиты прав несовершеннолетних. Такая система (включающая в себя особые ювенальные суды, а также органы, занимающиеся реабилитацией малолетних правонарушителей, и структуры, отвечающие за защиту прав детей) существует в США и некоторых странах Европы. Как опасаются представители религиозных организаций, введение «детского судопроизводства» может ударить по традиционному институту семьи: комиссии по соблюдению прав ребенка будут вмешиваться в процесс воспитания, а дети получат возможность шантажировать родителей.

Одна из таких антиювенальных организаций, движение «Семья, любовь, отечество», заявляет о том, что провела свое расследование дела Агеевых и выяснила, что Лариса не обливала своего приемного сына Глеба кипятком, как на том настаивает прокуратура. Из слов сестры Глеба Полины следовало, что мальчик искал игрушку, завалившуюся под журнальный столик, зацепился за шнур стоявшего там электрочайника с горячей водой и опрокинул его на себя. Сам же Глеб рассказал, что после этого он побежал по лестнице к родителям за помощью и упал. По словам Антона Агеева, ребенка отвезли в травмопункт, а потом направили в детскую больницу. «В эту же ночь по необъяснимой причине, не подтвержденной состоянием ребенка и планом последующего лечения, Глебу дали общий наркоз, -- утверждают в движении «Семья, любовь, отечество». -- В беспомощном состоянии неустановленными лицами мальчика фотографировали по правилам съемки трупа, поворачивая под разными углами и открывая шпателем рот». Эти кадры, по версии общественных защитников Агеевых, и стали решающим доводом для прокуратуры. Как бы то ни было, суд не нашел доказательств того, что Антон и Лариса причинили ребенку ожоги, однако и не снял с г-жи Агеевой обвинения в избиении пасынка.

Присутствовавший на процессе глава синодального отдела Московской патриархии по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями протоиерей Димитрий Смирнов уверен в невиновности Агеевых. Руководитель другого синодального отдела -- по взаимодействию церкви и общества -- протоиерей Всеволод Чаплин заявил о том, что супругам Агеевым надо дать возможность видеться с детьми.

Пока существует возможность обжалования дела в кассационном порядке, говорить о доказанной виновности г-жи Агеевой преждевременно, сказал «Времени новостей» глава общественной организации «Право ребенка» Борис Альтшулер. По его мнению, в деле осталось множество неясностей, не считая главного вопроса -- было или не было насилие в этой семье. «В частности, неясно, почему в тот вечер, когда приемный отец Глеба Антон Агеев сам привез мальчика в больницу, федеральные телеканалы это показали на всю страну как предмет издевательства над ребенком. По чьей команде врачи открыли дверь съемочной группе?» -- задается вопросом г-н Альтшулер.

По мнению правозащитника, столь оперативное и широкое освещение дела Агеевых в определенном ключе было санкционировано свыше. «Был заказ: устроить кампанию против приемных семей, и это сработало на сто процентов», -- полагает г-н Альтшулер. Каждый ребенок-сирота, оставшийся в детдоме или подобном учреждении, это огромный доход для бюрократической системы, управляющей этими учреждениями, настаивает собеседник газеты. «В свое время правительство выступило с инициативой о том, что детей нужно переводить в приемные семьи, -- говорит Альтшулер. -- Надо было что-то этому противопоставить, так и появилось «дело Агеевых».

В то же время госорганы, по его мнению, оказывают явно недостаточное внимание проблемам детей-сирот. «Ежедневно в России появляется более 300 сирот, почти половина из них -- по причине лишения родительских прав», -- заявил г-н Альтшулер вчера на пресс-конференции в РИА Новости, посвященной 20-летию ратификации Россией Конвенции о правах ребенка.