«В защиту искусства» -- так называлась рубрика в обожаемом многими из поколения 80-х журнале «Юный художник». Благодаря этой рубрике мы узнавали обо всех главных героях мировой артсцены, о магистральных трендах искусства contemporary art. Причем эти тренды и имена (Дали, например, или Фрэнсис Бэкон) клеймились на страницах «Юного художника» советской идеологией, однако об искусстве их рассказывалось так смачно, что все догадывались: это любимые художники авторов журнала, и материалы о них единственно «читабельные» в издании.

Посмотрев главные экспозиции II Московской международной биеннале молодого искусства, я вдруг понял, что тезис оказался снова актуальным. И без идеологических экивоков. В тот же день, когда открылась выставка «Виз-а-ви», куратором Дарьей Камышниковой была представлена экспозиция «Свобода и воля» в филиале Московского музея современного искусства (Ермолаевский переулок, 17). После удачно придуманной и визуально убедительной программы «Виз-а-ви» (см. «Время новостей» от 2 июля) «Свобода и воля» воспринимается каким-то отчетом выпускников школы ММСИ. Всего много, участники из разных стран, все их работы расквартированы на четырех этажах музея по принципу послевоенной коммуналки. Как там у Райкина: «А в ванной мы будем огурчики солить. Вот такой закусон!» Сближения и рифмы случайные. Ничто не завязано пластически и по смыслу. Пример. Один художник сделал гигантских муравьев из бумаги, и его работу поставили прямо напротив вышитых на белых скатерочках схемах метрополитена городов разных стран. Почему, спрашивается? Что это: ужастик с муравьями-мутантами, атакующими великие мегаполисы мира? Или просто место здесь было пустое, вот и втиснули? Ни экспликаций внятных, ни навигации по всей выставке. Синдром Ноздрева, о котором говорилось в предыдущей статье (когда тема границы оборачивается апологией абсурдистского безграничья -- «по эту сторону леса мое и по ту сторону леса мое»), проявился на выставке в Ермолаевском в полной мере. Зрителям уважение никто не оказал, пластически режиссура сделана плохо. Искусство оказалось беззащитно.

Подобные же претензии можно предъявить экспозициям на территории «Проект Фабрика». Неудачна кураторская программа Арсения Жиляева «Редкие виды». Тема: как я стал художником? Высказываются на тему граждане, многие из которых даже в артсообществе никому не известны. Когда шел на выставку, думал: ну если честно, пять матриц имеется. Ну как можно стать художником и дойти до жизни такой? Первая -- начитался умных книг. Вторая -- насмотрелся великих шедевров. Третья -- натусовался в клубах. Четвертая -- родители мучили, заставляли ходить в детскую художественную школу. Пятая -- поколенческий синдром. То есть все в роду художники -- ну и я туда же. Все пять матриц на выставке исправно отработаны. Сделано все неловко. Какие-то книги высыпаются из клетчатых рыночных сумок, какие-то почеркушки к стене пришпилены. В артпослание ничего не собирается. Исключение -- пластические клаузуры тех, кому есть что сказать именно как состоявшемуся художнику с собственным бэкграундом. Вспоминается Егор Кошелев с отличной инсталляцией -- окнами, внутри которых экспрессионистская живопись на тему социальной агрессии, сам Арсений Жиляев с фотографиями, рефлексией на тему советского и постсоветского детства (это же сугубо личное, выстраданное чувство было выражено им в замечательной инсталляции выставки «Виз-а-ви», где сам художник с видеоэкрана читал Сартра, а под экраном были собраны фотографии -- артефакты советских будней, времени, когда Сартр мыслился глотком свободы в общем удушье), Ксения Сорокина с макетом хрупкой сценографии воображаемого спектакля... В целом же искусство вновь оказалось беззащитно, расфасовано по матрицам и клише.

Чуть лучше обстоит дело со смотром выпускников и студентов Школы фотографии и медиаарт имени Родченко города Москвы. Кураторы Владислав Ефимов и Катя Лазарева дали задание: снять запрещенные, пограничные для взгляда места: от терминалов аэропортов до заборов частных владений. Вышло неплохо. Конечно, до изощренного вуайеризма фильмов Дэвида Линча студентам ох как далеко, однако удачные идеи имеются. Выделю две работы. Первая -- составленный из фотографий восьмигранный объект Вии Мурагиной, где проволоки и заборы на каждой из граней становятся зеркальным повторением их же самих внутри фигуры. Проволока и забор стерегут проволоку и забор. Шизоидный круг замыкается. Другая работа -- видео Даниила Зинченко «Мавзолей». Известный зиккурат Щусева на Красной площади с непохороненным телом вождя мирового пролетариата вдруг начинает трястись, скалиться зубцами кремлевской стены и грозно лаять на зрителей. Страшно становится не понарошку. Потом вспоминаешь, что с футуристами господин Зинченко ведет деконструктивный диалог. Это ведь их сборник 1914 года назывался «Рыкающий Парнас»! Работа эталонная для выставки. Жаль (а может, закономерно), что не все студенты умеют излагать свои идеи так же пластически внятно, неболтливо и по существу.

В пандан к выставке студентов школы Родченко хочу отметить безусловную удачу биеннале, вполне соответствующую теме «В защиту искусства», -- экспозицию «Строгановка. Расширяя границы...». Она проходила в выставочном зале художественной академии имени Строганова на Волоколамском шоссе. Участвовали выпускники и аспиранты академии, среди которых ставшие лидерами современного артпроцесса Алексей Дьяков, Дарья Суровцева, Ростан Тавасиев, Егор Кошелев, Роман Сакин... Показывали работы в основном признанные, участвовавшие в лучших галерейных и музейных программах. Они достойно сформировали новый имидж почтенных интерьеров Строгановки. И стали отличным социальным месседжем. Потому как факт их присутствия внутри, казалось бы, оплота академического консерватизма стал тектоническим сдвигом всей системы ценностей традиционной художественной школы. Мудрые генералы Строгановки сразу возглавили процесс. На открытии они говорили, что, дескать, Строгановке всегда был присущ процесс интеграции актуального и инновационного. И у колыбели кузницы авангарда -- Вхутемас -- мы стояли, и вообще... Только «за» и поддерживаем. И видно, что нелегко далось им это судьбоносное решение.

Самым лучшим экспонатом выставки считаю книгу отзывов. Из нее можно понять, какие подлинные страсти кипят в почтенной академии. Какой раскол новое искусство вносит между консерваторами и новаторами. Главная тема -- шикарный жест Ростана Тавасиева, который повесил между колонн вестибюля, где до сей поры царствовали Аполлон Бельведерский и бюст С.Г. Строганова, гирлянды плюшевых морковок. Вот это шок и радикализм не хуже собаки Кулика! Впрочем, сам Ростан радикализмом свою работу не считает. Просто в согласии с идеями Просвещения XVIII столетия сделал изобразительную метафору школы как райского огорода, в котором пестуются таланты (ведь изображал же Левицкий Демидова с саженцами и лейкой на фоне опекаемого им воспитательного дома). Однако общественность Строгановки приняла работу Ростана (как и работы других участников проекта «Расширяя границы») в качестве личного оскорбления. Вот характерные записи в книге отзывов: «Позорные работы! Стыдно, товарищи» (подпись «Нюра. 3-й класс «А»); «Полный отстой! Универ деградирует! Олег Кабаков -- г... Ужас!» (без подписи); «Просто ужас! Позор!» (подпись «повар Равшан»), «Я тебе эту морковку... засуну» (подпись неразборчива)... Тем дороже такие записи: «Миру мир» (подпись «любители корейской морковки»), «Что можно сказать? Конечно, это не Карл Брюллов, но у ребят своеобразное видение мира. Можно пожелать им творческих успехов» (инициалы «АН»)... Во время вернисажа выступившие инициаторами десанта contemporary art на территорию академии профессора МГХПА имени С.Г. Строганова Вера Дажина и Кирилл Гаврилин показали мне приклеенную неким доброхотом к экспонатам выставки бумажку с надписью «Признаков искусства не содержит». Ее можно воспринять как концептуальный документ о том, что «лед тронулся» и битва в защиту искусства в разгаре.