В Мосгорсуд, как стало известно «Времени новостей», на днях поступила беспрецедентная в своем роде жалоба. Формально суть ее проста. Автор заявления -- студент из подмосковного Домодедова Артем Бузенков -- просит признать незаконными решения мирового и Тверского райсуда Москвы, которые наложили на него штраф в 500 руб. за участие в несанкционированном «марше несогласных». В этом, пожалуй, не было бы ничего удивительного, если бы не одно обстоятельство -- Артем Бузенков является инвалидом 1-й группы по зрению, то есть попросту слепым. По его утверждению, 14 декабря прошлого года он не собирался ни на какой «марш», а шел в Театр сатиры, но вместо спектакля попал сначала в милицию, а потом и под суд.

Теперь Артем Бузенков хочет доказать, что не виноват в том, что невольно оказался в центре Москвы в тот день и час, когда милиция разгоняла там «несогласных»; что не мог видеть происходящего вокруг -- ни митингующих, ни милиционеров; что сопротивлялся, когда те скручивали его и волокли в машину, вовсе не потому, что не хотел подчиняться, а потому что не знал, кто на него напал; что милиционеры «не заметили» у него в руках белую трость -- опознавательный знак незрячих людей. Слепой студент не видел протоколов о совершенном им якобы правонарушении, которые ему подсовывали милиционеры и под которыми он ставил подписи, не видел повесток в суд и только удивлялся странным вопросам судьи, как это он, слепой, мог в театр пойти. Может быть, судья не представлял себе, как может слепой слушать спектакль, но зато прекрасно представил, как незрячий может ходить на несанкционированные митинги, выкрикивать антиправительственные лозунги и драться с милицией.

Злоключения г-на Бузенкова наглядно продемонстрировали, что, несмотря на рассуждения на тему заботы об инвалидах, российское законодательство до сих пор считает их "равными" всем остальным членам общества, а потому не предоставляет им никаких дополнительных гарантий в соблюдении их основных прав. И если несовершеннолетние не могут быть допрошены в отсутствие педагогов и адвокатов, чтобы исключить всякую возможность оказания давления на несозревшую личность, если иностранцам должны предоставлять услуги переводчика, чтобы они понимали смысл задаваемых вопросов и составляемых протоколов, то гражданам с ограниченными возможностями их недостатки восполнять никто не обязан.

Международное право исходит из того, что человеку, который не может адекватно защищать себя в определенной сложившейся ситуации, должны предоставлять квалифицированную юридическую помощь. Конституция тоже гарантирует право на предоставление такой помощи каждому и даже гласит о том, что каждый задержанный имеет право пользоваться помощью защитника с момента этого самого задержания. Но только ни милиция, ни суд этими нормами не руководствовались в случае с г-ном Бузенковым, поскольку они, видимо, для них слишком абстрактны, не прописаны в процессуальных законах, а значит, и необязательны.

24-летний студент Артем Бузенков живет в Домодедове, учится и работает массажистом. Он рассказал, что в Москве бывает часто, хорошо ориентируется в городе, несмотря на свой недуг, и самостоятельно передвигается по знакомым маршрутам. Он даже решил создать специальный сайт в Интернете, который помогал бы незрячим людям ориентироваться в метро и в окрестностях станций метро.

О намерениях «несогласных» проводить 14 декабря митинг на Триумфальной площади и обещаниях властей «жестко, но в рамках закона» пресекать такие попытки, рассказывает Артем Бузенков, он ничего не слышал. А в тот день он собирался в Театр сатиры послушать спектакль, однако, выйдя из метро на станции «Маяковская», неожиданно угодил в сильную давку. «Милиция что-то кричала в мегафоны, люди отвечали ей: "Позор!", -- вспоминает Артем. -- Я практически не вижу, хожу с белой тростью. Мне было непонятно, что там происходит, и я остановился, чтобы разобраться в ситуации». Он рассказывает, что вокруг все кричали, толкались и какой-то мужчина перевел беспомощного молодого человека к столбу, чтобы его не сбили. А какая-то женщина стала объяснять, что происходит вокруг, что милиция хватает людей и отводит их в машины. Потом снова началась давка. Вдруг кто-то начал заводить Артему руки за спину. «Не успев сделать и двух шагов, я оказался скрученным, пытался было распрямиться, но безуспешно, потом выяснилось, что омоновцы мои действия расценили как попытку сопротивления. На мои крики, что я инвалид, и просьбы отпустить, меня просто сбросили со ступенек, и я сильно ушибся. Затем, взяв за руки и за ноги, меня кинули в машину и повезли в отделение», -- рассказал молодой человек.

По его словам, в ОВД «Красносельское», где гостеприимные хозяева предложили незрячему присесть на «розовый стул» (очевидно, стражам законности и порядка показалось это забавным), он провел около пяти часов. Сотрудник ОМОНа Бойцов написал рапорт, по которому участковый уполномоченный ОВД Беленький составил протокол об административном правонарушении, предусмотренном ч. 2 ст.20.2 КоАП: «нарушение установленного порядка проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования», а именно участие в несанкционированном митинге. Только тогда Артем об этом мог лишь догадываться -- ему просто вручили какие-то бумаги, на которых велели расписаться, добавив, что потом он должен будет прийти в суд, но когда именно, не сообщили.

Повестка в суд пришла в феврале, и в ней сообщалось, что заседание состоится 16 декабря. Вслед за повесткой пришло и решение мирового судьи участка №423 Зайцевой о признании Артема Бузенкова виновным в административном правонарушении и наложении на него за это штрафа в размере 500 рублей.

И тогда молодой человек решил доказать, что никаких проступков он не совершал, ему не за что нести наказание, и написал жалобу в Тверской суд, требуя отменить решение мирового судьи. «Я инвалид первой группы по зрению, абсолютно ничего не вижу и пользуюсь специальной тростью. Меня скрутили сотрудники милиции, ничего не объяснив, посадили в машину и отвезли в отделение милиции. Спустя примерно пять часов мне стали давать бумаги на подпись. Я не могу самостоятельно читать, а сотрудники милиции не разъяснили мне должным образом те документы, которые давали мне на подпись, -- написал молодой человек в жалобе. -- Мне была разъяснена только ст. 51 Конституции о том, что я имею право не свидетельствовать против себя. Смысла других подписываемых мною документов мне разъяснено не было, и в силу слепоты я не понимал, что подписывал». Он также пожаловался, что суд был проведен без его участия и таким образом его лишили всякого права на защиту: «Доказательств моей вины в материалах дела нет, сам я свою вину не признаю полностью, так как в момент проведения митинга я не участвовал в нем, а просто случайно вышел из метро как раз в тот момент, когда милиционеры задерживали участников митинга. И на мои пояснения о том, что я слепой, сотрудники милиции никак не отреагировали».

Пересмотр дела Бузенкова был назначен на 2 марта. Но судья Тверского суда Неверова слепому студенту не поверила. Артем пересказывает вопросы, которые она ему задала: как вы собирались покупать билеты, если пишете в жалобе, что не умеете читать? что вы будете делать в театре, если вы не видите? И тон, и содержание вопросов молодому человеку показались оскорбительными, он решил, что судья сомневается в его умственных способностях. Дважды заседание откладывалось -- ждали, когда соизволят прийти сотрудники ОМОНа, задержавшие студента. Разбирательство состоялось 13 марта. На нем Артем был уже вместе с адвокатом и группой поддержки из общественного движения инвалидов «Наше право».

Судья зачитала материалы дела, из которых следовало, что Бузенков «принимал участие в несанкционированном митинге «марш несогласных», выкрикивал лозунги, направленные на подрыв государственного строя и мешал проходу граждан». В них же говорилось о времени и месте проведения суда и стояла подпись Бузенкова.

В ответ студент рассказал о том, как пошел в театр, а попал в милицию. Омоновец Бойцов доложил судье Неверовой, что 14 декабря на Триумфальной площади задерживались все, кто попал в оцепление, в том числе и Бузенков. Правда, Бойцов не очень понятно описал принцип действия оцепления -- сначала оно было вроде как «не сплошным», и через него могли проходить случайные люди (то есть, получается, это не было оцеплением как таковым), но потом его сделали «сплошным», после чего поступила команда на задержание. Как признался милиционер, никаких агитационных антиправительственных материалов у молодого человека не нашли, но заявил, что тот отказался подчиниться законным требованиям милиции и при задержании оказал сопротивление, а белой трости в руках Бузенкова он якобы не заметил.

Адвокат Елизавета Приходина обратила внимание суда на то, что молодого человека фактически лишили права на защиту. Так, она заявила, что мировой судья Зайцева, принимая решение, опиралась лишь на письменные показания сотрудников милиции, а самого обвиняемого даже не пожелала выслушать. «Как человек с ограниченными возможностями здоровья Бузенков вправе рассчитывать на то, что и сотрудники милиции, и тем более мировой судья примут это во внимание и обеспечат реализацию его законных прав, -- сказала адвокат. -- Бузенкову лично вменяется в вину некое общее обвинение, мол, скандировал лозунги и мешал проходу граждан и проезду автотранспорта, хотя очевидно, что делать это можно только коллективно, и даже скандирование лозунгов в индивидуальном порядке является неотъемлемым правом каждого гражданина».

Г-жа Приходина также отметила, что нелепо было обвинять ее подзащитного в том, что он будто бы «самостоятельно оценил запрет зампрефекта ЦАО на проведение митинга на Триумфальной площади, не выяснил законности проводимого публичного мероприятия и принял в нем участие, совершив тем самым противоправный поступок». По словам адвоката, Бузенков никак не мог знать о таком документе, тем более его не было в материалах дела. Точно так же, считает она, не было никакого участия в несанкционированном митинге, хотя бы потому, что самого митинга не было, так как попытка его проведения была пресечена.

Но Тверской суд оставил жалобу слепого без удовлетворения. Бузенков нарушил установленный порядок проведения митинга тем, что принял в нем участие, решила судья Неверова, а поскольку в материалах дела есть расписка слепого о его извещении о дате рассмотрения дела у мирового судьи, то и в этой части никакие права нарушены не были.

«При подписании данного извещения Бузенковым не были внесены сведения о том, что текст данного обязательства ему не был оглашен, в силу того, что Бузенков является инвалидом по зрению», -- сформулировано в решении Тверского суда. Против молодого человека сыграло и то обстоятельство, что его подпись фигурировала и под письменными разъяснениями его прав, в том числе и права пользоваться юридической помощью защитника.

Общественное движение инвалидов «Наше право» высказало свое отношение к данному процессу с точки зрения прав людей с ограниченными возможностями. «Мы не собираемся заявлять о виновности или невиновности того или иного лица, ибо это дело суда, и мы не вправе присваивать себе компетенцию судебных органов. Не утверждаем мы также и того, что инвалидность дает человеку хоть малейшие основания нарушать закон или уходить от ответственности за его нарушение, -- говорится в заявлении движения. -- Однако в процессе следствия и судопроизводства должны существовать твердые правила, полностью исключающие малейшую возможность ущемления прав человека по причине инвалидности, а работники правоохранительных и судебных органов должны иметь специальные инструкции относительно инвалидов различных категорий». В частности, как считают в движении «Наше право», незрячим гражданам сотрудники правоохранительных органов должны не только представляться, но и «предоставлять доказательства того, что их устное представление не является ложным». Кроме того, полагают в «Нашем праве», «подпись человека, не способного физически ознакомиться с подписываемым документом без посторонней помощи, не может иметь юридической силы без подписи другого лица, удостоверяющего факт полного оглашения (чтения вслух) подписываемого документа».

«Работники судебных органов должны иметь в виду, что по мере обеспечения доступности согласно ст. 15 и 16 федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации», а также в соответствии с буквой и духом Конвенции ООН о правах инвалидов, под которой стоит подпись России, инвалиды все больше будут активно участвовать в культурной, общественной и политической жизни, в том числе посещать театры, выставки, музеи, спортивные мероприятия и иные публичные мероприятия, -- говорится в заявлении. -- И если в ряде стран работники правоохранительных органов обязаны, например, знать около 40 слов на языке жестов, то и в России, которая готовится к ратификации Конвенции ООН о правах инвалидов, должны существовать точные, ясные и понятные инструкции о взаимодействии работников правоохранительных органов с самыми разными категориями инвалидов. Мы надеемся, что благодаря совместным усилиям общественных, правоохранительных организаций и органов суда и правопорядка факты произвола и некорректного поведения по отношению к инвалидам будут сведены к нулю».

В Институте государства и права (ИГП) РАН «Времени новостей» рассказали, что политические права инвалидов, касающиеся, в частности, вопросов задержания, следственных действий и суда, закреплены только в международных нормах и в Конституции, но никак не регламентируются подробно в кодексах, например в тех же УПК, ГПК или КоАП. «Принципами международного права закреплено, что в ситуациях, когда человек не может адекватно защищать свои права, ему обязаны предоставить квалифицированную юридическую помощь, -- сказала ведущий научный сотрудник ИГП Наталья Колотова. -- Право на защиту закреплено и в Конституции. Однако никаких специфических норм по отношению к инвалидам в процессуальных законах нет».