22 марта 1933 года, через две недели после оглашения итогов выборов в рейхстаг, принесших национал-социалистической партии Германии (НСДАП) победу, под Мюнхеном открылся первый фашистский концлагерь. Он получил название по имени небольшого баварского городка, на окраине которого возник, -- Дахау. Этот лагерь стал моделью для сотен других концлагерей, созданных нацистами.

Сила пропаганды

Тридцатого января 1933 года Гитлер стал канцлером Германии, после долгих и непрозрачных переговоров между политиками и промышленниками, получив этот пост из рук слабеющего -- в прямом и переносном смысле -- президента Гинденбурга. 5 марта на новых, внеочередных выборах, НСДАП было отдано почти 44% голосов, и партия получила большинство в рейхстаге. Нация уповала на «вождя нового типа». Голосовавшие за национал-социалистов нуждались в громких словах о возрождении Германии, бодрящих лозунгах, простых рецептах излечения социальных болезней и простом же ответе на вопрос «кто виноват?». Но таковых в Германии пока было меньше, чем тех, кто не хотел видеть Гитлера лидером государства. Значительная часть общества еще имела социал-демократические, коммунистические, наконец, просто либеральные убеждения. Новую партию власти это не устраивало. Для пополнения рядов сторонников на электорат следовало воздействовать -- разноплановой пропагандой: изощренной для интеллигенции, броской и нехитрой для масс.

13 марта 1933 года было создано министерство народного просвещения и пропаганды, главой которого стал гауляйтер Берлина Йозеф Геббельс, сохранивший за собой и партийный пост руководителя имперского управления пропагандой. Он недвусмысленно сформулировал стоявшую перед новым ведомством цель: «Мы должны так долго обрабатывать людей, пока они не перейдут на нашу сторону, пока они не достигнут идейного понимания того, что происходящее сегодня в Германии не только необходимо, но и желательно принять».

Сосредоточив в своих руках управление средствами массовой информации, нацисты первым делом закрыли оппозиционную печать, подведя под это юридическую базу. Закон «О защите народа и государства» ввел жесткие ограничения для СМИ: отныне разрешалась только пресса, «не угрожающая безопасности». Причем право определять наличие или отсутствие этой «угрозы» отдавалось, разумеется, структурам, уполномоченным НСДАП. Рейхстаг ратифицировал закон «О редакторах», в соответствии с которым руководителем немецких СМИ мог стать только «ариец», причем обязательно член НСДАП или сочувствующий ей. Таким образом из СМИ автоматически изгонялись не только все неугодные руководители, но и рядовые журналисты: редактор не смел оставить в газете «несочувствующего» корреспондента. Вскоре проблема была решена радикально: все независимые газеты и издания ненацистских политических партий были закрыты как «антигосударственные». Непредвзятая информация была вредна гитлеровской «консолидации общества», ей надлежало уступить место пропаганде «единственно верной» идеологии. 17 февраля 1933 года был разослан циркуляр председателя рейхстага и комиссара прусского министерства внутренних дел Германа Геринга «Содействие национальному движению». Геринг указывал в нем, что «необходимо всеми силами поддержать любую деятельность, идущую на благо национальным целям и национальной пропаганде» и, наоборот, «бороться с деятельностью враждебных государству организаций, применяя самые жесткие меры». О том, какие именно меры, недвусмысленно говорит второе название этого документа: «Указ о стрельбе» -- отныне полиции разрешалось «широко применять оружие для установления общественного порядка». Любые мероприятия, «способные нарушить общественный порядок», были запрещены за десять дней до этого.

Большинство с оптимизмом наблюдало за сокращением безработицы, строительством дорог и подъемом производства. Массы приветствовали "оздоровление нации". Роспуск парламента и запрещение партий? Расистские лозунги? Закрытие оппозиционных газет? Неприятно, конечно, но неизбежно -- это лишь временные перегибы при строительстве нового общества. Во имя великой цели можно пожертвовать малым -- общечеловеческими демократическими ценностями, тем более что они нужны лишь меньшинству. Еще шаг -- насильственная изоляция "врагов государства", активистов этого самого меньшинства. Нация уже была подготовлена, чтобы "проглотить" и это.

Пропаганда силы

«Пропаганда и дифференцированное применение силы должны дополнять друг друга в особо продуманной форме. Они никогда не являются абсолютными противоположностями. Применение силы может быть частью пропаганды», -- писал в 1933 году глава немецкого радиовещания Ойген Хадамовский.

В качестве эксперимента по «взаимодополнению» агитпропа и террора был создан первый концлагерь.

В Дахау очень популярна легенда о том, почему первый в истории Германии концлагерь был сооружен именно в Баварии, близ родины немецкого национал-социализма, -- любимого фюрером Мюнхена. Местный «апокриф» гласит, что жители Дахау на мартовских выборах 1933 года проголосовали против НСДАП, вследствие чего Гитлер распорядился выстроить именно там -- в назидание непокорным -- лагерь, расположив его с учетом розы ветров так, чтобы дым крематория сносило на город. Никаких документальных подтверждений этой версии не удалось найти даже самым дотошным историкам-краеведам. Факты говорят о куда более прагматических соображениях нацистского руководства. В начале марта 1933 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер стал главой полиции Мюнхена -- ему и было поручено создание резервации для политических противников. (Фашисты уже не сомневались, что наберут большинство, оставалось только сделать его подавляющим -- во всех смыслах этого слова.) Концлагерь был рассчитан на 5 тыс. человек. «Сюда, -- цитировали Гиммлера нацистские газеты, -- будут направлены все коммунистические и социал-демократические функционеры и, если будет необходимо, преступники, угрожающие безопасности государства». Лагерь открылся 22 марта. Никаких акций протеста, разумеется, зафиксировано не было. Сила пропаганды сделала свое дело. Пришло время пропаганды силы.

Уже 11 апреля 1933 года лагерь был передан из ведения баварской полиции под непосредственный контроль СС. С этого момента заключенные лишились всех гражданских прав.

Пройдя через лагерные ворота, узник попадал на обыск в «приемную» СС: голые оштукатуренные стены, цементный пол, из окон видны "жилые" бараки и аппельплац -- площадь для переклички. Сейчас в этом длинном холодном помещении стоят музейные витрины, в которых размещены нехитрые экспонаты: старые семейные фото, пенсне, бумажники, рецепты на лекарства, удостоверения личности, медальоны, расчески. Последние атрибуты нормальной жизни, последние вещицы, благодаря которым человек сохраняет связь с внешним миром, оставшимся по ту сторону колючей проволоки, связь с домом, семьей. Это все, что осталось в Дахау от тысяч узников. Личные вещи изымались эсэсовцами. Обыск сопровождался обязательными "мерами устрашения" -- избиениями и бранью. Все это в официальном лагерном распорядке дня цинично называлось «Приветствие СС».

Поминутная, детальная регламентация всего лагерного существования должна была лишить узников воли, свести их с ума, действовать сильнее изнурительной работы. Ибо содержались в Дахау изначально только политические противники. Стрижка наголо и полосатая лагерная роба, номер вместо имени и фамилии -- так арестант переставал быть человеком, он становился двуногим существом, которому надлежало лишь подчиняться командам, затем, дойдя до полного истощения на каторжной работе, умереть.

В июне 1933 года комендантом лагеря стал друг Гиммлера Теодор Айке, популярный в среде НСДАП теоретик фашизма, которому теперь предстояло стать практиком. Новые законы, введенные НСДАП, способствовали тому, что численность узников лагеря и его филиалов -- к 1935 году их было уже несколько десятков -- резко возрастала. В 1937 году в головном лагере было построено 30 новых бараков, каждый из которых -- на 1600 человек. По мере укрепления «монолитности» государства количество нуждавшихся в «социальной изоляции» росло.

За особые успехи на "экспериментальной площадке" Дахау Айке стал начальником и филиалов этого лагеря. "Не нужно мешать нам работать вопросами, когда освободят кого-то из заключенных, -- пояснял Гиммлер. -- Каждый ваш запрос как минимум на день продлевает заключение тех, за кого вы ходатайствуете, поскольку административный аппарат должен заниматься вашими бумагами, а не делами".

Вскоре в Дахау, а затем и в другие концлагеря стали доставлять и уголовных преступников. В лагерной иерархии «социально близкие» пользовались доверием СС и соответственно стояли выше «социально чуждых» -- политзаключенных.

17 июня 1936 года Гитлер подписал декрет, которым Гиммлер назначался руководителем всех служб полиции рейха. Одним из первых его решений на новом посту стал приказ о создании новых концлагерей. Немецкое массовое сознание, вышколенное министерством Геббельса, невозмутимо восприняло и эти нововведения.

Школа власти

Дахау стал образцом и моделью «учреждений перевоспитания», которые должны были внушать ужас населению и принудить инакомыслящих к молчанию. Все эсэсовцы, отправлявшиеся на службу во вновь создаваемые концлагеря, проходили обязательную стажировку в Дахау. То была, как писали в эсэсовских документах, «школа власти». Превращение национал-социализма из человеконенавистнической теории в кровавую практику обкатывалось именно здесь.

Сначала узниками лагеря были только жители Германии. После аншлюса Австрии здесь появились заключенные-австрийцы, после оккупации Чехословакии -- граждане этой страны. В начале 1940 года в Дахау доставили более тринадцати тысяч заключенных из Польши. Когда открывали битком набитые вагоны, в которых люди ехали стоя по нескольку недель, без воды и еды, выяснялось, что половина уже была мертва.

В 1941 году в лагере расстреляли четыре с половиной тысячи советских военнопленных. Первые эшелоны, преимущественно с офицерами, стали прибывать в Дахау в октябре 1941 года. Пленных группами по 400--500 человек отправляли на стрельбище полигона СС в Хебертшаузене, где их расстреливали из автоматов. Около 10% численного состава транспортов на короткое время оставляли в живых -- в качестве рабочей силы, после чего расстреливали или умерщвляли инъекциями бензина.

Из воспоминаний Франца Блаха, бывшего узника, работавшего в лагерном морге: "С ноября 1941-го это были исключительно русские военнопленные, в военной форме. Они были через несколько месяцев ликвидированы. В 1942 году от пяти до шести тысяч русских было заключено в отдельный лагерь внутри Дахау, их расстреливали близ лагеря группами по 500--600 человек. Эти группы вывозили из лагеря три раза в неделю. Затем их привозили вечером обратно, и мы обследовали их тела».

Всего в Дахау расстреляно свыше 7 тыс. советских пленных.

После Ванзейской конференции 1942 года в Дахау стали прибывать транспорты с евреями из Восточной Европы. В 1944 году здесь расстреляли более 10 тыс. узников-евреев.В 1943 году, после победы советских войск в Сталинграде, в условиях объявленной деморализованным Гитлером «тотальной войны», вокруг Дахау было создано около ста пятидесяти лагерей-филиалов, где заключенные работали на заводах по производству вооружений.

Убийство как эксперимент

В Дахау, которому надлежало быть "первым во всем", были впервые разрешены опыты над живыми людьми. (В дальнейшем эту практику гитлеровцы распространили на многие концлагеря.) Так называемые эксперименты должны были выявить методы, с помощью которых можно было, например, "повысить выносливость и духовную стойкость" немецких солдат в условиях войны, эффективность излечения «раненых арийских солдат». Имевшие медицинские дипломы и ученые степени фашисты, проводившие опыты, именовали себя врачами. «Врач» Клаус Шиллинг начал работу в Дахау в 1942 году, он создал там малярийную лабораторию. Для "изучения возможности эффективной иммунизации" были инфицированы более тысячи узников. Лихорадку лечили, а процесс развития заболевания четко фиксировался. Еще в нескольких лабораториях заключенных инфицировали палочкой Коха, наблюдали за развитием туберкулеза и опробовали на них новые «лекарства», нередко оказывавшимися смертельными.

Целью опытов в вакууме или разреженном воздухе было «изучение нагрузок, с которыми могли столкнуться немецкие летчики на больших высотах или при неожиданном падении давления и снижении содержания кислорода». Унтерштурмфюрер СС «доктор» Зигмунд Рашер в письме к Гиммлеру 15 мая 1941 поставил вопрос об использовании в смертельных экспериментах "профессиональных преступников", так как "добровольцев на эти опыты нет". Гиммлер идею одобрил и лично контролировал ход экспериментов. Только с середины марта до середины мая 1942 года около 200 узников, в основном политзаключенные и священники, были убиты таким образом. Рашер докладывал Гиммлеру: «Подопытные после процедур с воздушной эмболией (закупорка кровеносных сосудов пузырьками воздуха, образующимися при резком уменьшении давления. -- Ю.К.) до возвращения сознания доведены до смерти».

Опыты с переохлаждением должны были найти «способы помощи арийским летчикам, вследствие авиакатастрофы испытавшим переохлаждение в водной среде». Подопытные по нескольку часов лежали в бассейнах с ледяной водой, затем на них опробовали "различные методы отогревания". Результаты были предъявлены на совещании в санатории люфтваффе в докладе «О результатах опытов по переохлаждению». Рашер планировал перевезти свою «лабораторию в Освенцим и там продолжить огромную серию опытов по охлаждению». В его донесении к Гиммлеру от 12 февраля 1943 года говорится: «Освенцим для подобного рода экспериментов лучше приспособлен, нежели Дахау, так как там природные условия естественно более холодные и из-за большей территории лагеря к эксперименту будут привлекать меньше внимания стоны заключенных подопытных, когда они будут замерзать».

Опыты продолжались до апреля 1945 года, пока Гиммлер не приказал свернуть их -- американские войска уже были в Баварии.

Освобождение

Американские войска, освободившие Дахау, обнаружили на въезде в лагерь товарный поезд, полный трупов. Уже после окончания войны стало известно, что Гиммлер лично разработал план уничтожения всех узников лагерей -- бомбардировками или ядами. 14 апреля 1945 года он направил телефонограмму комендантам лагерей: «Ни один заключенный не должен попасть живым в руки врага». 26 апреля семь тысяч узников Дахау были отправлены "маршем смерти" в горы. В тот же день два бежавших заключенных добрались до американских войск, наступавших на Мюнхен, и сообщили им о лагере и оставшихся там тысячах людей. 29 апреля американские танки вошли на территорию Дахау. В лагере -- мертвая тишина. Несколько выстрелов в воздух, и крик на английском и немецком, мгновенно повторенный на многих языках: «Вы свободны!»

Из воспоминаний бывшего узника R-64923 Глеба Рара.

«Концентрационный лагерь Дахау, 27 апреля 1945 года. Последний транспорт с заключенными прибывает из Бухенвальда. Из первоначально направлявшихся в Дахау 5000 человек я был среди тех 1300, которые пережили эту перевозку. Многие были расстреляны, некоторые умерли с голоду, другие -- от тифа... 28 апреля. Я и мои соузники слышим бомбардировку Мюнхена, происходящую приблизительно в 30 км от нашего концентрационного лагеря. Когда звук артиллерии приближается с запада и севера, выдаются приказы, категорически запрещающие заключенным под угрозой смертной казни покидать свои бараки. В то время как солдаты СС на мотоциклах патрулируют по лагерю, пулеметы направлены на нас со сторожевых башен, окружающих лагерь. 29 апреля. К шуму от артиллерии примешались звуки пулеметных залпов. Свист гранат несется со всех сторон над всем лагерем. Вдруг белые флаги поднимаются над башнями, это знак надежды, что СС скорее будет сдаваться, чем расстреливать всех заключенных и сопротивляться до последнего человека. И тут, около 6 часов вечера, слышится непонятный шум, исходящий откуда-то вблизи лагерных ворот, и который очень быстро усиливается... И, наконец, голоса 32600 узников сливаются в своем ликовании при виде первых американских солдат, появившихся прямо за колючей проволокой лагеря».

Из 200 тыс. человек, прошедших через Дахау за 12 лет его существования, погибло 43 тыс. -- при том, что он в отличие от Освенцима, Треблинки и многих других официально не был лагерем уничтожения.

Рядом с памятью

Мемориалом Дахау стал в 1965 году. А в первые послевоенные годы он служил «перевалочным пунктом» для возвращавшихся баварских беженцев и для лишившихся при бомбардировках крова. В лагерных бараках, где еще недавно в нечеловеческих условиях существовали тысячи «неправильных» граждан рейха и граждан оккупированных фашистами государств, теперь месяцами жили простые, «неинакомыслящие» немцы. Они узнавали то, о чем, так настойчиво голосуя «за», не хотели знать. И от этого знания было уже не отвернуться. Для многих из них с этого стресса начиналось прозрение.

Сегодня уютный, чистенький Дахау насчитывает около сорока тысяч жителей, которые очень стараются изменить леденящий кровь стереотип, возникающий у каждого нормального человека, когда он слышит это название. Недавно тамошняя мэрия выступила с идеей: для укрепления позитивного имиджа найти город-побратим, решив начать с Израиля, куда и отправилась инициативная группа. Там к предложению отнеслись с соответствующим ситуации мрачным юмором, но согласия не дали. Зато вполне серьезно тему братания восприняли в Каринтии -- традиционно самом устойчиво «коричневом» регионе Австрии. (Губернатором Каринтии многие годы был право-радикальный политик, лидер националистического «Альянса за будущее Австрии» Йорг Хайдер, погибший в автокатастрофе прошлой осенью. На последовавших за этим выборах главой региона стал идеологический «преемник» Хайдера Герхард Дорфлер.) В Дахау пришло известие, что столица Каринтии -- Клагенфурт -- будет рада породниться... После этой новости идея побратимства увяла.

Сегодня город стремится позиционировать себя как тихое место для отдыха. Однако предложения «закажите отель в Дахау», «Дахау -- лыжный курорт для всей семьи», «пансион в Дахау, все включено», которыми полнятся сайты турфирм, вызывают как минимум смешанное чувство. Тем не менее возникшая было у энтузиастов-имиджмейкеров мысль переименовать город, оставив историческое название только для лагеря-мемориала, не нашла поддержки ни у населения, ни у местных политиков: историю невозможно переименовать или переписать. «Добро пожаловать в Дахау» -- яркий плакат приветствует сегодня каждого на железнодорожном вокзале. На привокзальной площади соседствуют указатели: "Макдоналдс" и "Мемориальный комплекс". Жизнь продолжается. Рядом с памятью.