Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров посетовал вчера на недостатки судебной системы, которые чрезвычайно затрудняют борьбу с коррупцией. «Нет никаких результатов, -- признал президент Ингушетии в интервью РИА Новости. -- Прокуратура, Следственный комитет и простые оперативники день и ночь копают, находят материалы, а когда все подается в суд, суды почему-то всех выпускают».

Президент Ингушетии полагает, что мздоимцы в судейских мантиях, как и люди, которых они по идее должны были бы осуждать за огромные хищения государственных денег, «хуже, чем десять Хаттабов вместе взятых». «Это враг, самый большой, самый опасный», -- сказал бывший военный разведчик Евкуров и пообещал, что строжайшие меры в отношении судей будут приниматься и впредь. По его словам, за 2008 и 2009 годы властям Ингушетии удалось добиться лишения полномочий десяти недобросовестных судей, но этого мало: «Все судьи должны понимать, что будет сделано все, чтобы заставить их работать честно».

2009 год на Северном Кавказе можно назвать годом Ингушетии. Как раз к началу 2009-го назначенный в конце октября 2008 года Юнус-Бек Евкуров окончательно освоился в должности и задал ключевые направления своей политики. Он стал активно встречаться с оппозиционерами (часть их оказалась приглашена на важные должности в системе республиканской власти) и с родственниками людей, пропавших, как считают в их семьях, в результате не всегда корректной работы силовых структур.

Открытость и готовность принять участие в решении сложнейших вопросов быстро увеличили популярность президента. Он решил важную задачу: в ингушское общество стало возвращаться доверие к власти. Стрельбы и подрывов в Ингушетии не стало меньше, но огромное большинство лояльных граждан теперь не так симпатизирует боевикам.

16 мая на границе Чечни и Ингушетии началась совместная операция ингушской и чеченской милиции против «лесных братьев», хорошо освоившихся в лесном массиве между двумя республиками.

22 июня 2009 года машину Юнус-Бека Евкурова, на которой тот ехал на работу, взорвал смертник. Президент Ингушетии получил ранения, которые поначалу позволяли усомниться в том, что он вообще выживет, не говоря уж о возвращении к своим обязанностям. Официальная и частично уже подтвержденная следствием версия говорит о том, что бомба была заложена боевиками. Но в самой Ингушетии было высказано немало предположений о том, что помимо «леса» в подрыве могли быть заинтересованы местные коррупционеры и даже кое-кто из соседней Чечни, где не раз высказывалась идея об объединении регионов и воссоздании Чечено-Ингушетии.

Когда президент Чечни Рамзан Кадыров в день покушения на Юнус-Бека Евкурова попытался взять на себя ответственность за управление обеими республиками, в Ингушетии сильно насторожились. И вздохнули с облегчением лишь после того, как Дмитрий Медведев назначил исполняющим обязанности президента тогдашнего главу ингушского правительства Рашида Гайсанова.

Но Евкуров пошел на поправку и уже через два месяца вернулся в Ингушетию -- после такого тяжелого ранения это был очень мужественный шаг, который оценили и в Ингушетии, и во всей стране. Кандидатуру г-на Евкурова внес на рассмотрение местных законодателей Дмитрий Медведев, и таким образом выяснилось, что в кадровом резерве нынешнего российского президента есть настоящие герои.

Правда, возвращение Юнус-Бека Евкурова омрачилось страшным терактом -- смертник взорвал заряд огромной мощности прямо во дворе Назрановского горотдела милиции. В результате от должности отстранили подобранного г-ном Евкуровым министра внутренних дел Руслана Мейриева. А координировать работу правоохранительных органов в Ингушетии прислали бывшего начальника штаба контртеррористической операции в Чечне генерала Аркадия Еделева. В Ингушетии считают, что г-н Еделев имеет излишне близкие отношения с бывшим министром внутренних дел республики Мусой Медовым, в отношении которого в свое время даже предпринималось внутреннее расследование.

Сохранение влияния этой группы в республиканской милиции явно не означает роста эффективности ее работы и даже наоборот. Но, похоже, у ингушского президента появилась надежда реализовать мечту любого северокавказского лидера: хотя бывший секретарь совета безопасности республики, генерал ФСБ Алексей Воробьев после назначения премьер-министром всячески подчеркивает сугубо гражданский, хозяйственный характер своей работы, у г-на Евкурова, кажется, теперь есть силовики, в которых он может быть уверен. Это особенно важно в ситуации, когда жители Ингушетии предъявляют огромное количество претензий именно к качеству контроля гражданской власти над силовыми структурами, которые иногда кажутся совершенно автономными.

Многие наблюдатели вообще считают, что у президента Ингушетии есть только два пути: или позаимствовать часть опыта Рамзана Кадырова, который создал в Чечне силовой аппарат, полностью подчиненный ему лично, или со временем превратиться в подобие Мурата Зязикова, утратив весь заработанный кредит доверия.

11 октября в Ингушетии прошли муниципальные выборы, которые отчасти зафиксировали территорию республики, до сих пор не имеющей законодательно закрепленной административной границы. Таким образом, президент республики попытался поставить точку в дискуссии о будущем Пригородного района, по поводу которого Ингушетия давно конфликтует с Северной Осетией. Проведение выборов стало вехой, которая означает, что Ингушетия (по крайней мере официально) не претендует на территориальный передел, но намерена сосредоточить свои усилия на возвращении в Пригородный район оставшихся ингушских беженцев, вынужденно покинувших его после осетино-ингушского конфликта 1992 года.

17 декабря 2009 года об этом было подписано соответствующее соглашение между Юнус-Беком Евкуровым и главой Северной Осетии Таймуразом Мамсуровым. Ингушская сторона надеется, что в деле возвращения беженцев можно будет рассчитывать на реальный прогресс. Тем более что Северная Осетия за последние несколько лет создала целую систему гарантий сохранности ее прав на Пригородный район: Конституционный суд России фактически «обездвижил» соответствующие статьи закона о реабилитации репрессированных народов, а в состав самого района ввели несколько сугубо осетинских населенных пунктов, слегка исправивших демографический баланс в пользу осетин.

«Ситуация в республике сложная, но стабильная, -- резюмировал неделю назад премьер-министр Ингушетии Алексей Воробьев на встрече с журналистами -- участниками программы «Мир Кавказу» -- цепочки общественных дискуссионных площадок, призванных максимально точно определить комплекс существующих проблем и возможные способы их решения. -- Есть очень хорошие позитивные сдвиги, которых, к сожалению, часто не замечают журналисты». Г-н Воробьев считает несколько преувеличенным внимание к эксцессам, связанным с силовиками и их жертвами среди гражданского населения. И напоминает, что за весь 2009 год было два случая, когда похищение человека оказалось возможно доказательно связать с работой правоохранительных структур: «Это конкретные точечные ошибки сотрудников, которые не всегда понимают остроту ситуации».

Глава Сунженского района Ислам Сейнароев тоже видит изменения к лучшему: год назад он не мог гарантированно доехать на машине из райцентра до селения Аршты в горно-лесистой местности на границе с Чечней. После начатой в мае милицейской операции, в которой за несколько недель было ликвидировано почти три десятка боевиков, доехать до Аршты можно. Правда, это не помешало боевикам несколько недель назад подложить под ворота г-на Сейнароева фугас с шариками от подшипника, который грохнул за пару минут до того, как в ворота въехала его машина. Ворота отбросило на крышу соседнего дома.

Похищения обсуждаются всеми. Но число таких случаев в 2009 году, по самым пессимистическим оценкам, не превышает пяти. Это неожиданно много по сравнению с последним годом президентства Мурата Зязикова, когда при росте политической нестабильности количество исчезновений упало практически до ноля. Но немного на фоне всей статистики исчезновений с 2002 года -- по данным правозащитных организаций, за это время число исчезнувших составило около 350 человек.

Сравнительно небольшая статистика исчезновений, увы, компенсируется беспокойством населения в связи с целым рядом резонансных убийств -- например, смертью известного оппозиционного политика Макшарипа Аушева, убитого в Кабардино-Балкарии 25 октября этого года, а также таинственной гибелью его родственников в результате взрыва машины 16 декабря в Назрани и самоподрыва смертника на следующий день. Эти инциденты сильно взволновали общественность. Многие снова связывают их с активностью силовиков, хотя есть и версия о конфликте семьи Макшарипа Аушева с некоторыми фигурами из окружения бывшего президента Зязикова, сохраняющими влияние в республике.

Неделю назад Юнус-Бек Евкуров неожиданно приехал на одну из дискуссионных площадок проекта «Мир Кавказу» в станицу Орджоникидзевская и сделал несколько пояснений по поводу складывающейся ситуации. Он в который раз подчеркнул свою готовность разбираться в каждом отдельном случае и сообщил, что по итогам своего общения с Дмитрием Медведевым, Владимиром Путиным, а также руководителями федеральной прокуратуры и МВД отдал приказ ингушским милиционерам открывать огонь на поражение по любым сотрудникам любых силовых структур в случае, если они явно нарушают законодательство.

Президент республики не согласен, когда говорят, что молодые люди совершают преступления от недостатка занятости, -- он считает, что если человек получил хорошее воспитание в семье, где авторитет отца имеет традиционное значение, даже отсутствие работы не сможет толкнуть его на путь террора. «Ингуши забыли традиции, -- посетовал президент. -- Сейчас невесту и ту украсть не могут, не оскорбив родственников». В зале сочувственно закивали.

Дискуссионные площадки «Мир Кавказу», которые организует член Общественной палаты Максим Шевченко, осенью прошли в Дагестане, и там на них приходили даже приверженцы так называемого «чистого ислама», который, по сути, является знаменем нынешнего северокавказского сопротивления. В Ингушетии таких смелых, кажется, не нашлось, но среди участников явно было несколько родителей пропавших.

В Орджоникидзевской они попытались адресовать свои вопросы президенту. В частности, Борис Озиев сказал, что не видел своего сына уже 100 дней, но не наблюдает и каких-либо результатов следствия. Президент ответил, что существует четыре уголовных дела по фактам похищений граждан сотрудниками правоохранительных структур и что результатов следствия иногда приходится ждать годами. «Мы понимаем вашу боль, и мы этого не оставим», -- заверил Юнус-Бек Евкуров и вскоре после этого покинул зал.

Вслед за ним встали и ушли несколько десятков человек, и в этот момент стало очевидно, насколько трудная работа заслужить доверие населения в такой республике, как Ингушетия, традиционно закрытой, достаточно архаичной, помнящей сталинскую депортацию 1944-го и кровопролитие в Пригородном районе в 1992-м. «Российская власть не признает ингушский народ полноценным и полноправным», -- жалуется директор хлебозавода в Назрани Магомед Маршоев. Он имеет в виду всю совокупность проблем -- и несправедливо, с ингушской точки зрения, отторгнутый Пригородный район, и поведение силовиков. Хотя оба сюжета далеко неоднозначны.

"Каждый первый" в Ингушетии считает, что «Пригородный район остался за кордоном», начисто забывая о том, что и Северная Осетия, как и Ингушетия, часть страны под названием Россия. С другой стороны, легко понять людей, которые при пересечении этой, казалось бы, ничего не значащей линии -- административной границы двух республик -- постоянно сталкиваются с произволом милиционеров. Взятку в 10--20 руб., за которую через любой пост можно провезти любой груз без очереди и досмотра, можно было бы считать обыкновенной милицейской практикой, если бы она не накладывалась на многолетний и глубокий этнический конфликт. Некоторые участки Ингушетии, как, например, город нефтяников Малгобек, буквально зажаты между постами: в частности, Малгобек между осетинским в Хурикау и кабардинским в Курпе. О поездках за эти посты невольно говорят: «Едем в Россию». Как будто за границу.

В Малгобеке Фатима Танкиева рассказала, что уже восемь с половиной месяцев не знает, что случилось с ее сыном, которого забрала неопознанная машина средь бела дня между его домом и районным управлением ФСБ. Попытка родственников выследить машину ничего не дала, камеры слежения управления, по словам Фатимы, не работали, а некоторые из свидетелей уже оказались за границей, столкнувшись с давлением -- видимо, со стороны правоохранителей. В правительстве знают об этом случае, он один из тех, по которым после настойчивого требования президента возбуждено уголовное дело. «Но мы же знаем, кто такой Танкиев», -- пожимает плечами Алексей Воробьев, намекая на то, что сын Фатимы исчез неспроста.

На вопрос о том, был ли ее сын молящимся, Фатима отвечает уклончиво -- в том смысле, что он был очень интеллигентным юношей. Настораживает то, что сама Фатима -- завуч одной из малгобекских школ. Это само по себе заставляет думать, что с воспитанием детей в ее семье было все в порядке.

«В кутке, где я живу, нет никаких боевиков, все совершенно нормальные ребята, -- уверенно сказал корреспонденту «Времени новостей» житель Малгобека Иса Мужахоев. И тут же добавил: -- Было три брата, но их уже убили: одного в Беслане, другого в Назрани, третьего где-то в горах». Иса сам долгое время проработал в милиции и знает, что за должность рядового в милицейском полку в Ингушетии платят 70 тыс. руб. Если забыть о том, что в милицию, тем более в горячем Кавказском регионе, не положено брать за вступительный взнос, можно даже сказать, что это не так много -- с учетом «боевых» ингушские милиционеры должны получать около 30 тыс. в месяц. Но проблема в том, что «боевые» часто не платят.

Разочаровавшийся милиционер Иса Мужахоев, который до сих пор судится за недополученные «боевые», попытался выдвинуть свою кандидатуру в сельсовет своего родного Сагопши на выборах 11 октября по списку «Единой России», но в день выборов оказался на 17-м месте вместо «походного» седьмого: однопартийцы пояснили ему, что к его персоне есть вопросы у ФСБ, и это стало причиной рокировки. Теперь Иса ждет, когда его дети окончат школу, чтобы уехать из Ингушетии навсегда: ему трудно здесь жить и совсем не хочется, чтобы сын, подающий надежды спортсмен, оказался среди боевиков, -- именно такой выход, по мнению Исы, для многих оказывается единственным.

Депутат недавно созванного президентом Евкуровым молодежного парламента Рамзан Угурчиев видит главные проблемы в отсутствии доверия к власти, в правовой безграмотности и в отсутствии самосознания народа. Ему, как и многим его сверстникам, кажется, что начальники силовиков, убивающих своих противников вместо того, чтобы брать их живыми и предавать суду, «либо полные бездари, либо исполняют сознательный план по отторжению республики от России». Между тем самому ему очень хотелось бы «жить в стране, которая соблюдает свои собственные законы. Северный Кавказ на развилке, и права на ошибку у нас больше нет».