Фестиваль «Флаэртиана» закончился. И это грустно, потому что несколько дней фестивальной жизни были насыщены почти исключительно позитивными впечатлениями. Программа в целом оказалась очень хорошей, и хотя в документальном кино и слабые фильмы бывают полезными и нескучными, но в данном случае конкурс по-настоящему порадовал, предъявив незаурядно большое количество хорошего кино.

Жюри было трудно, потому что выбор у него был большой, особенно среди полнометражных картин. Всего на «Флаэртиане» дают три приза жюри: «Золотой Нанук» -- это главный, два «Серебряных Нанука» -- за короткий метр и полнометражный фильм, а еще приз ФИПРЕССИ и приз зрительских симпатий.

В этом году (и это не характерно для российской провинциальной политкорректности, предпочитающей раздавать всем сестрам по серьгам) главный приз и приз ФИПРЕССИ достались одному и тому же фильму -- китайскому «Петь, чтобы выжить» Юя Гуани. По моему мнению, этот фильм действительно удачно выделялся на общем фоне -- и потому что его автор, режиссер и оператор Юй Гуани совместил осмысленный и вменяемый взгляд на материал с вполне простодушной прямотой подхода, ну и еще важно везение: когда режиссер начинал снимать семью своего знакомого, уволенного из большой компании и ушедшего в леса маргинала-браконьера, ему наверняка и в голову не могло прийти, какие события развернутся впоследствии вокруг него. (Об этом фильме я уже писала два дня назад. Режиссер, к счастью, присутствовал на фестивале и был искренне обрадован водопадом наград. К сожалению, Юй Гуани не говорит ни на каком языке, кроме китайского, и по-русски знает только одно слово «хорошо», а в Перми не нашлось хорошего переводчика с северного китайского диалекта, кроме разве что члена жюри Ульрики Кох, этнографа, документалиста и специалиста по Китаю, благодаря которой кое-какая коммуникация в конце концов была налажена. Однако, несмотря на языковой барьер, Юй Гуани постоянно пытался и объяснить, как любит Россию, и даже спеть знакомую с детства русскую песню, которую никак не могли распознать ни по словам, ни по мелодии доброжелательные участники фестиваля. Только на прощальной вечеринке удалось совместить китайца с его воспоминаниями -- оказалось, что китайский гость пел «Катюшу»...

Другие призы большого жюри тоже ушли фильмам, действие которых происходило на Дальнем Востоке. Приз за лучший полнометражный фильм достался снятому израильским режиссером Наги Барацем «Избранному» -- истории поиска ребенка, новой инкарнации умершего ламы. Барац приехал в Тибет десять лет назад, собираясь снять картину про то, как ортодоксальные евреи ищут там свою Шамбалу, но ему повезло -- он встретил своего героя. Этот тибетский монах в семь лет был взят в монастырь, где его воспитал лама Кончола. Когда лама, пользовавшийся большим уважением, умер, именно его ученику выпала честь искать по деревням ребенка, в котором воплотился дух умершего. Эти поиски и составляют сюжет фильма, очень внимательно и кропотливо следящего за героем, вплоть до тех пор, когда ему удается найти мальчика, привести его в монастырь и даже завоевать доверие ребенка, став его наставником.

Еще один полнометражный фильм, удостоенный специального диплома, -- «Япония. История любви и ненависти» -- тоже уже описан в нашей газете. Это еще один взгляд с Запада на Восток, Япония глазами европейца, шотландца, с интересом и вниманием вглядывающегося в японскую, закрытую для чужих жизнь. В конце концов автор обнаруживает, что культурные различия, пожалуй, излишне преувеличены, и даже берет на себя смелость вмешаться в жизнь своих японских друзей и помочь им решить их проблемы. Это вмешательство делает фильм не вполне флаэртианским: подлинный формат следующего заветам Флаэрти фестиваля запрещает режиссеру вмешиваться в жизнь героев, но хорошее кино не имеет формата.

В конкурсе короткометражных картин выбор был хуже. Во-первых, как объяснила член жюри Марина Разбежкина, внедрение в обиход легких цифровых камер изменило оптику: если раньше режиссер, экономя дорогую и дефицитную пленку, пытался в один кадр вместить всю информацию о герое, сжать впечатление до концентрированного образа, то теперь документалист имеет возможность длительного наблюдения и следит за развитием, за изменением ситуации, за реальной драмой человека, выбранного в герои. Это объяснение технологического характера. Есть и другое -- коммерческое. Дело в том, что сегодня каждый западный продюсер, надеясь на театральный прокат, старается снять длинный фильм, денег на который можно получить намного больше, чем на короткий, и при удаче он приносит гораздо больше прибыли. Но даже если никакой прокат не светит, если заработать продюсер может не на прокате, а только на производстве, все равно более щедрый бюджет полнометражного кино выгоднее.

Так или иначе, но количество короткометражных фильмов в мире реально сокращается. На «Флаэртиане» победа досталась российской картине «Занавес», уже отмеченной на других российских фестивалях -- в Питере и Екатеринбурге. Это работа молодого режиссера из известной документалистской фамилии -- Владимира Головнева (фильм старшего Головнева, Андрея, «Почтовая лошадь» получил приз зрительских симпатий в номинации «Российская Флаэртиана»). «Занавес» -- история городского театра в Ирбите, актеры которого мечтают о подвигах, о славе, о творчестве, а пока мотаются по сельским дорогам, выступают по клубам, где их ждут зрители от пяти до девяти лет. Море из голубого сатина, старые песенки и образы Бармалея и Айболита -- вот искусство, ставшее уделом и этих актеров, и этих зрителей. Лаконичный и грустный фильм вызвал сочувствие и у публики, и, как выяснилось, у жюри.

Конечно, как бы хороши фильмы ни были, внимание широкой публики им пока не достается. Около 6 тыс. зрителей за пять дней посетило показы «Флаэртианы» на всех трех ее площадках. В Сети конкурс «Флаэртиана-онлайн», где в участниках были и зрелые мастера, и начинающие документалисты, посмотрело примерно 26 тыс. человек. Все это несравнимо с телевизионной аудиторией. Распространению документального кино мешает не только отсутствие доступа. Сложность производства, его трудоемкость (сохраняющаяся и при цифровой камере) и высокие художественные требования, предъявляемые сегодня к культуре, -- все это затрудняет восприятие кино обычными, плохо подготовленными зрителями. Хотелось бы, например, увидеть на фестивале, пусть вне конкурса, больше фильмов, связанных с реальностью сегодняшней Перми, например.

Сегодня такого кино было немного: один из фильмов -- «Отцы и дети Пермского края» Виктора Наймушина рассказывает об энтузиазме руководителей, отцов города, желающих передать свои эмоции молодым, и об отсутствии у молодых подлинного стремления что-либо получить, кроме разве что статуса и диплома...

На «Флаэртиане» молодые зрители были... Что именно они увидели и почувствовали на просмотрах, узнать не удалось. На встречах и мастер-классах выступали приезжие мастера, рассказывая о творчестве и отвечая на вопросы. Диалога не получалось.

На итоговой пресс-конференции член жюри ФИПРЕССИ Димитар Кабоиванов сказал, что ему не хватало в фильмах историй, связанных с обычными людьми, не маргиналами, не изгоями, а нормально живущими и вполне счастливыми, но от этого не менее интересными персонажами. Единственный фильм, где герой решает обыденные, а не экстремальные проблемы, -- это «Аритмия» Светланы Стрельниковой, героем которой стал молодой врач, житель большого города, умница, удачник, весельчак. Фильм мог бы претендовать на приз, не будь в нем больших проблем со звуком -- слов разобрать почти невозможно. Качество звука и изображения -- общая проблема для российских картин, в которых свежесть взгляда, уникальность материала легко могут быть испорчены качеством трансляции.

Надо сказать, что и качество показа на фестивале оставляет желать лучшего. У министерства культуры Перми сегодня много проблем, но хорошую аппаратуру для международного фестиваля -- одного из реально значимых в своем жанре -- можно было бы обеспечить.

Сегодня Пермь очень старается занять нишу первой культурной столицы среди российской провинции. В случае с «Флаэртианой» эти амбиции воплотить не так сложно -- она как раз тот местный культурный продукт, что конвертируется на международном рынке. И в то же время имеет хороший шанс для восприятия зрителями своего города.

Но вот что интересно: если реальную Пермь продемонстрировать ее реальным жителям, каков будет эффект? Отвернутся ли они от своего портрета или, напротив, получат удовольствие от узнавания?

В последний день фестиваля был показан фильм «В ожидании женщин», который снял чилиец Стефан Вагнер, получивший образование в Германии, работающий в Лондоне и преклоняющийся перед российской документальной школой в общем и творчеством Виктора Косаковского в частности. В этом фильме рассказано про одну испанскую деревню, где живет очень много мужчин и почти нет женщин. Однажды мужчины приглашают на вечеринку целый автобус женщин из другого района. Женщины приезжают, вечеринка проходит, но никто не нашел своего счастья. Когда фильм был снят и даже уже выбран на престижный европейский фестиваль, режиссер привез его показать персонажам. К его удивлению, они крутили картину в баре чуть ли не каждый день, пока не заездили копию до дыр. А один из героев бросил пить. Может быть, для настоящих эстетов такая реакция покажется не слишком завидной. А по мне, так в самый раз.