Государственный музей политической истории России отмечает 90-летие. Судьба этого музея, созданного в 1919 году, менявшего «места жительства», названия, перманентно становившегося «неблагонадежным», в периоды репрессий терявшего сотрудников и уникальные экспонаты, -- зеркало политической истории России. В России, да и не только в ней, история традиционно воспринимается как инструмент политического воздействия. Но для политики первична не истина -- политика руководствуется целесообразностью. Музейная наука -- объективностью. Тем сложнее музею, «описывающему» политическую историю.

Экспонат №1 коллекции этого музея «родился» на 12 лет раньше, чем он сам, -- в 1907 году. И в истории появления этого экспоната -- бутылочки с фальшивой купюрой -- отразилось идеологическое и моральное кредо будущих хозяев страны: насилие и фальсификация. После налета Тер-Петросяна (Камо) на экипаж Тифлисского банка оказалось невозможно разменять крупные купюры из экспроприированной суммы, и тогда на них стали подрисовывать, менять засвеченные номера. В начале работы одна из исправленных банкнот вышла с «браком», подделка цифры была слишком явной. Руководитель Боевой технической группы при ЦК РСДРП Леонид Красин предложил не сжигать испорченную пятисотку, а сохранить для будущего музея революции. Бутылочку с разбойно-политической реликвией зарыли в финском имении неподалеку от Райвола (ныне Рощино), а впоследствии, уже после революции, решили сделать экспонатом первого советского музея.

9 октября 1919 года, в разгар наступления на Петроград войск под командованием Юденича, председатель Петросовета Григорий Зиновьев подписал решение о создании Государственного музея революции (ГМР). Изначально, согласно большевистской логике, музей «прописали» в Зимнем дворце, с 50-х годов он разместился в особняке примы-балерины Мариинского театра Матильды Кшесинской. Открытием музея считается организованное его сотрудниками торжественное заседание, посвященное памяти декабристов, которое произошло 11 января 1920 года в нетопленом, но переполненном Николаевском зале Зимнего. Первая выставка Музея революции была устроена в честь 70-летия Веры Фигнер.

К десятилетию Октябрьской революции музей уже имел четыре отдела -- революционного движения в России до 1917 года; двух революций 1917 года и Гражданской войны; революций в Западной Европе и Коминтерна; каторги и ссылки. Живопись периода Великой французской революции соседствовала с материалами по истории Парижской коммуны, личные вещи участников польского освободительного движения -- с вещами и документами декабристов. Представители нескольких поколений российских революционеров дарили музею вещи -- для этих людей передача личных документов в формирующийся Музей революции была знаковым событием: новая власть превращала их из государственных преступников в героев советской России. Увы, уже в 1935 году музей подвергся первой основательной идеологической чистке. Бюро Ленинградского горкома ВКП(б) после убийства первого секретаря Ленинградского обкома Сергея Кирова вынесло решение: "В своем настоящем виде Музей революции фактически является музеем народничества, причем материалы, характеризующие последнее, в основном исходят не из ленинской оценки народничества, а из плехановско-меньшевистской. Руководство музея, находившееся в руках сознательно чуждых элементов, привело к тому, что экспозиции искажали в троцкистско-зиновьевском духе действительную историю большевизма, смазывали историческую роль Ленина и Сталина". 22 мая 1935 года музей был закрыт на шесть месяцев. 1 ноября 1936 года музей открылся вновь. Отдел "Каторга и ссылка" был упразднен, сильно «отредактирован» отдел "1905 год" и созданы новые с учетом рекомендации «достойно отразить ведущую роль товарища Сталина»: "Революционное движение в годы реакции и подъема" и "Революционное движение в годы империалистической войны». 15 декабря 1937 года на совещании заведующих отделами ГМР была принята инструкция о порядке изъятия из фондов отделов, хранении и учете материалов, подлежащих передаче в особый фонд: "Все политически вредные материалы подлежат изъятию из фондов отделов и либо уничтожаются (по акту), либо передаются на хранение в особый фонд... Если материалы, подлежащие изъятию из фондов отделов, имеются в нескольких экземплярах, то все они, начиная со второго, уничтожаются". Потом было «ленинградское дело», борьба с безродными космополитами и «дело врачей». В первое послевоенное десятилетие музей лишился более 110 тыс. предметов и документов. В 1951 году после очередной идеологической стерилизации фондов было принято решение о перепрофилировании ГМР и превращении его в музей только одной, Великой Октябрьской социалистической, революции...

С 1991 года музей ведет беспристрастное повествование о времени и о стране.

Уникальные документы и «говорящие» фото дополняют друг друга на постоянной выставке «Особняк Кшесинской: время и люди». На одном из снимков картина разгрома особняка в период между Февральской и Октябрьской революцией. Затем посетитель выходит в соседний зал -- бывшую детскую, ставшую в 1917 году кабинетом Ленина. Вот и знаменитый балкон, с которого вождь революции выступал с «Апрельскими тезисами». От апрельских слов политика перешла к октябрьским делам. Отсчет нового времени начался по карманным часам председателя Петроградского ВРК Николая Подвойского, по которым был дан сигнал к началу штурма Зимнего дворца. Эти часы находятся сейчас в коллекции Государственного музея политической истории, как и изуродованный революционными штыками портрет Николая II...

На одну из самых острых выставок последних лет -- "Спасибо товарищу Сталину" -- ходили и сталинисты, и их непримиримые оппоненты, и те и другие оставили благодарные записи в книге отзывов. Сроки работы выставки продлевались многократно, и в результате было принято решение сделать ее постоянной. Экспозиция открывается портретом Сталина, помещенным в раму-решетку. Кто на кого смотрит через эти прутья?

Экспозиция, посвященная Победе в Великой Отечественной войне, открывается залом, где речь идет о предтечах военной трагедии. И начинается 1937 годом -- лаконичным и жестким документальным повествованием о репрессиях против военных. Фотографии Сталина и Гитлера закономерно соседствуют со снимками советско-нацистского парада 1939 года в Бресте. Рядом записка Берии Сталину, датированная 21 июня 1941 года: "Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра". Здесь рассказывают правду без прикрас и умолчаний, без стремления встроиться в старо-новый политический контекст. Экспозиция «Военная дорога»: символическая дорога войны, испещренная следами солдатских сапог и гусеницами танков, ведет от первых дней войны к капитуляции Третьего рейха.

"У нас в стране все делается во имя человека и во благо человека. Я даже знаю фамилию этого человека", -- этот и многие другие "советские-антисоветские" анекдоты можно услышать, сняв трубку старого уличного телефона-автомата. Телефон стоит на экспозиции "Советская эпоха: между утопией и реальностью. 1917--1985", рассказывающей о жизни в Системе, где нет грани между реальным и утопическим. Музей честно рассказывает о стране, где власть и народ жили в разных мирах. И эти параллельные миры пересекались только в сложнейшие исторические моменты.

«В ожидании перемен»: персонажи этой экспозиции -- партийные лидеры и простые люди, "ударники" и ученые, сотрудники НКВД-КГБ и заключенные ГУЛАГа, диссиденты и советники вождей. Еще в конце 80-х годов сотрудники музея начали полуподпольно собирать вещи и документы, ставшие теперь "сильнодействующими" экспонатами. О настроениях интеллигенции и наиболее общественно активной части населения в эпоху "развитого социализма" свидетельствуют интереснейший самиздат и тамиздат. Поразительно, но выясняется, что о тех "глухих годах", порой не менее жутких, чем сталинские, мы знаем непростительно мало.

Характерно, что первая выставка Нового времени, готовившаяся более года, открылась 21 августа 1991 года и называлась «Демократия или диктатура?». Музейщики, отлично знающие историю, оказались дальновиднее политиков.