В оперной программе фестиваля, проходящего под девизом "Игра властных", "Моисей и Фараон" Россини -- одна из наиболее ожидаемых премьер. Ставить "Моисея" взялся интендант форума Юрген Флимм. За годы руководства фестивалем это его первая и, вероятно, последняя режиссерская работа -- Флимм покидает Зальцбург через год.

"Моисей и Фараон, или Переход через Красное море" -- франкоязычная версия оперы Россини "Моисей в Египте", впервые представленной в 1818 году в Неаполе. Несколько лет спустя Россини возглавил Итальянский театр в Париже и занялся переработкой ряда своих опер для парижской аудитории. В новой версии "Моисея" Россини существенно изменил сюжет, написал целый ряд оригинальных номеров. На премьере в 1827 году опера имела большой успех и за ближайшие годы прошла около ста раз.

Дирижер зальцбургской постановки Риккардо Мути полагает, что французская версия "Моисея" определенно превосходит итальянскую: "По сравнению с первым вариантом французский куда более монументален. Наряду с "Вильгельмом Теллем" это величайшая опера Россини, я сравнил бы ее с фреской Рафаэля". Это сравнение выдерживает и работа самого Мути: если на "Фауст-симфонии" Листа, звучавшей на фестивале под его управлением, можно было заснуть, то в "Моисее" маэстро совершает настоящее чудо. Венский филармонический оркестр звучит легко, воздушно, инструментальные соло похожи на ангельские голоса, чего не передаст даже самая лучшая запись. Наряду с хором Венской оперы и главными героями оркестр -- полноправное действующее лицо спектакля, если не основное.

Роль Моисея исполняет мариинский бас Ильдар Абдразаков -- ему уже приходилось петь эту партию в Ла Скала в постановке знаменитого Луки Ронкони, и ведет он ее феноменально. Находясь на сцене в течение почти всего трехчасового спектакля, Абдразаков каждую секунду приковывает к себе внимание -- возможно, внешне для роли Моисея он даже слишком хорош. В нравственном поединке с Фараоном (итальянец Никола Алаимо) Моисей заранее выглядит победителем, не только потому что с ним Бог: Фараон в опере Россини в принципе достаточно мягок и склонен к компромиссу. Куда более конфликтная фигура -- Аменоф, сын Фараона (американец Эрик Катлер), влюбленный в племянницу Моисея Анаи (латышка Марина Ребека), именно он побуждает Фараона отменить решение об Исходе евреев из Египта, и именно он посылает за ними солдат, которым суждено остаться в Красном море навсегда.

Собственно Красное море -- одно из немногих постановочных решений, производящих сильное впечатление. На сцене Фестшпильхауса -- странное сооружение со скошенными стенами, напоминающее огромный шалаш, внутри которого происходит практически все действие. Пока главные герои выясняют отношения, соплеменники Моисея ждут решения своей судьбы с чемоданами наготове; в комментарии к спектаклю Флимм уподобляет их иммигрантам, со всего света прибывающим в США. Когда наступает час Исхода, правая стена отъезжает в сторону, образуя проход; туда устремляется народ Израиля, в спешке бросая чемоданы. Те раскрываются, осыпая сцену то ли красными камешками, то ли лепестками роз, опускается прозрачный занавес. Когда египетские солдаты с пиками наперевес бросятся в погоню, они увязнут в красном лабиринте из чемоданов, как в болоте, один за другим. И этот ход выглядит необыкновенно убедительно.

Ход, который убеждает меньше, -- постоянные игры с занавесом и проецирующимся на него текстом. Без текста не обойтись ни в прологе, ни в финале, ни когда речь идет о десяти казнях египетских: их историю мы читаем на закрытом занавесе, пока оркестр играет балетную интермедию -- настолько веселую, что хоть хлопай в такт. По ходу рассказа занавес падает и поднимается не раз, растягивая во времени жуткий рассказ о гибели первенцев: чернокрылые вестники смерти метят двери домов кровавой краской; оттуда выбегают дети, хороводом окружающие Фараона. Вновь занавес вниз-вверх -- и дети уже в лапах чернокрылых, а музыка играет еще веселее. Мороз по коже, и в то же время рябит в глазах.

"Кто же здесь жертва? -- спрашивает Флимм. -- Фараон и его люди готовы к компромиссу. Бог евреев куда более безжалостен и несправедлив, и кто же тогда насильник? Конечно, наша постановка не о секторе Газа, но и забыть о дне сегодняшнем мы не можем". К счастью, в спектакле подобных спекуляций нет, зато есть чудесная музыка, великолепные исполнители и красивый финал.