Общеизвестно, что скульптура традиционных и первобытных культур шокировала в свое время пытливых авангардистов. В суровой, не разменивающейся на пустяки деталей, схваченной как архетип форме они увидели символ собственного творческого пути. Он требовал конструировать мир, не замечая дребезжания красивеньких поверхностей, в его самых сущностных, хтонических и грозных образах. Не бояться упреков в безобразии и нарушении канона. Следовать идее сдвигологии, исследовать тектонические разломы -- эти вычитанные в архаических культурах идеи оправдали в начале XX века рождение нового мира искусства. Пикассо восхищался творчеством африканских племен и признавался, что понял истинные истоки кубизма. По словам Пикассо, скульптуры-фетиши не были причастны эстетике, они были оружием, помогавшим людям пройти жизнь, избежав плена духов. «Придав духам форму, мы обретаем самостоятельность», -- резюмировал Пикассо. Эти слова можно понять и так: с миром духов связывается все, относящееся к сфере подсознательного, неподконтрольного разуму. Вытаскивая это подсознательное из себя и запечатлевая его в скульптуре, мы освобождаемся от его диктата. То есть можно предположить, что кубистический, граненый мир традиционной скульптуры -- это, по сути, представление оголенных нервов человеческой природы, квинтэссенция эмоции, ее высеченный навеки портрет. Эту эмоцию люди с помощью скульптур учились регулировать, повелевали духами. И экспрессивный мир традиционной скульптуры оберегал заданный размеренный цикл вековечных трудов и дней людей, живущих по законам самого естества. Предъявляя в скульптуре эмоцию «на грани», эта культура таким образом изживала комплекс неврастении в себе самой, дабы никакая психопатия не смогла нарушить предначертанный природой ритм и цикл жизни. Забавно, вспомнилось название экспозиции нашего павильона на биеннале в Венеции: «Победа над будущим». Современные художники выкаблучивали эту тему в соответствии со своими неврозами и так и эдак. А вот, оказывается, у африканских племен эта победа вполне уже достигнута.

Проверить это можно, посетив выставку Saba-Saba (в переводе -- "Семь-Семь") в галерее Ravenscourt, посвященную национальному фестивалю Республики Танзания (он так и называется Saba-Saba). Коллекционеры Максим и Лора Чалдымовы показывают свое уникальное собрание традиционного африканского искусства, часть которого принадлежит культуре Танзании. К выставке издан прекрасный каталог, в котором приводятся слова кенийского ученого Дж. Ибити о том, что традиционное африканское мышление выделяет лишь два измерения: настоящее и прошлое. Будущее вне поля суждений. Ритуальные предметы, повторяющиеся из века в век, и являются очевидными свидетелями «победы над будущим».

Сами предметы позволяют разделить восторг ранних авангардистов. Пластическое чутье, не скованное никакими канонами, развито настолько мощно, что каждая фигурка сравнима с совершенством начертания отшлифованной веками литеры алфавита. Смелость выразительных средств не знает границ. Если статуэтка предназначена для советов по семейным делам, то губы ее, глаза и рот прямо-таки исполинских размеров, при этом идеально вписаны в иероглифику общей композиции -- совершенная эмблема сочувственного внимания и мудрого говорения. Или вот потрясающе красивых форм барабаны. Они должны твердо стоять, не падать -- функции барабанов совсем не только музыкальные. Это «язык» общения между племенами. Потому барабан в племени всегда должен быть на боевом посту. Мы видим, что опирается он на самую настоящую деревянную ногу со ступней и пальцами. И поверьте, эта нога -- «то, что надо нога».

Необузданная экспрессия традиционного искусства хранила покой естественного, без нервов, существования древних цивилизаций. Когда авангардисты эту экспрессию открыли, то поставили на службу совсем иную -- привлекли в союзники ради документации гримас нашего вывихнутого, шизоидно-параноидального сознания. Зайдите на любую выставку contemporary art -- поймете, о чем речь.