Нужна ли России демократия? Или точнее, какая демократия нужна России, если все-таки нужна? Эти вопросы являются далеко не праздными.

В конце 80-х -- начале 90-х годов прошлого века мы переживали такое увлечение демократией, что совершенно утратили всякое критичное к ней отношение. Это было под стать наркотической интоксикации. Всякий, кто не разделял общего восторга от демократии, тут же клеймился страшными именами. Демократия стала своего рода религией, под эгидой которой реформаторы могли творить все, что угодно. В чем-то это напоминало большевизм: увлечение демократическими лозунгами приобрело фанатический характер. И лишь в начале нового тысячелетия это опьянение стало постепенно проходить. Мы можем более спокойно и отстраненно посмотреть на эту проблему. Итак, что такое демократия?

Термин «демократия» принадлежит к числу наиболее спорных и неопределенных понятий современной политической теории. Наиболее распространено понимание демократии как формы государства, в котором верховная власть принадлежит народу, а формы правления могут быть разные. Такое определение, однако, не уточняет, каким именно образом народ пользуется своей властью, какие инструменты у него имеются. Одни утверждают, что достаточно иметь выборную законодательную власть, и демократия будет гарантирована. Другие, как, например, Жан-Жак Руссо, считают, что этого недостаточно, необходимо участие народа и в реализации исполнительной власти. Объективно же при любых формах демократии над общей массой народа всегда вырастают немногие -- руководящее меньшинство, вожди, направляющие общую политическую жизнь. Практически повсеместная трансформация демократии в правление немногих -- явление, замеченное давно и достаточно хорошо описанное.

Французский философ Ален де Бенуа говорит о трех типах демократии, соответствующих трем членам знаменитого демократического лозунга: "Свобода, Равенство, Братство" (Liberte, Egalite, Fraternite). Первый тип демократии, наиболее распространенный в современном мире, -- это "либеральная демократия", ставящая во главу угла принцип "либерализма" -- от французского слова liberte, "свобода". Этот тип демократии делает акцент на "человеке", на индивидууме, подчеркивая его экономические и животные потребности; требует подчинить всю структуру общества эгоистическим интересам "свободного потребления". Для либеральной демократии характерен принцип: "один человек -- один голос".

Второй тип демократии -- это "эгалитарная демократия", называемая иногда "народной демократией". В ней доминирует принцип "равенства" (egalite). Этот тип демократии более всего проявился в форме тиранических, тоталитарных режимов коммунистического типа. Данная концепция демократии является предельной, экстремальной формой механицистского отношения к обществу, понимаемому как масса атомарных индивидуумов. Именно такие "эгалитарные типы" демократии Хосе Ортега-и-Гассет определил как следствие "восстания масс", характерного для политического пейзажа XX века. В эгалитарно-демократическом режиме преобладает тот же атомарный, количественный подход к индивидууму, как и в либерально-демократическом, но при этом преимущество отдается не отдельному индивидууму, а всей совокупности таких индивидуумов, массе.

И наконец, третий тип демократии, "органическая демократия", основанная на принципе "братства" (fraternite). Смысл "органической демократии" в том, что она в качестве основы социального устройства общества берет народ как особую единую качественную и органическую общность, укорененную в истории, имеющую свою собственную духовную, культурную, национальную и политическую традицию. Эта традиция и ложится в основание политического самопроявления народа, служит критерием принятия судьбоносных решений и принципом коллективного волеизъявления.

Органическая демократия рассматривает народ не как безжизненный механизм, но как живой организм, не могущий быть расчлененным на атомарные единицы, детали без того, чтобы не наступила смерть. Определение такой «органической демократии» дал немецкий философ Артур Мюллер Ван ден Брук: «Демократия есть соучастие народа в своей собственной судьбе». И здесь не столь важно, какими процедурами это соучастие достигается. Намного важнее ощущение единства власти и народа в общем историческом делании.

В годы реформ и когда в 1993 году мы принимали Конституцию никто о подобных деталях не задумывался. Перед глазами был пример Запада, и в первую очередь США. Советский период воспринимался в самых черных тонах и ни о каком обращении к «народной демократии», к равенству («уравниловке») речи быть не могло. Поэтому случилось так, что нормы именно «либеральной демократии» легли в основу современной политической системы в России. Именно это обстоятельство заложило в развитие нашего общества глубоко противоречивое положение.

Дело в том, что именно западное общество развивалось по пути индивидуализма, выделяя отдельного человека в высшую категорию, отрывая его от этнических, религиозных и исторических корней. В Древней Греции в демократическом процессе принимали участие только свободные граждане, традиционно живущие в данном полисе, соединенные с другими гражданами общими культами, общей историей, общей культурой, общими связями. В чем-то это было подобно демократии в рамках единой семьи.

Много веков прошло, пока западноевропейская культура превратила нормы греческой демократии в современные политические учения, где во главе угла находится отдельный индивидуум. На сей раз без корней и традиций, без культов и культуры. И в этом процессе Западная Европа чрезвычайно далеко удалилась от христианского Востока. И в частности, от православной Руси, где ни в прошлом, ни в последние века такого возвеличивания отдельной личности не происходило.

При этом элементы демократии в широком понимании на Руси были испокон веков. И Новгородское и Псковское вече, и система земств, и даже коммунистические советы представляли собой разные издания нашей демократии, основанной на совершенно иных принципах и подходах, нежели демократия современного Запада, демократия специфически либеральная, индивидуалистическая.

Национальная особенность нашей демократии не отвлекающая фигура речи, но вполне определенная и конкретная реальность. Наша политическая культура основана на принципе соборности, цельности и всеобщности. Целое, цельное в нашем самосознании предшествует частному и индивидуальному. Мы вначале мыслим народ, Россию как нерасчленимую единую реальность и лишь потом распознаем здесь отдельных личностей. И самодержавие у нас особое, соборное. И церковность. И даже демократия.

Среди всех версий демократического устройства для России, на мой взгляд, более всего подходит демократия братства, демократия органическая, демократия соучастия. Соучастия всего, непременно всего народа в своей собственной судьбе. Когда хорошо целому, хорошо и частному. Для русского человека счастье не может быть индивидуальным делом. Оно обязано быть всеобщим, лишь тогда оно по-настоящему счастье. Правда, именно эта соборная, братская, органическая демократия, понятая весьма своеобразно, привела нас к увлечению марксизмом. В коммунистической утопии в светском виде наше сознание распознало -- быть может, ложно -- древний соборный идеал.

Различия между западной демократией и демократий российской, органичной для нашей культуры, носят глубинный характер. Они основаны на разном понимании человека, его места и роли в бытии, в истории, в мироздании. Долгие столетия наше общество отстаивало в напряженном и интенсивном диалоге с западной культурой свою самобытность, свою оригинальную философию, свою культуру. Это затрагивало и нашу политическую историю, которая, несмотря на некоторые сходные черты, имела существенные отличия от Запада.

Нам необходимо приступить к системной разработке принципов и оснований национальной демократии. Это важно не только для того, чтобы раз и навсегда прекратить нападки со стороны Запада, постоянно придирающегося к нам, даже в тех случаях, когда у него нет ни малейшего понимания сущности политических процессов, протекающих в российском обществе. Это важно для нас самих, чтобы мы выстроили гармоничную, устойчивую, непротиворечивую и основанную на наших традициях и ценностях политическую систему. Здесь как всегда, мы должны исходить из принципа: благом является то, что благо для нашей страны, нашего народа, нашего общества.

Мы вполне можем выстроить модель нашей собственной соборной демократии, братской и семейной. Скорее греческой, нежели римской. Скорее славянской, нежели германской. И это только укрепит нас. Не спеша что-то менять в основных политических документах или в Конституции, мы могли бы вложить в поспешно скопированные с западных образцов либеральные концепции наши национальные смыслы. И такая демократия в России только укрепит наше общество, оздоровит его, создаст надежные предпосылки для грядущего возрождения.