Эррол Бэббидж (Ричард Гир) -- собирающийся на покой сотрудник службы социальной безопасности, работающий в отделе сексуальных преступлений. Всю жизнь он занимался тем, что приглядывал за самыми гнусными извращенцами, насильниками и педофилами, что не могло не сказаться на его собственной психике. И если Бэббидж в какой-то момент не может привлечь очередного мерзавца к официальной ответственности (все-таки он не полицейский, а соцработник), то с наступлением темноты он надевает вязаную шапочку-маску и берет с собой бейсбольную биту: с иными его «подопечными» разговаривать на другом языке просто нельзя. И именно на смену этому вечно нервному и, честно сказать, не особенно обаятельному мстителю в отдел присылают Элисон (Клер Дэйнс), милую и ответственную, но, пожалуй, не совсем готовую к подобной работе барышню. Бэббидж начинает передавать ей навыки ремесла, не особенно щадя юную душу, а параллельно втягивает Элисон в самостоятельное расследование: в округе пропала молодая девушка, и Бэббидж собирается сделать все, чтобы найти ее, по возможности еще живой.

В середине 90-х годов, когда в Голливуд стало модным приглашать режиссеров из Гонконга (а тогда на работу или навсегда в Штаты перебирались Джон Ву, Цуй Харк, Ринго Лэм, Ронни Ю), им почти что на сто процентов поручали в качестве разминки снять боевик с Жан-Клодом Ван Даммом. Теперь же на подобное предложение уже вряд ли кто клюнет даже если потенциальному режиссеру приплатить, так что Эндрю Лау обошелся в американском дебюте без «брюссельских мускулов». Да и какой в самом деле Ван Дамм -- все-таки у себя на родине Лау был режиссером не только фильмов о боевых искусствах и невероятно популярной на внутреннем рынке киносериала «Молодые и опасные», но и постановщиком «Двойной рокировки» (а также ее продолжения и приквела) -- грандиозной полицейской драмы, сюжет которой лег в основу «Отступников» Мартина Скорцезе и принес тому «Оскара». Так что казалось, что какой-то совсем уж оголтелой чушью фильм не должен оказаться ни при каких условиях.

«Паства» таковой и не оказалась. Но все равно кино очень странное.

Дело не только в том, что фильм в итоге, строго говоря, не совсем работы Лау -- окончательный монтаж проходил без его участия, а некоторые сцены и вовсе поручили доснять и переделать Нильсу Мюллеру (известному фильмом «Покушение на Ричарда Никсона»), в титрах, правда, не указанному. Фильм похож на комок ртути -- он ползет сам по себе, то распадаясь на отдельные шарики, то снова сливаясь в единое целое, и распространяет вокруг очевидные признаки нездоровья. Причем в самую последнюю очередь эта болезненность связана со сценами, где показан маньяк в действии. Куда больше патологии в обычных, на первый взгляд, разговорах Бэббиджа и Элисон, в смазанных кадрах а-ля «классическое гонконгское криминальное кино 90-х», в том, наконец, что уровень, скажем так, заимствований из чего угодно, причем в масштабах, когда приходится говорить не об аллюзиях, а чуть ли не плагиате (некоторые сцены покадрово «сняты» с «Семи», «Клетки» да и совсем уж безусловная классика вроде «Молчания ягнят», мягко говоря, не забыта), а пара главных героев напоминают Малдера и Скалли, только с еще большим сумбуром в голове. Во всем этом есть терпкий и малоприятный привкус извращения, не напускного, а самого настоящего, тягостного и мрачного. И в общем неудивительно, что фильм пока что вышел на экраны только в нескольких странах -- ни в Америке, ни в Гонконге его в кинотеатры так и не выпустили. Но все равно, как ни странно, «Паства» выглядит куда более убедительно и живо, нежели приторные «Черничные ночи» Вонга Карвая (еще одного гонконгца, впервые снимавшего в Америке), которые выходят в наш прокат в один день с «Паствой».