Мыслящая Россия с нетерпением ждала первого послания президента Дмитрия Медведева. И не зря. Со времен президентской избирательной кампании 2000 года общество не слышало из уст первого лица государства столько правильных слов о демократических институтах, гражданском обществе, правах человека, негативной роли госаппарата и необходимости борьбы с коррупцией.

Нынешний президент -- воплощенный идеал российской интеллигенции: из профессорской семьи; выпускник юридического факультета одного из лучших университетов России; имеет ученую степень; в «конторе» не служил; молод и обаятелен; прекрасно поставлена речь; точно излагает свои мысли; искусно владеет приемами намека и умолчания... С них и начнем.

В качестве национального лидера президент обязан формулировать стратегические цели общества, важнейшие средства их достижения, а потому и проблемы на пути национального развития. Какие же проблемы в качестве первоочередных выделил Дмитрий Медведев, заняв пост президента?

Первое, с чего он начал, -- национальная программа подавления коррупции. Публично было произнесено: «Хватит ждать»! И действительно, чего ждала власть все последние годы, добродушно взирая, как уровень мздоимства, согласно оценкам Генеральной прокуратуры, достигал 240 млрд долл. в год? Кто забыл, позвольте напомнить: в 2000 году избиравшийся в президенты Владимир Путин обещал установить «диктатуру закона».

Недавний вооруженный конфликт с Грузией в очередной раз продемонстрировал: российская армия нуждается в глубокой модернизации и перевооружении. Что же в таком случае было сделано за предшествующие восемь лет при неуклонном росте расходов на оборону?

И наконец, публичная, перед телекамерами, раздраженная реплика Медведева: страна находится в режиме «ручного управления», где едва ли не каждое решение требует вмешательства президента. Это означает, что в результате многолетних усилий по выстраиванию властной вертикали была создана система государственных институтов весьма сомнительной эффективности.

Характерно: в негативном контексте ни разу не было упомянуто имя Владимира Путина. Однако, по сути, и вне зависимости от намерений президент дал оценку итогов предшествующего правления. От этих-то итогов и вынужден был отталкиваться в своем послании новый глава государства.

Почти полуторачасовая речь вместила значительный массив тем, идей и предложений. Остановимся на важнейших. Комментаторы в качестве наиболее сенсационной новости послания отмечали предложение увеличить срок президентских полномочий до шести лет. Обсуждались самые разнообразные варианты: требует реализация этого предложения общенационального референдума или не требует; необходимо одобрение двумя третями субъектов федерации или достаточно решения Федерального Собрания России; в чьих интересах это решение -- самого Медведева в случае выдвижения им своей кандидатуры на второй срок или Путина, если вопреки заявлениям все же готовится досрочная отставка Медведева.

При всей значимости процедурных тонкостей и персональных интересов вне поля зрения остается важнейшая проблема -- качество национально-государственного управления, способность администрации решать проблемы общества. Эффективная администрация и за четыре года многое успеет; неэффективной и шести лет будет мало.

В обществах укорененной демократической традиции прослеживается тенденция -- чем чаще избираются президенты, тем больше шансов сменить неэффективную администрацию. Однако для того чтобы этот механизм работал, необходимы массовая политическая культура и миллионы демократически мыслящих граждан, которыми невозможно манипулировать. Таких избирателей в России еще предстоит вырастить.

В связи с уже одобренным Госдумой и двумя третями региональных заксобраний предложением увеличить президентский срок до шести лет уместен вопрос: какие задачи национального развития России решены за прошедшие годы? Статистика свидетельствует: за 2002--2007 годы удельный вес природных ресурсов в российском экспорте вырос с 78,2 до 85,5%, при сокращении доли машин и оборудования с 9,4 до 5,6%. За тот же период импорт продовольствия вырос более чем в 3,5 раза, товаров народного потребления -- в 4,3 раза, машин и оборудования -- в 7 раз, сложной электронной техники -- почти в 13 раз.

Не менее выразительно характеризует ситуацию полугодовой давности заявление вице-премьера и министра финансов Алексея Кудрина о том, что в стране острый кризис инфраструктуры. Рост платежеспособного спроса населения до кризиса опережал предложение товаров, что постегивало инфляцию. Но увеличивать объемы производства предприятия не могли, поскольку не хватало доступа к электросетям, газовым магистралям, дорогам. «Взрывного роста промышленности в центре страны система шоссейных и железных дорог не выдержит», -- говорил вице-премьер. Главной задачей, резюмировал г-н Кудрин, должно стать решение инфраструктурных проблем. Теперь кризис может отложить их решение на неопределенный срок.

Однако что мешало правительству при изобилии все последние годы нефтедолларов наращивать инфраструктуру? В период великой экономической депрессии правительство США во главе с Франклином Рузвельтом в условиях финансового дефицита решало именно эти проблемы -- модернизировало инфраструктуру. Еще Блез Паскаль утверждал: «Управлять -- значит предвидеть». Если правительство в течение нескольких лет не реагировало на прогрессирующее отставание инфраструктуры от потребностей развития экономики, о каком качестве государственного управления может идти речь?

Дискуссию, хотя и менее оживленную, вызвало предложение президента увеличить срок полномочий депутатов Государственной думы до пяти лет. Действительно, если президент и парламентарии переизбираются со сдвигом на год, надежность государственного управления выше. Однако при отсутствии реальной политической конкуренции и этот вопрос имеет по преимуществу технический характер. Если подлинная многопартийность заменена ее имитацией, то и Государственная дума лишь имитация парламента. Депутатам от «Единой России» нет никакой необходимости убеждать своих оппонентов. Даже сложив вместе все свои голоса, три остальные фракции не могут вставить и запятую в текст законопроекта вопреки желанию единороссов. И потому нет никакой разницы, четыре или пять лет такая Дума будет штамповать правительственные законопроекты. В полном соответствии со знаменитой фразой спикера Госдумы Бориса Грызлова, в ней «нет места для политических дискуссий». Но тем самым парламент, формируя законодательство, утрачивает способность поддерживать в нем баланс интересов больших социальных групп со всеми возможными малоприятными последствиями.

Жесткой критике в послании президента был подвергнут государственный аппарат, который «сам себе суд, сам себе партия и сам себе в конечном счете народ». Контролируя избирательный, а потому и политический процесс, суды, СМИ, бизнес, бюрократия определяет важнейшие параметры жизни общества, траекторию его дальнейшего движения. Претензии на тотальный контроль очевидны. Вместо «суверенной демократии» возникла «суверенная бюрократия».

Отсутствие действенной политической конкуренции во многом снижает значимость предложения Дмитрия Медведева предоставить право выдвижения кандидатур губернаторов тем партиям, которые получили большинство голосов на выборах в региональные законодательные собрания. В условиях фактического доминирования «Единой России», откровенно использующей административный ресурс, предлагаемая норма приведет лишь к дальнейшему скатыванию страны в бюрократическую монополию. Не имея полноценного доступа к СМИ и особенно к телеканалам, остальные партии неизбежно останутся политическими аутсайдерами.

Их положение критически усугубляет возникший механизм финансирования политической деятельности. В условиях публично признанного президентом всевластия бюрократии, а потому избирательного применения закона любая спонсорская помощь партиям со стороны бизнеса возможна исключительно с ведома и дозволения федеральной или региональной администрации. Заинтересована ли правящая бюрократия в создании реальной политической конкуренции -- вопрос сугубо риторический. Позволить вырасти второй политической партии, сопоставимой по объему располагаемых ресурсов с «Единой Россией», фактически означает для бюрократии подвергнуть себя риску утратить власть. Вслед за этим победители вполне могут запустить механизм услужливого «басманного правосудия». Возможные последствия очевидны -- посмотрите на прецедент Ходорковского.

Одно время создавалось впечатление, что правящие элиты сделали выбор в пользу двухпартийной системы. Однако «наверху», по-видимому, вовремя оценили потенциальный риск подобного сценария. И потому предпочли схему с доминирующим, на грани монополии, политическим «медведем» и несколькими декоративными политическими «моськами». Основную массу избирателей с помощью телевидения и политтехнологий подгребает «Единая Россия», а остальной электорат гарантированно сохраняется в состоянии перманентного раскола.

При низком уровне массовой политической культуры это нетрудно. Достаточно предъявить населению на выбор несколько мелких политических партий, а тем из них, кто не преодолеет даже пониженный проходной барьер, предложить чисто символическое парламентское представительство -- одно-два депутатских места. Говоруны-одиночки совершенно безопасны. В том же русле идея возвращения Думе функций контроля за деятельностью правительства. Государственная дума, на три четверти состоящая из манипулируемых Кремлем депутатов «Единой России», не может контролировать правительство.

В отсутствие реальной, а не имитируемой политической конкуренции вырождение государственного управления -- процесс закономерный и неизбежный. Сегодня все более отчетливо проступает типологическое подобие нашей предкризисной «стабильности» и социально-экономического застоя периода Леонида Брежнева.

Как известно, в СССР политическая власть монопольно принадлежала Коммунистической партии, стремившейся, и небезуспешно, установить тотальный контроль над обществом. Послание президента фиксирует те же устремления постсоветской правящей бюрократии. В России начала XXI века доминирование «Единой России» отчетливо устремлено к политической монополии, а потому и безнаказанности бюрократии. Отсюда и астрономический уровень коррупции.

Для массового сознания советского общества были характерны две, казалось бы, несовместимые тенденции. На так называемых выборах за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных» хронически голосовали едва ли не все 100% избирателей. Но одновременно накапливалось глубочайшее отчуждение советского народа от власти и политического режима. Несмотря на лукавые результаты инициированного Михаилом Горбачевым в марте 1991 года референдума, население не встало на защиту социалистического строя и территориального единства СССР -- не возникло никакого организованного движения.

Подобные симптомы отчетливо проступают и в массовом сознании современной России. На протяжении длительного времени социометрия фиксировала и продолжает фиксировать высочайший рейтинг Владимира Путина, а теперь и Дмитрия Медведева. И одновременно 94% россиян полагают, что они, то есть сами россияне, «не оказывают никакого влияния на текущие процессы», а потому 82% ощущают «крайне малую ответственность за то, что происходит в стране, либо не ощущают ее вовсе». Таким образом, вновь воспроизводится отчуждение населения от власти. Опасения усиливает растущая имущественная поляризация и отказ половины россиян признать социально-справедливыми, а потому и легитимными права собственности, возникшие в ходе крайне сомнительной приватизации. Не говоря уже о нравственном отторжении демонстративно выставляемой напоказ роскоши и откровенном аморализме поведения псевдоэлит.

Отмеченные тревожные признаки -- непреднамеренный, но от этого не менее очевидный результат выстроенной административной вертикали. Точно также на верховного правителя замыкались государственные структуры и в Российской империи, и в Советском Союзе. Исторический результат известен.

Для оценки социально-исторической эффективности политического режима, а потому и его перспектив могут быть предложены рациональные критерии:

экономический -- способен ли данный политический режим обеспечить национальное развитие;

политический -- способствует политический режим гражданскому вызреванию общества или препятствует ему;

правовой -- обеспечивает политический режим продвижение к правовому государству или блокирует этот процесс.

В свете вышесказанного самого пристального внимания заслуживают тезисы президентского послания, посвященные проблеме правового нигилизма, необходимости массового воспитания гражданственности, а потому и качеству отечественного социогуманитарного образования. Действительно, на какие политически организованные силы может опереться в современной России президент-реформатор? Не о том ли писал в свое время Сперанский: «Самые благотворные усилия политических перемен нередко сопровождаемы неудачами, когда образование гражданское не предуготовило к ним разум». И в завершение есть смысл напомнить слова одного из классиков мировой социологии Макса Вебера: демократия и свобода в России «смогут выжить лишь в том случае, если нация проявит решительную волю в своем нежелании быть стадом баранов».