70 лет назад, 24 ноября 1938 года, Гитлер отдал директиву о захвате Данцига, получившего после первой мировой войны статус «города-государства». Германия устремилась на Восток. Лидер британской парламентской оппозиции Уинстон Черчилль, выступая в Палате общин после подписания Мюнхенских соглашений, предупредил, что Гитлер готовится к новым захватам в Европе. «Мы не знаем, куда будет направлена его очередная агрессия, ибо со времени Мюнхена и раздела Чехословакии перед Гитлером оказалось так много открытых дверей, что он сам начал проявлять беспокойство. Гитлер сам точно не знает, что нужно делать скорее: начать ли с захвата Мемеля или Данцига». Фюрер решил «начать» с Данцига и продолжить Мемелем -- двумя принципиально важными морскими и сухопутными плацдармами для продвижения к границам Советского Союза.

Польский ультиматум

Прологом к данцигскому конфликту стала, как ни парадоксально, успешная попытка Польши скопировать cудетский сценарий для решения собственных геополитических задач. Еще в течение мая 1938 года, за четыре месяца до подписания Мюнхенских соглашений (29 сентября 1938 года), правительство Польши сосредоточило в районе чехословацкого Тешина три дивизии и одну бригаду пограничных войск и заняло выжидательную позицию. 20 сентября 1938 года Гитлер заверил польского посла в Берлине Юзефа Липского, что в случае конфликта Польши и Чехословакии из-за Тешинской области рейх встанет на сторону Польши, что за линией германских интересов -- восточнее Судетской области, у Польши совершенно свободные руки. Уже 30 сентября 1938 года, то есть через сутки после подписания Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области рейху, Варшава предъявила Праге ультиматум с требованием об отторжении Тешинской области Польше -- как территории с преобладающим польским населением, права которого ущемляются.

После распада Австро-Венгрии 5 ноября 1918 года польское правительство Тешинского княжества подписало договор с чешским местным правительством о разделе Тешинской Силезии. 23 января 1919 года Чехословакия, однако, ввела войска в Тешинскую область и заняла ее. 28 июля 1920 года, во время успешного наступления Красной Армии в советско-польской войне 1919--1921 годов международный арбитражный комитет принял решение о присоединении большей части области к Чехословакии, в том числе и некоторых участков, где поляки составляли большинство населения. После второй мировой войны большая часть области была возвращена Чехословакии. Чешская часть Тешинской Силезии продолжала быть частью Чехословакии до ее распада в 1993 году и с тех пор является частью Чешской Республики.

А в сентябре 1938 года Польша объяснила свои намерения в отношении Тешинской области тем, чтобы хотела защитить жизнь и имущество своих соотечественников, обеспечить им политическую, идеологическую и личную свободу. Такие же формулировки употребляла Германия, аннексируя Судеты. Срок ультиматума истекал в полдень 1 октября, в случае отказа Польша была готова предпринять военные действия. Германию эта «помощь с Востока» -- из Польши -- весьма устраивала.

Из письма польского посла в Берлине Юзефа Липского от 1 октября министру иностранных дел Юзефу Беку о переговорах с министром иностранных дел рейха Иоахимом Риббентропом и генерал-фельдмаршалом Германом Герингом об окончательном решении Тешинской проблемы:

«Мне позвонил посол Великобритании сэр Невиль Гендерсон, сильно возбужденный в связи с нашим ультиматумом Праге, и заявил, что он имеет инструкцию связаться по этому вопросу с правительством рейха. Он указал на «роковые последствия для Польши, которые имело бы ее вооруженное выступление против Чехословакии в столь щекотливой международной обстановке». Польша потеряла бы всякую симпатию в Англии и Соединенных Штатах. Я старался разъяснить послу создавшееся положение, дав единственный совет, чтобы его правительство повлияло на Прагу в том направлении, чтобы она приняла польский ультиматум. Затем мне позвонил посол Италии, который, правда, не грозил гневом итальянского народа, но, очевидно, был недоволен тем, что мы подрываем дело Муссолини, а именно результаты мюнхенской конференции, которая спасла мир. Я разъяснил ему, что наш ультиматум соответствует духу конференции, которая оставила тешинский вопрос на непосредственное решение Варшавы и Праги. (Выделено мной. -- Ю.К.) Я был принят г-ном фон Риббентропом, который сообщил мне, что правительства Франции и Англии, а также Италии оказывают давление на германское правительство, чтобы оно посоветовало польскому правительству продлить срок ультиматума... Я объяснил г-ну фон Риббентропу создавшееся положение, указав, что срок ультиматума истекает в 12 час., то есть через несколько минут. Г-н фон Риббентроп заметил, что канцлер сказал ему, что если бы Польша ждала три месяца, то в Тешине не осталось бы ни одного поляка... Затем я был приглашен к генерал-фельдмаршалу Герингу. ...Он особенно подчеркнул, в случае советско-польского конфликта (т.е. если бы СССР оказал бы помощь Чехии. -- Ю.К.), польское правительство могло бы рассчитывать на помощь со стороны германского правительства. Совершенно невероятно, чтобы рейх мог не помочь Польше в ее борьбе с Советами. Из высказываний Геринга было видно, что он на 100% разделяет позицию польского правительства. После принятия ультиматума он охарактеризовал наш шаг в разговоре со мной по телефону как «исключительно смелую акцию, проведенную в блестящем стиле». Во второй половине дня Риббентроп сообщил мне, что канцлер сегодня во время завтрака в своем окружении дал высокую оценку политике Польши (выделено мной. -- Ю.К.). Я должен отметить, что наш шаг был признан здесь как выражение большой силы и самостоятельных действий, что является верной гарантией наших хороших отношений с правительством рейха».

Все заинтересованные стороны ждали реакции СССР, с которым Чехия имела договор о взаимопомощи. Министр иностранных дел Польши Юзеф Бек, пригласив к себе германского посла Хельмута фон Мольтке, зондировал вопрос: что предпримет Германия в случае польско-советского конфликта. Мольтке в ответ цитировал рейхсминистра иностранных дел Иоахима Риббентропа: «Если Советский Союз предпримет военное наступление против Польши, что я, однако, считаю исключено, то тогда для Германии в чехословацком вопросе возникла бы совершенно новая ситуация». Новой ситуации не возникло -- в Москве не планировали всерьез вмешиваться в польско-чешский конфликт. Посетивший утром 1 октября Наркоминдел чехословацкий посланник Зденек Фирлингер, на вопрос о намерениях СССР в связи с польским ультиматумом Праге, получил уклончивый ответ замнаркома Владимира Потемкина о необходимости выждать, пока обнародуют свои позиции державы, подписавшие Мюнхенское соглашение. При этом «фигурой умолчания» стало предупреждение, сделанное советским правительством Польше всего восемь дней назад, -- о том, что Советский Союз будет считать вторжение Войска Польского в Тешин «актом не вызванной агрессии» и денонсирует пакт о ненападении с Польшей. (Ответ из Варшавы, кстати, был холодно уклончив: проводятся-де некоторые военные мероприятия лишь в целях обороны.) 2 октября 1938 года Польша оккупировала Тешинскую Силезию. Советский Союз 31 октября, несмотря на это, подтвердил, что пакт о ненападении между СССР и Польшей «сохраняет полностью свою силу». 27 ноября 1938 года в советской и польской прессе была опубликована декларация, подтверждающая приверженность Москвы и Варшавы договору о ненападении 1932 года как гарантии «нерушимо мирных отношений между обоими государствами». Нарком иностранных дел Максим Литвинов назвал этот документ «бесцветным». Однако варшавская дипломатия, сделавшая ставку на Германию, решила перестраховаться. Отдел печати польского посольства в Берлине распространил через аккредитованных немецких журналистов сообщение. В нем говорилось: «Опубликованная только что польско-советская декларация преследует лишь цель нормализации отношений между двумя странами и является результатом советской инициативы. Польша же в своей внешней политике всегда придерживалась той точки зрения, что участие Советского Союза в европейской политике излишне».

Не видя никакого сопротивления своим действиям, уже в декабре 1938 года германское командование выпустило директиву, которая предполагала полную ликвидацию чехословацкого государства.

«Совершенно секретно.

Только для командования.

Управление оперативного руководства вооруженными силами.

Берлин, 17 декабря 1938 года.

В отношении «Окончательной ликвидации остальной части Чехии»:

Разработку вести, исходя из предположения, что серьезного сопротивления оказано не будет.

Также и вне Германии всем должно быть совершенно ясно, что осуществляется лишь усмирительная акция, а не военная кампания (выделено мной. -- Ю.К.) . Поэтому акция должна проводиться только вооруженными силами мирного времени, без мобилизационных усилений... Соединениям сухопутных войск, предназначенным для вторжения в Чехию, придется, как правило, сниматься с мест постоянной дислокации только в ночь перед переходом через границу. Планомерное заблаговременное развертывание сил на границе запрещается.

Начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил Кейтель».

Данцигский коридор

Чехословацкий вопрос во многом из-за неприкрыто агрессивных действий Польши был решен: Чехословакия оказалась в тисках с запада и с востока, ее территория резко сократилась. «Благодарность» рейха Польше не заставила себя ждать. Гитлер, выступая перед генералитетом по поводу расширения жизненного пространства на Восток, бравировал «Для нас принятие решений -- дело легкое». Характерно, что, обосновывая необходимость начать «путь на Восток», он на первый план выдвинул субъективный фактор, «персональные обстоятельства» -- свою личность, а также личности Муссолини и Франко. «В значительной мере все зависит от меня, -- говорил Гитлер, -- от моего существования, от моих политических способностей. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, не приобрести никому. В будущем наверняка не найдется никого, кто имел бы больший авторитет, чем я. Итак, мое существование является фактором огромного значения». Противоположная картина, продолжал Гитлер, на вражеской стороне: «В Англии и Франции личностей крупного масштаба нет», «это никакие не повелители, не люди действия», «наши противники -- жалкие черви. Я их видел в Мюнхене».

«В результате бескровного разрешения чешского вопроса осенью 1938 года... а также присоединения Словакии, территория Великой Германии округлилась так, -- говорил начальник оперативного отдела командования вермахта Альфред Йодль, -- что стало возможным приступить к рассмотрению польской проблемы при несколько более благоприятных стратегических предпосылках». С переходом Германии к активной политике завоеваний с начала 1938 года развернулась и подготовка войны на Востоке. Аншлюс Австрии и аннексия Чехословакии стали ступенями к дальнейшей агрессии в восточном направлении -- против Польши. Нужен был только геополитический предлог. Таким предлогом стал Данциг.

По Версальскому мирному договору Данциг со своим округом был объявлен вольной территорией, находящийся под защитой Лиги Наций, хотя Польше была передана территория до Балтийского моря, включая и данцигский округ. Де-факто находясь в Польше, этот город имел относительную экономическую и юридическую независимость. Во внешних сношениях его интересы представляло правительство Польши. Польский, данцигский коридор отделял Восточную Пруссию от остальной части Германии полосой протяженностью до 230 км в длину и 200 км в ширину. Пока Германия была занята агрессией против Австрии и Чехословакии в Варшаву, из Берлина шли заверения в дружественных отношениях, подтверждавших германо-польский договор о ненападении от 24 февраля 1934 года: «Оба правительства исходят из того факта, что поддержание и обеспечение длительного мира между их странами является существенной предпосылкой для всеобщего мира в Европе... Если, например, между ними возникнет спорный вопрос и если его разрешения нельзя достигнуть непосредственными переговорами, то они в каждом отдельном случае будут на основании обоюдного согласия искать решения другими мирными средствами... Ни при каких обстоятельствах они не будут прибегать к силе для решения спорных вопросов».

16 февраля 1937 года Герман Геринг (председатель рейхстага и постоянный заместитель Гитлера по обороне рейха) при посещении им Варшавы на встрече с представителями польского правительства заявил: «Со стороны Германии намерения лишить Польшу какой бы то ни было части территории вовсе нет. Германия вполне примирилась со своим теперешним территориальным составом. Германия не будет атаковать Польшу и не имеет намерения захватить польский коридор».

5 ноября 1937 года Гитлер официально заявил польскому послу Юзефу Липскому, что «не будет перемен в юридическом и политическом положении Данцига». Все это вкупе с взаимопониманием по чешскому вопросу должно было успокоить Польшу. Спокойствие длилось недолго: в октябре 1938 года, после Мюнхенского соглашения, военное положение Германии упрочилось, и нацисты уже вслух «вспомнили» о Данциге. Уже 24 октября министр иностранных дел рейха Риббентроп на встрече с Липским внес предложение «относительно окончательного соглашения между Польшей и Германией о включении Данцига в империю». Риббентроп настаивал: «Польша должна согласиться на строительство экстерриториальной автомобильной и железной дороги через Поморье». А в качестве компенсации глава гитлеровского внешнеполитического ведомства упомянул о возможности продления польско-германского соглашения еще на 20 лет. Тем не менее польский МИД официально заявил, что считает подобные предложения неприемлемыми и предупреждает, что «всякая попытка включить вольный город в империю неизбежно приведет к конфликту. Это примет форму не только местных затруднений, но также и прекратит всякую возможность польско-германского взаимопонимания во всех сферах».

К этому моменту германским генштабом была уже подписана директива о захвате Данцига:

«Совершенно секретно.

Только для командования.

Верховное главнокомандование вооруженных сил.

Берлин, 24 ноября 1938 г.

Необходимо... вести подготовку к внезапному захвату немецкими войсками свободного государства Данциг. При подготовке руководствоваться следующими основными положениями.

Действия строить с расчетом на захват Данцига быстрым ударом, используя благоприятную политическую обстановку. Война с Польшей в планы не входит...

Сухопутным войскам осуществлять вторжение из Восточной Пруссии. Привлекаемые для этого силы не разрешается использовать также для овладения Мемельской областью, чтобы при необходимости можно было обе операции провести одновременно.

Военно-морскому флоту осуществлять с моря поддержку операций сухопутных войск в соответствии с детальными указаниями главнокомандующего военно-морским флотом. Участвующие в операции силы должны быть проинструктированы о порядке взаимодействия с сухопутными войсками. Детали плана поддержки, оказываемой сухопутным войскам со стороны военно-морских сил, согласовать на совместном совещании представителей обоих видов вооруженных сил.

Имперскому министру авиации и главнокомандующему военно-воздушными силами продумать, в какой мере может содействовать захвату Данцига авиация, и согласовать ее действия с действиями других видов вооруженных сил путем непосредственных совещаний с их главнокомандующими.

Разработанные видами вооруженных сил решения представить мне к 10.1.1939 г.

Начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Кейтель».

5 января 1939 года Гитлер продолжил давление на Польшу, заявив, что с точки зрения Германии Данциг должен войти в рейх. Польша опять же ответила категорическим отказом. В марте Гитлер вновь выдвинул «ультимативное предложение» Польше: согласиться на включение в состав Германии Данцига и создание экстерриториального коридора, соединяющего Германию с Восточной Пруссией. 26 марта 1939 года польское правительство опубликовало меморандум с отказом. В ноте польского посольства говорилось: «Любое дальнейшее преследование цели этих германских планов, особенно касающихся возвращения Данцига рейху, означает войну с Польшей». Немецкий МИД охарактеризовал оба документа как бесцеремонные. К войне с Польшей рейх был пока не готов. Препирательства по данцигской теме длились еще несколько месяцев -- до начала второй мировой войны.

Судетский сценарий

Вынужденно «притормозив» в отношении Данцига, весной 1939 года Гитлер продолжал агрессию вдоль побережья Балтийского моря. Теперь его интересовал Мемель (Клайпеда), бывший немецкий город.

Поскольку Данциг оставался пока недоступным для рейха, именно Мемель стал единственным удобным плацдармом для броска из Восточной Пруссии через Литву к советским границам. Для захвата нужен был «законный» повод. Так вновь возникла судетская тема -- теперь уже в «литовской вариации». 11 декабря 1938 года на выборах в местный сейм Мемеля победила немецкая партия, выдвинувшая требование возврата Мемеля в рейх. Повторялся этнополитический сценарий, использованный немцами для аннексии Судетской области Чехословакии. Путь на Восток гитлеровская Германия продолжала и «превентивным походом» в сторону Литвы.

По Версальскому мирному договору прусский город Мемель, принадлежавший Германии, в 1920 году был передан Антанте. В городе был размещен французский гарнизон. В 1923 году, после консультаций с представителями Германии и Советской России, литовские власти инсценировали восстание силами прибывших из Литвы переодетых полицейских, солдат регулярной армии и членов военизированной организации шаулисов, всего 1500 бойцов. Литовской армии противостояло 200 французов, бои за город шли пять дней, а в ходе штурма погибло 12 литовцев, два француза и один немецкий полицейский. Конференция послов Лиги Наций согласилась с передачей города и Клайпедского края Литве в 1924 году.

22 марта 1939 года Мемель был аннексирован Германией. В Берлине был подписан договор между Германией и Литвой о возвращении в состав Германии Мемельской области с портом Мемель. В качестве компенсации Литве предоставлялась свободная зона в порту Мемель, а литовским сельхозпродуктам обеспечивался сбыт на германском рынке.

Петербургская писательница Мария Рольникайте, автор знаменитой автобиографической повести «Я должна рассказать» и других произведений о войне, родилась в литовском городке Плунге, близ Паланги. В 1938 году ей было 11 лет. «Я помню, как по радио по-литовски сообщили, что город и порт Клайпеда передается рейху. И сразу за сообщением из динамка зазвучал марш «Германия превыше всего». Плунге оставался на литовской территории, и через несколько дней сюда стали стекаться беженцы -- поначалу в основном евреи, чуть позже -- литовцы. Рассказывали, что в Клайпеду приезжал Гитлер, выступил с балкона городской ратуши. Все было очень напряжено, хотя от детей старались скрыть растущую тревогу. В школе учителя все говорили о сохранении независимости Литвы, о том, что немцы в Клайпеде -- это ненадолго. Взрослые полушепотом обсуждали податливость правительства. Вечерами мы с родителями любили гулять по пляжу вдоль моря. Но теперь это стало неприятно -- меня пугали шарящие лучи прожектора, режущие темную воду».

23 марта в город вошли пехотные и танковые части вермахта, восторженно приветствуемые немецким населением. Одновременно на мемельский рейд встала немецкая эскадра. После этого в порт на миноносце «Леопард» в Мемель прибыл Гитлер, принявший военный парад и произнесший речь в городской ратуше. Он заявил, что порт Мемель станет базой германского флота и морской крепостью. Уже через неделю в городе началось строительство военного аэродрома, долговременных укреплений и подземного хранилища топлива.

Трудно не согласиться с Черчиллем, заявившим в Палате общин после Мюнхенского сговора и последовавших за ними геополитических событий в Восточной Европе: «У вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье. Теперь вы получите войну». Этот тезис относился отнюдь не только к британским политикам. Де-факто Вторая мировая война уже шла, де-юре до нее оставалось менее полугода.