Одним из первых событий музыкального сезона стал новый амбициозный проект Московской филармонии -- абонемент «Симфонические оркестры». В первом концерте, состоявшемся в минувшую пятницу, объединились оркестры Московской и Омской филармонии -- музыканты из двух разных городов выступали «единым фронтом», деля партии, пульты и ноты, комбинируясь по-новому в каждом следующем произведении: например, в «Славянском марше» Чайковского в группе флейт было двое москвичей, а в следовавшей за ним кантате «Москва» одного из них сменял омский флейтист. Ура-патриотическая программа, в другом бы случае вызвавшая брезгливую улыбку (помимо двух вышеперечисленных опусов в ней наличествовали рахманиновская «Рапсодия на тему Паганини» и еще один Чайковский -- торжественная увертюра «1812 год»), была в данном случае более чем уместна -- признаюсь, что знакомые до боли опусы давно не доставляли мне такого удовольствия. Может быть, потому, что сидящие на сцене люди действительно старались продемонстрировать все лучшее, на что они были способны.

Объединение двух оркестров -- это не только ловкий творческий прием, это еще и вынужденный тактический ход для привлечения публики. Положа руку на сердце, кому в Москве интересны провинциальные оркестры? Столичные менеджеры, а тем более публика редко заглядывают за пределы МКАД -- считается, что в провинции, как и положено, царят скука и безденежье, залы полупустые, филармонии разваливаются, а публики нет. Между тем с необъятных просторов нашей родины иногда долетают удивительные вести. Уральский симфонический оркестр эксклюзивно записывается для Warner Classics и получает международные премии. Новосибирский коллектив Теодора Курентзиса записывает барочную оперу с первостатейными певцами, и за право издания записи спорят два крупнейших западных лейбла. Недавно почти случайно я наткнулся на сайт Красноярского симфонического оркестра и обомлел: в программах на текущий сезон «Фонтаны Рима» Респиги, Концерт для оркестра Лютославского, Симфония в трех движениях Стравинского и другие репертуарные редкости, которые в Москве почти никогда не звучат. В это же время многие столичные коллективы в тысячный раз пытаются усладить наш слух Пятой симфонией Чайковского и Симфоническими танцами Рахманинова; столичные дирижеры, как маленькие дети в песочнице, ссорятся из-за грантов и каждый, буквально каждый пытается доказать, что его оркестр лучший и уникальный в своем роде, пусть даже эти заявления и не подкрепляются художественным результатом.

Тем временем если кто и имеет перспективы стать лучше, так это провинциальные коллективы -- может быть, потому, что каждая новая программа и каждая новая запись даются им кровавым трудом, а борьба за выживание постоянно держит их в тонусе. Для них концерт в Москве не пустой звук, а тест на профессиональную пригодность. А разомлевшие на правительственных и президентских грантах, временами обласканные спонсорами столичные коллективы уже не первый год варятся в собственном соку -- за очень редкими исключениями играют предсказуемо «кассовые» программы, ездят по одним и тем же проторенным гастрольным маршрутам. Наверное, сейчас ни один критик не решился бы назвать в Москве какой-либо оркестр первым -- есть, конечно, безусловные хедлайнеры вроде Российского национального (Михаил Плетнев), Национального филармонического (Владимир Спиваков) или Большого симфонического (Владимир Федосеев), но каждому из них не хватает чего-то, чтобы уверенно завладеть лидерством. Причины различны: в некоторых случаях относительно молодой возраст коллективов, многие из которых возникли на заре перестройки или позже; текучка кадров, ибо в недешевой Москве в большинстве своем музыканты предпочитают работать не там, где хорошая атмосфера, а там, где больше платят; а также абсолютная зависимость от главного дирижера, вкусы которого определяют все. Последний фактор -- удивительная зазеркальная реалия столичного оркестрового сообщества: здесь не дирижеры существуют для оркестров, как во всем мире, а наоборот -- оркестры для дирижеров. Часто воспринимая стоголовый коллектив как инструмент претворения собственных амбиций (и ничьих других), главные дирижеры лишают собственное детище полноценного развития -- работы с другими музыкантами: это все равно как кормить ребенка ежедневно мясом с картошкой, пусть даже и высшего качества, но ведь ему нужны и другие продукты... В провинции тонкий баланс между дирижерским эго и оркестровым самосознанием пока в норме -- культурной достопримечательностью того или иного города является именно коллектив (хотя бы потому, что он, как правило, один), а это значит, что у него при наличии грамотного менеджмента и разумно потраченных финансов гораздо больше возможностей самосовершенствоваться и повышать планку, нежели в Москве. Провинциальные оркестры заинтересованы в публике, стремятся выписывать из Москвы и Питера (а иногда даже из-за границы) только лучших солистов, щепетильнее относятся к собственным программам (омский дирижер Дмитрий Васильев огорошил меня вопросом, где ему найти хороших солистов на Вторую симфонию Мендельсона -- в Москве многие дирижеры вообще не подозревают, что у Мендельсона есть Вторая симфония). Именно поэтому тихо, без излишней помпы вывезенные Московской филармонией в столичные пенаты провинциальные коллективы могут многому научить местное оркестровое население -- и не наоборот. За проявленный энтузиазм, который все реже встречается на наших концертных площадках, омичам, уральцам и обитателям прочих регионов можно простить и технические несовершенства, и некоторую робость -- потому что, перефразируя известный афоризм, они хотят сыграть как лучше, а не как всегда.