Российские власти обратились в Европейский суд по правам человека не с иском или жалобой, но с просьбой ограничить публичный доступ к материалам одного из наиболее громких дел, которые находятся на рассмотрении этой высшей европейской инстанции, -- дела о захвате заложников в московском Театральном центре на Дубровке. Такую информацию в четверг озвучил адвокат Игорь Трунов, представляющий интересы жертв теракта. По словам юриста, в его распоряжении находится уведомление из ЕСПЧ о том, что российский уполномоченный при Страсбургском суде Вероника Милинчук просит ограничить доступ публики к «делу «Норд-Оста» (как стало известно вчера вечером, президент России Дмитрий Медведев освободил Веронику Милинчук от должности уполномоченного РФ при Европейском суде по правам человека -- заместителя министра юстиции РФ).

Как рассказал корреспонденту «Времени новостей» член координационного совета общественной организации содействия защите пострадавших от терактов «Норд-Ост» Дмитрий Миловидов, еще в апреле Страсбургский суд уведомил потерпевших по делу «Норд-Оста» о том, что от г-жи Милинчук получено письмо, в котором она высказывает мнение по поводу устных слушаний, проводимых в рамках этого процесса. Было заявлено, что РФ не против устных слушаний, но при условии сохранения конфиденциальности сведений о деятельности спецслужб во время спецоперации. «После звонка в секретариат ЕСПЧ удалось узнать, что начиная с 3 июля доступ к документам закрыт, -- сообщил «Времени новостей» адвокат Трунов. -- Это говорит о том, что страсбургские судьи удовлетворили запрос РФ».

Адвокат утверждает, что ограничение доступа допустимо лишь в том случае, если материалы дела являются секретными. Но, подчеркивает Трунов, и он, и его подзащитные, которые еще 18 августа 2003 года обратились в ЕСПЧ, имели возможность ознакомиться с материалами, отправленными в Страсбург, и тогда в них не было никаких секретов. С потерпевших и их представителей не брали подписку о неразглашении гостайны.

Следовательно, полагает Игорь Трунов, российская Фемида поделилась секретными материалами. «Скорее всего в рамках слушаний по делу будут предоставлены материалы по тому газу, который был использован спецподразделениями МВД и ФСБ во время штурма театрального центра 26 октября 2002 года -- формула этого газа и его официальное название», -- предполагает адвокат жертв «Норд-Оста». Таким образом, отечественные правоохранительные органы пошли на то, чтобы предоставить в Страсбург материалы оперативного дела, которое никогда не удавалось получить потерпевшим и представителям защиты. К числу скрываемых подробностей могут относиться сведения о внедренных агентах, материалы прослушки «спецсубъектов» -- высших должностных лиц или представителей тех профессий, которые имеют иммунитет, и другие сведений, которые закон «Об оперативно-розыскной деятельности» относит к категории гостайны.

Член координационного совета «Норд-Ост» Дмитрий Миловидов подчеркивает, что потерпевших не интересуют методы работы спецподразделений, такие как аудиоперехват, радиоперехват, проникновение в здание, блокирование коммуникаций. «Все эти методы избирательного действия были направлены на террористов, а не на заложников, это сделано блестяще и вопросов не вызывает, -- подчеркивает представитель жертв теракта. -- Но нас интересует оружие неизбирательного действия -- пресловутый газ». Известно, что это спецсредство имело цвет и запах и могло спровоцировать террористов на ответные действия. «Секрета в этом нет, и то, что пытается засекретить правительство РФ, нам непонятно», -- настаивает г-н Миловидов.

Игорь Трунов считает, что открытость, проявленная российской стороной, как ни парадоксально, свидетельствует о слабости позиции нашей страны. «Российские представители готовы пойти на то, чтобы открыть европейским судьям до сей поры закрытые материалы, но одновременно закрыть расследование от самих потерпевших, которые еще в России должны были получить доступ к этим материалам дела», -- поясняет адвокат. Г-н Миловидов также считает, что это было сделано «с одной целью -- отстранить потерпевших от открытого состязательного процесса, закрыть доступ общественности к контролю над этим важным с общественной точки зрения делом».

По словам г-на Трунова, для того чтобы все-таки обеспечить транспарентность процесса по «Норд-Осту», защита займет такую же позицию, как и по делам о взрывах домов на Каширском шоссе и улице Гурьянова. «Тогда дело засекретили, на 200 томов наложили гриф «Секретно», но тем не менее в течение процесса я комментировал то, что происходило в рамках конкретного судебного дня, -- кто что сказал, какие материалы и результаты экспертиз были изучены», -- рассказывает адвокат. Фактически, тогда к действительно секретным материалам относился лишь один том из двух сотен. «Секретом оказались лишь несколько фамилий сотрудников спецслужб, внедренных в террористические организации, -- свидетельствует Трунов. -- Естественно, мы не разглашали такого рода сведения и не будем разглашать их и сейчас, но я уверен, что закон позволяет мне комментировать и раскрывать то, что не является государственной тайной». Даже то, что касается гостайны, может быть частично озвучено, подчеркивает адвокат: «В частности, не называя формулы газа, я прокомментирую то, являлся ли он боевым отравляющим веществом или это действительно был нейтральный газ».