При прочтении федерального закона «О техническом регулировании» я невольно обратил внимание на одну дежурную фразу, вызывающую тем не менее глубокое удивление. Статья 2 начинается таким образом: «Для целей настоящего федерального закона используются следующие основные понятия». Разумеется, вспомнилось, что мы живем не по законам, а по понятиям, но если говорить серьезно, удивило построение фразы. Может быть, случайность? Но нет.

В федеральном законе «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (1997 год) в статье 1 читаем: «В целях настоящего федерального закона используются следующие понятия». Та же фраза фигурирует и в других законах, например в статье 2 федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности». Становится ясно, что изначально кем-то придуманная фраза кочует из закона в закон. Но ведь потомки Пушкина, Тургенева, Льва Толстого, Достоевского не имеют права строить подобные словесные конструкции. Эти фразы не озадачили законодателей, по этому поводу не слышны голоса возражений со стороны элит. Что это? Правовой нигилизм, незнание русского языка или тотальное безразличие?

Таким образом, одна непродуманная фраза федерального закона порождает у внимательного читателя как у нас в стране, так и за рубежом цепь недоуменных вопросов. Зачем же мы так глупо и бессмысленно подставляемся, теряем имидж на ровном месте? Кроме того, возникает вопрос, можно ли доверять содержательной части документов, если их писали и читали механически и не слишком внимательно?

Так, можно показать, что с виду правильный закон «О лицензировании отдельных видов деятельности» способствовал значительному росту издержек, особенно существенных для предприятий малого и среднего бизнеса. На базе федерального закона «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» разработаны нормативные правовые акты, которые не позволяют исполнить сам закон. Федеральный закон «О техническом регулировании» включает в себя как позитивные идеи, так и положения, представляющие собой образцы абсурдной логики. Никто из знакомых мне потенциальных пользователей закона -- конструкторов, разработчиков, руководителей органов по сертификации и т.д. -- не понял, каким образом можно обеспечить выполнение обязательных требований технических регламентов на основе добровольного применения стандартов, декларируемого законом.

Нужно понимать, что обязательные требования технических регламентов, соблюдение которых направлено на обеспечение условий безопасного применения продукции, могут быть реализованы только путем скрупулезного учета и обязательного исполнения набора технических требований, приведенных именно в соответствующих стандартах, например в стандартах на взрывозащищенное электрооборудование, предназначенное для применения в условиях опасных производственных объектов. Тезис о добровольном применении стандартов не был однозначно понят и трактуется по-разному.

Но ведь это федеральный закон. Здесь не должно быть догадок, трактовок и комментариев. Все должны одинаково понимать текст закона, иначе нельзя добиться его исполнения. Далее, закон запрещает производителю экспортной продукции учитывать и, следовательно, отражать в свойствах продукции реально существующие различия в требованиях безопасности, принятых в разных странах. Не выдерживает критики положение о декларировании соответствия на основе собственных доказательств. Категорически нельзя отдавать эти вопросы на откуп производителю и не потому, что он склонен к обману. Совсем нет. Дело в том, что у производителя и контролера разное мышление и разное видение объекта оценки соответствия. Неоднократно доводилось встречать талантливых инженеров и ученых, которые, будучи порядочными людьми и высококвалифицированными специалистами, совершали элементарные ошибки в вопросах оценки безопасности создаваемой ими же самими продукции.

В связи с этим становится достаточно очевидным вывод, что только проведение обязательной сертификации продукции и услуг независимой третьей стороной обеспечит оптимальный уровень безопасности. Закон не предусматривает «подпитки» технических регламентов актуализированными требованиями, что делает его догматичным и противоречащим законам диалектики.

Почему же так происходит? На мой взгляд, причина состоит в том, что авторы законов и чиновники не ощущали в полной мере моральную ответственность, которую они несут перед обществом, т.к. существующие правила игры не нацеливали их на изнурительную творческую работу с целью создания по-настоящему полезных стране законов и нормативных правовых актов. Наоборот, чем больше было в этих документах неопределенностей и недосказанностей, тем больше возможностей для произвольной трактовки положений документа.

Любые негативные факты, приводимые нашими гражданами, журналистами, могут впечатлить лишь уровнем безнравственности, но не могут удивить сами по себе. Из-за неправильной нравственной мотивации мы живем то ли в зазеркалье, то ли в перевернутом мире.

Можно ли считать, к примеру, нормальной, справедливой, соответствующей духу Конституции ситуацию, когда малоимущая семья получает благотворительную помощь на лечение тяжелобольного ребенка, умирающего из-за отсутствия средств, и при этом должна выплатить за оказанную помощь непосильный для нее налог. Можно ли считать нормальной ситуацию, когда малоимущие родители получают благотворительную помощь в виде права на бесплатное посещение спортзала их детьми, а налоговые органы в соответствии с законом выдают предписание заплатить непосильный для них налог за предоставленную услугу.

Наши законы слепы и несправедливы по отношению к своим гражданам. Убийственно впечатляет история с авиалайнером Ту-154. По данным известного пилота Владимира Герасимова, во время летных испытаний самолета в июле 1972 года летчики Агапов и Мезох экспериментально подтвердили свои опасения по поводу того, что самолет может попасть в плоский штопор. Это и случилось во время относительно недавней катастрофы пулковского Ту-154 под Донецком. Однако этот факт был скрыт от общественности и не был отражен ни в одном эксплуатационном документе, которыми пользуются линейные пилоты. А как быть с правом на жизнь?

Вопросов не счесть. У страны много проблем. Гражданское общество, включая Русскую православную церковь, остро ощущает и обсуждает эту ситуацию. Предлагается управлять уровнем нравственности путем создания, например, общественных комиссий по нравственности. Однако такой подход разделяется далеко не всеми, поскольку грань между наставничеством и политической цензурой очень тонка и может быть легко преодолена. Можно не сомневаться, что обсуждение и поиск путей решения этой проблемы продолжатся. Для выхода из зазеркалья, вероятно, необходим комплекс мер, среди которых, полагаю, должна быть одна обязательная позиция, связанная с четким установлением новых функций, выполняемых чиновниками и бизнесменами. Люди должны быть поставлены в такие условия, чтобы у них не было функций, дающих возможность брать, а были бы функции, дающие возможность заработать деньги, пусть даже большие, но именно заработать.

Не нужно бояться элементов хозрасчета для чиновников. В свое время Гавриил Попов предлагал увязывать благополучие различных социальных групп с эффективностью работы соответствующей отрасли. Уверен, что грамотные, независимые, компетентные, с широким кругозором специалисты, эксперты, которые есть в нашем обществе, способны правильно прописать новые функции чиновников и бизнесменов. А задачей власти может стать выбор наиболее эффективных предложений и их внедрение. Несмотря на кажущуюся простоту, этот рецепт представляется очень эффективным, его реализация может создать условия для кристаллизации нравственной среды, успешного продвижения административной реформы, поможет растворить коррупцию.

Тезис о борьбе с коррупцией, с моей точки зрения, неверно ориентирует общество, создает излишнее напряжение. Гораздо важнее и эффективнее выявлять и путем грамотного регулирования исключать условия для негативных проявлений. Если это делать повсеместно, мы почувствуем положительные изменения в сфере нравственности, в том числе в вопросах законодательного регулирования.