Сегодня в Ереване состоится первое заседание нового парламента Армении -- Национального собрания четвертого созыва. Выборы, прошедшие 12 мая, открыли большой электоральный цикл, в который страна вступает первой из государств Южного Кавказа: в будущем году истекает второй президентский срок Роберта Кочаряна. Судя по итогам голосования, которые были окончательно подведены десять дней назад, парламентские выборы стали началом процесса ухода действующего президента. Кроме того, уже этим летом должны пройти выборы президента непризнанной республики Нагорный Карабах, которая, как принято считать, оказывает мощное влияние на политическую жизнь Армении. В стране, которая позиционирует себя как последний закавказский союзник России, побывал корреспондент «Времени новостей» Иван СУХОВ.

В стороне от дорог

Ереван лежит в живописной долине между двумя снежными хребтами. Через один из них, нагорье Арагац, идет дорога в Тбилиси. Второй хребет находится за турецкой границей -- если в темное время суток выехать за город, можно увидеть ровную цепочку огоньков на том месте, где когда-то была государственная граница Советского Союза. Ясным утром облачная мгла над горами рассеивается, и в золотисто-розовых лучах восходящего солнца возникает невероятно огромный двугорбый Арарат -- святыня нескольких миллионов армян во всем мире, пристань Ноева ковчега и товарный знак армянских коньяков, находящийся, словно по иронии, по ту сторону границы. «Это армянские территории, и рано или поздно они вернутся», -- уверен ереванский правозащитник и националист Гагик Авакян.

Пока Армении явно не до территориальных претензий. Две госграницы из четырех практически полностью закрыты. Обязательным условием для возобновления нормальных взаимоотношений с Турцией является признание Анкарой факта геноцида армян в 1915 году. Память о геноциде не мешает многим армянам летать в Турцию на чартерных самолетах и покупать там, к примеру, одежду, которая наводняет потом ереванские магазины. При этом образ Турции совершенно демонизирован, и любые жесты, направленные на нормализацию двусторонних отношений, остаются рискованными для армянских политиков.

Азербайджанская граница тоже на замке. Маленький азербайджанский анклав Нахичевань, прижатый Арменией к иранской границе, сообщается с Азербайджаном только через Иран или по воздуху. Камнем преткновения, безусловно, является Нагорный Карабах, который де-юре принадлежит Азербайджану, но уже 13 лет остается независимым де-факто.

Граница Армении с Грузией чем-то неуловимо напоминает польско-белорусский переход в Бресте. Геополитические симпатии бросаются в глаза: армянские пограничники похожи на российских -- и формой, и манерами, а грузинские горделиво расхаживают в натовских формах. Несмотря на разность политических симпатий, пограничных проблем у двух стран нет. Но граница может считаться открытой лишь наполовину -- из-за российско-грузинского конфликта автомобильные трассы, которые через Грузию связывали с Россией Армению, упираются в тупик. Дорога через Западную Грузию обрывается на Ингури постом российских миротворцев в зоне грузино-абхазского противостояния, Транскавказская магистраль через Рокский тоннель зависит от положения дел в самопровозглашенной Южной Осетии. А старинная Военно-Грузинская дорога перекрыта в связи с ремонтными работами на российском терминале в Ларсе. Эта чужая блокада непосредственно отражается на армянской экономике. «Перекрыв Ларс, Россия по части ухудшения отношения к себе добилась в Армении того, чего американцы не смогли добиться за полтора десятилетия», -- говорят в Ереване. Запуск парома из грузинского Поти, который, по мысли российских политиков, должен помочь армянским крестьянам вывезти в Россию выращенные в этом году абрикосы, выглядит несколько запоздалой мерой. Тем более что сильный снегопад, обрушившийся на страну в конце апреля, ставит под сомнение будущее абрикосовое изобилие.

Проект железной дороги через Абхазию, для строительства которой два года назад был создан четырехсторонний консорциум Армении, России, Грузии и Украины, пока не продвинулся дальше инспекции разобранного участка полотна к югу от Сухуми. Другой железнодорожный проект, под который Грузия уже получила кредит, оставляет Армению в стороне: новая линия пройдет из Баку в Тбилиси, Ахалкалаки и Карс (Турция) и вместе с трубопроводом Баку--Тбилиси--Джейхан превратится в одну из важнейших кавказских транспортных артерий «Восток--Запад».

Армению часто называют страной христианского фундаментализма. В начале IV века нашей эры царь Трдат стал первым в мире монархом, который объявил христианство государственной религией, на полвека опередив Рим. Главный кафедральный собор в Эчмиадзине начали строить в 301 году. Совсем рядом с ним возвышается современный открытый алтарь, где в 2001 году Папа Иоанн Павел II отслужил литургию для нескольких тысяч верующих, пришедших приветствовать понтифика, несмотря на конфессиональную самостоятельность Армянской церкви. Своды древнего собора в отличие от большинства армянских храмов покрыты яркой росписью -- это след владычества персов, которые не стали разрушать христианскую святыню, но украсили ее на свой вкус.

Парадоксальным образом Иран, который выглядит в глазах многих западных политиков средоточием исламской угрозы, остается для Армении единственным окном в большой мир. Поток грузов, перемещаемых через армяно-иранскую границу, не ослабевает ни днем, ни ночью, несмотря на сложность высокогорной трассы. В Ереване от всей души надеются, что нынешние международные проблемы Ирана не приведут к войне, но если таковая начнется, готовы принимать беженцев. «Правда, среди них будут в основном армяне, -- говорит один из лидеров партии «Дашнакцутюн» и вице-спикер парламента Армении прежнего созыва Ваан Ованисян. -- Их много в северных областях Ирана. Мы живем бок о бок с Персией уже много столетий и хорошо знаем, какая это древняя и мощная культура. Иран очень помог Армении, и нам бы очень хотелось, чтобы его нынешние проблемы поскорее закончились».

Весной этого года президенты Ирана и Армении открыли газопровод, который связал две страны. Часть армянских политиков разочарована тем, что диаметр трубы не позволит сделать ее транзитной. Однако проект, в котором принимают участие и российские компании, предусматривает пока лишь поставки газа на армянские электростанции, с которых Иран будет получать электроэнергию. В сущности, это скорее российско-иранский проект, тем более что большая часть армянской энергетики принадлежит российским компаниям.

Большой брат

Армянские военные не зря ходят в форме, похожей на российскую. Курс, который ведет Армения по отношению к России, в Ереване называют «асимметричным комплиментаризмом». В переводе на общедоступный язык это означает, что Армения сохраняет лояльность вне зависимости от поведения России. «Мы не считаем, что этот курс должен быть изменен, -- говорит Ваан Ованисян, партия которого пришла третьей к финишу майских выборов в парламент. -- Но у населения возникает в этой связи все больше вопросов, на которые правительство не в состоянии дать адекватный ответ».

Список вопросов выглядит примерно одинаково в устах как лояльных политиков, так и оппозиционеров. Первая и главная претензия к России -- ее жесткая политика в вопросе государственного долга Армении. Простив 6 млрд долл. послевоенному Ираку, Россия взыскала более 100 млн с Армении, которую позиционирует как своего главного закавказского союзника. «Это трудно назвать добрососедским поведением», -- говорит один из ереванских политологов. В счет долга отобрано несколько важнейших предприятий, таких как энергетический завод «Марс», Разданский каскад гидроэлектростанций. По словам лидера оппозиционной партии «Правовая страна» Артура Багдасаряна, большая часть энергетической сферы, включая распределительные сети, принадлежит российским компаниям. «Мы бы предложили диверсифицировать российские инвестиции, -- говорит г-н Багдасарян. -- Партнерство должно быть не просто набором слов, и отношения между партнерами не должны быть отношениями между королем и вассалом».

Кроме взысканного долга и доминирования в энергетике вопросы в Армении вызывает российское военное присутствие. В Гюмри находится российская военная база, которая после окончательного вывода российских войск из Грузии останется единственной на Южном Кавказе, если не считать Габалинской радиолокационной станции в Азербайджане. Буквально сейчас в Гюмри перемещается техника и личный состав ликвидированной базы в Ахалкалаки (Грузия). «Но это большой вопрос, будет ли база в Гюмри защищать нас в случае реальной опасности, -- пожимает плечами вице-спикер Ованисян. -- Тем более что наши союзники по ОДКБ уже не раз принимали решения, противоречащие интересам Армении».

«База в Гюмри существует уже два столетия», -- говорит председатель Армянского союза политологов Амаяк Оганесян. Гюмри (Александрополь во времена Российской империи и Ленинакан в советские времена) был предпоследней столицей Армении -- в начале 1920-х годов большевики перенесли административный центр в небольшой тогда городок Ереван, поскольку там не было таких сильных антисоветских настроений. «В Гюмри всегда стояли российские войска, но стратегический смысл их присутствие в этом месте имело только в органической связи с войсками в Джавахетии», -- говорит г-н Оганесян. Грузинская область Джавахетия населена этническими армянами, и вывод российской базы из Ахалкалаки многими в Армении воспринимается как предательство интересов этой общины. Правда, грузинское правительство рассчитывает на экономическую реабилитацию Джавахетии после окончания строительства железной дороги в Карс. Но это будет уже совсем другая Джавахетия.

Среди прочих армянских политологов Амаяк Оганесян не исключает, что наилучшей перспективой для всего региона Южного Кавказа мог бы оказаться выход Армении из ОДКБ в обмен на отказ Грузии и Азербайджана от их евроатлантических планов. «Мы хотим мира для всех, Армения больше других заинтересована в создании единого, мирного и развивающегося в экономическом плане пространства на Южном Кавказе, -- говорит г-н Оганесян. -- Деление на геополитические блоки очень опасно для всего региона». «Это новое размежевание приведет к рытью окопов, а окопы на Кавказе быстро заполняются вооруженными людьми», -- вторит вице-спикер Ованисян.

«Мы -- наши горы»

Окопы, заполненные вооруженными людьми, протянулись вдоль всей фактической границы между Нагорным Карабахом и Азербайджаном. Через охраняемую зону безопасности не перемещаются ни товары, ни люди, а в самих окопах даже спустя 13 лет после перемирия время от времени происходят снайперские дуэли. Проблема не только в Карабахе -- между Арменией и непризнанной республикой лежит несколько азербайджанских районов, фактически оккупированных армянами. На туристических картах, которые продаются в магазинах Еревана, эти районы и сам Карабах обведены общей границей с самой Арменией. От этого ее территория визуально распухает больше чем на 40%.

В самом конце войны армия Карабаха и армянские вооруженные силы соединились в городке Лачин, который теперь носит армянское название Бердзор. Во время переговоров о перемирии и позже на заседаниях Минской группы ОБСЕ по урегулированию конфликта в Карабахе это место называли Лачинским коридором. Но это слово потеряло свой узкий смысл -- на несколько десятков километров вокруг Бердзора больше нет азербайджанцев и почти нет курдов. По этой территории проходит живописная и неплохая по качеству горная дорога, связывающая столицу Карабаха Степанакерт с армянским райцентром Горис. Дорога построена на деньги армянской диаспоры во всем мире, о чем говорят таблички, расставленные по обочине. В Бердзоре дорога делает вираж и проходит мимо изящной каменной церкви с традиционно строгой треугольной кровлей из серого базальта. Церковь кажется древней, но Ашот Мурадян, когда-то работавший фотокорреспондентом на карабахской войне, спешит уточнить: «Откуда здесь могла быть древняя церковь? Здесь всегда жили азеры, а до них курды. Церковь построили уже после войны».

Церкви в Шуши 400 лет, и Ашот рассказывает, что когда армяне заняли этот городок после нескольких дней боев, она оказалась под самый свод забита ящиками с боеприпасами: «Азербайджанцы понимали, что никто из армян не станет стрелять по церкви». Полушутка о «христианском фундаментализме» вспоминается здесь на каждом шагу: у въезда в Степанакерт стоит танк, который первым въехал в город и был сожжен вместе с экипажем, но теперь восстановлен и играет роль памятника. На его броне нарисованы строгие белые кресты.

Второй символ Карабаха -- модернистская статуя горца и горянки, на цоколе которой выбит девиз республики: «Мы -- наши горы». Карабах -- это другая Армения: вроде бы часть Армении, но вполне самостоятельная. Это видно даже на флаге -- такой же красно-сине-оранжевый триколор, как в Армении, только часть его отделена изломанной белой линией, в шутку именуемой «змеевиком». Карабахская столица Степанакерт, конечно, не блещет роскошью, но выглядит явно лучше других южнокавказских «гнезд сепаратизма» -- Сухуми и Цхинвали, а в чем-то, вероятно, обгоняет даже Ереван. Хотя в Ереване и посмеиваются над «карабахским тортом» -- пирогами с зеленью, которые оставались основной пищей местных жителей в годы войны и блокады. В нынешнем Степанакерте бросается в глаза чистота улиц и множество строящихся зданий. Местные жители объясняют это тем, что диаспора предпочитает вкладывать в независимый Карабах, а не в большую Армению, в которой слишком много коррупционных ступенек.

«Армения -- гарант безопасности Карабаха, -- говорит министр иностранных дел непризнанной республики Георгий Петросян. -- У большинства граждан армянские паспорта, правда, особой серии -- в выборах в Армении мы не участвуем». В сам Карабах можно въехать без каких-либо формальностей при наличии паспорта одной из стран СНГ. Обладателям других паспортов приходится получать самую настоящую визу, которую ставит представительство Нагорного Карабаха в Ереване. Министр обороны Карабаха Сейран Оганян, которого иногда называют будущим министром обороны Армении, гордится своей боеготовой армией и тем, что она сама, без каких бы то ни было миротворцев обеспечивает спокойствие в зоне безопасности. Не обходится, конечно, и без неприятностей -- несколько лет назад карабахские зенитчики сбили иранский самолет, который вез в Москву нескольких высокопоставленных дипломатов. Но Степанакерту удалось доказать свою правоту: иранцы признали, что их летчик не отвечал на запросы карабахских наземных служб, и приняли соболезнования карабахской стороны. О помощи со стороны России г-н Оганян говорит с вежливой сдержанностью, упирая в основном на самостоятельность своей армии. А министр иностранных дел не скрывает некоторого недоумения: «Россия самоустранилась. Она продолжает формально участвовать в решении вопроса о статусе Карабаха в основном для того, чтобы удерживать Азербайджан и Армению в фарватере своей внешней политики. Ничего не поделаешь, это ее движение в тот мир, в который она идет. К сожалению, мы теряем связи: молодежь стала меньше и хуже говорить по-русски. У нас есть квота в российских университетах, например в педагогическом университете в Москве, но к моему удивлению туда никто не хочет ехать учиться. У нас нет даже официального представительства в Москве. А в Соединенных Штатах есть. И в Англию мы послали своих студентов».

Георгий Петросян считает возможной перспективу вступления Азербайджана в НАТО и полагает, что если Армения в таком случае останется членом ОДКБ, возникнет пусть и опасный, но вариант равновесия. Сам же Карабах, по его мнению, «может, способен и должен быть независимым; это мечта, идущая от генов».

«Урегулирование статуса Карабаха возможно путем референдума в рамках нового европейского соседства, с учетом перспективы вступления всех трех стран в Евросоюз», -- прогнозирует ереванский политолог и депутат парламента Амаяк Оганесян.

Карабахские политики считают, что республика полностью состоялась в институциональном плане и по уровню развития демократии вполне может считаться южнокавказской Швейцарией. Как раз вчера центризбирком Карабаха начал официальную регистрацию кандидатов в президенты: действующий президент Аркадий Гукасян заканчивает свой второй срок на год раньше армянского коллеги Роберта Кочаряна, и 19 июля у Карабаха появится новый президент. В списке вероятных кандидатов пока фигурирует пять фамилий -- начальника службы национальной безопасности Бако Саакяна, замминистра иностранных дел Масиса Маиляна, депутата Армена Абгаряна, преподавателя университета Вани Аванесяна и коммуниста Гранта Мелкумяна.

Считается, что Бако Саакян, успевший поработать в министерстве госбезопасности Армении, -- сторонник нынешнего армянского премьера Сержа Саркисяна, который в свою очередь уже готовится сменить в президентском кресле г-на Кочаряна. Самого Сержа Саркисяна относят к так называемому карабахскому клану, который якобы доминирует в нынешней армянской политике.

Продолжение карьеры в Армении вообще считается естественной перспективой для наиболее талантливых карабахских чиновников и политиков. Но «змеевик» на флаге сохраняет свое значение: в Степанакерте уверяют, что республика никоим образом не вмешивается в политическую жизнь Армении. А армянский политический процесс мало что значит для ситуации в Карабахе, которая останется неизменной, кто бы ни пришел к власти. По крайней мере до тех пор, пока не будет урегулирован статус этой самопровозглашенной страны.

Строптивый преемник

Главой и патриархом «карабахского» клана считается действующий президент Армении Роберт Кочарян, который до этого был главой самопровозглашенной республики. Начинал карьеру в Карабахе и действующий премьер, экс-министр обороны Армении Серж Саркисян, который не скрывает, что хотел бы стать преемником г-на Кочаряна после президентских выборов в будущем году. Но именитые карабахцы есть и по другую сторону политических баррикад. Однофамилец вероятного преемника Арам Саркисян, брат убитого в 1999 году премьера Вазгена Саркисяна и сам экс-премьер, возглавляет резко оппозиционную партию «Республика» (не путать с правящей Республиканской), которая выступает за евроинтеграцию страны и скорейшее вступление в НАТО. Арам Саркисян намекает, что за расстрелом парламента, во время которого погиб его брат, мог стоять именно президент Кочарян -- даром что расследование теракта так и не принесло реальных результатов, кроме туманного заключения о «политических причинах». Да и правящие «карабахцы», как показали парламентские выборы, находятся в далеко не идеальных отношениях друг с другом.

Подготовка к выборам парламента, который сегодня соберется на свое первое заседание, отдаленно напоминала ситуацию в России: на арену вышли две партии власти. В марте этого года от сердечного приступа умер премьер Армении Андраник Маркарян, возглавлявший правящую Республиканскую партию. Партию и правительство вместо него возглавил силовик Серж Саркисян. Но кроме Республиканской партии в предвыборную гонку вступила новая партия «Процветающая Армения», возглавляемая богатейшим предпринимателем Гагиком Царукяном и позиционируемая как партия президента Кочаряна.

Могло показаться, что «Процветающая Армения» должна -- по аналогии со «Справедливой Россией» -- дополнить редеющее большинство республиканцев. Но уже в процессе выборов стало ясно, что противоречия внутри тандема партий власти, доходящие до перестрелок и убийств глав муниципалитетов, нечто большее, чем часть имиджевой кампании и попытка изобразить политическую конкуренцию там, где ее нет и в помине.

Попытка Роберта Кочаряна усилить конституционные полномочия парламента позволила предположить, что уходящий президент пытается создать в будущем составе Национального собрания лояльное большинство, опираясь на которое он смог бы после отставки претендовать на должность премьер-министра. В таком случае Роберт Кочарян просто сменил бы должность сильного президента на должность сильного премьера. Но такой сценарий, судя по всему, не устроил амбициозного Сержа Саркисяна, который, несомненно, хотел бы стать полновластным президентом Армении.

Политологи «Процветающей Армении» рассчитывали если не обогнать республиканцев, то получить близкий результат. 12 мая эта надежда рухнула: республиканцы получили 64 мандата, а «Процветающая Армения» -- всего 25. Армянские эксперты полагают, что сторонникам Сержа Саркисяна удалось сконцентрировать в своих руках весь «административный ресурс», которым они решили не делиться с «Процветающей Арменией». Республиканцы явно доминировали и в рекламной кампании: помимо партийной пропаганды вся страна была увешана плакатами, посвященными 15-летию минобороны Армении, которое до последнего времени возглавлял как раз г-н Саркисян.

Кроме республиканцев и «Процветающей Армении» в новое Национальное собрание прошла старейшая социал-демократическая партия Армении «Дашнакцутюн», которая в прежнем составе входила в правящую коалицию, но позволяла себе критиковать курс правительства, и две оппозиционные партии -- «Правовая страна» Артура Багдасаряна и «Наследие» экс-министра иностранных дел, уроженца Калифорнии Рафи Ованисяна. Партия «Дашнакцутюн» получила 16 кресел в здании на проспекте Баграмяна, «Правовая страна» -- девять, а «Наследие» -- семь.

Эти цифры позволяют предположить, что сценарий пересадки г-на Кочаряна в кресло премьера с большими полномочиями едва ли возможно реализовать. Даже если «Процветающая Армения» объединит усилия с «Дашнакцутюн», их все равно будет в полтора раза меньше, чем республиканцев. «Процветающей Армении» остается надеяться лишь на удачную коалицию с республиканцами, которые при желании могут сформировать правительство и самостоятельно. Консультации о создании коалиции уже начались -- в совещании, прошедшем у президента Кочаряна, приняли участие обе партии власти и «Дашнакцутюн», которая, по некоторым данным, рассчитывает получить кресло спикера нового парламента. В итоге парламентские выборы можно назвать успехом Сержа Саркисяна, который получил отличный трамплин для своего президентского старта.

Перекресток миров

Появление в парламенте оппозиционеров не дает им возможности серьезно влиять на формирование политического курса, зато позволяет власти соблюсти демократический имидж. Характерно, что западные наблюдатели выразили свое полное одобрение процедуре голосования 12 мая, хотя оппозиционеры зафиксировали массу нарушений и очень рассчитывали на критику мирового сообщества. «Во многих районах голосовали даже мертвые, на которых теперь обижаются родные -- на выборы они ходят, а домой нет, -- шутит один из независимых политологов. -- Около 600 тыс. избирателей (почти половина зарегистрированных обладателей активного избирательного права. -- Ред.) фактически живут за пределами Армении. А настоящий «живой» голос при средней пенсии в 10--15 долл. стоил 20 тыс. драмов (около 50 долларов)».

Лидера «Правовой страны» Артура Багдасаряна принято считать главным «оранжевым» политиком Армении: он даже ездил в Киев поддерживать Виктора Ющенко. Сам он, правда, категорически опровергает любые попытки считать его «армянским Ющенко» или «армянским Саакашвили», а коллеги по оппозиции с подозрением листают его биографию: еще год назад «Правовая страна» входила в правящую коалицию, а сам г-н Багдасарян возглавлял парламент. Тем не менее «Правовая страна» оспорила итоги выборов 12 мая в суде и добивается их отмены в связи с массовыми фальсификациями. Несколько дней назад на площади Свободы в Ереване собралось около 10 тыс. сторонников оппозиции под флагами «Правовой страны» и нескольких других партий, в том числе блока «Импичмент», который выступает категорически против процедуры «воспроизводства» режима, неизбежного в случае прихода к власти Сержа Саркисяна. Лидер партии «Республика» Арам Саркисян и вовсе считает, что стране необходима «бесцветная революция, опирающаяся на христианские ценности».

Однако события в Армении, как и предполагалось, пока очень далеки от революционных. При всех сложностях взаимоотношений внутри тандема партий власти действующая элита заранее прогнозировала «спорадические протесты» и была готова к отпору. «Для революции нет социальной базы», -- считает советник президента Армении по безопасности Гарник Исагулян.

Несмотря на бесчисленные социальные проблемы -- от критической бедности до отсутствия элементарного водоснабжения в Ереване, коньком оппозиции является смена геополитического вектора. Правящая группа объединена на сегодня не столько карабахским происхождением, сколько лояльностью по отношению к России. И хотя итоги парламентских выборов в Армении как нельзя более благоприятны для России, а иностранные наблюдатели одобрили прошедшую процедуру, в армянской экспертной и политической среде возникает убеждение, что поддержка России постепенно становится скорее минусом, нежели плюсом в глазах избирателей. «Поддерживая партию власти, Россия несет имиджевые потери, -- говорит Гагик Авакян. -- Если вы хотите доминировать на Южном Кавказе, доминируйте. Но для этого нужно создавать политические институты, а не поддерживать политиков, которые каждую секунду портят жизнь своему народу. А трупы убитых скинхедами, которые чуть ли не каждую неделю везут из Москвы и других российских городов, сами понимаете, не добавляют любви».

Сержа Саркисяна считают в Армении близким другом первого вице-премьера России Сергея Иванова, а будущее президентство Саркисяна, которое мало кто ставит под сомнение, -- залогом сохранения «стратегического партнерства». Однако для того, чтобы партнерство продолжалось, Армения должна почувствовать его выгоду. В конце концов переход власти в Азербайджане к Ильхаму Алиеву, который приветствовала Россия, не оказался надежной гарантией сохранности геополитических связей.

«Мы реалисты, мы понимаем, что Россия просто так отсюда не уйдет, -- говорит глава Союза политологов Армении Амаяк Оганесян. -- Цена ухода России из Грузии оказалась чрезмерно высокой для Грузии. Но невозможно не признать, что происходит эрозия доверия к России. Чего еще можно ждать, если она отбирает за долги предприятия и многие из них даже отказывается задействовать, чтобы создать рабочие места? «Оранжевой революции», как в Грузии или на Украине, не будет, но она может произойти постепенно. «Правовая страна» и «Наследие» пришли в парламент, они начнут аккуратно двигать идею евроинтеграции».