Нет ничего тайного, что не стало бы явным, сказано в Писании. Так было. Пока не пришел человек, который бросил вызов Писанию. Человека этого звали Иосиф Сталин.

Разумеется, тайны существовали всегда: с тех пор, как существует человечество, а возможно, и раньше -- с тех пор, как две обезьяны, если человек, макака и шимпанзе действительно имеют общего предка, заговорили друг с другом.

Тайные пружины двигали миром с самого появления в нем разума. Начиная с древа Добра и Зла, тайный смысл плодов которого был выше понимания Адама и Евы. Тайные заговоры, тайные убийства, затаенные мысли, наконец. Если бы люди были откровенны в словах, как откровенны в своих чувствах собаки, возможно, человеческое общество было бы вообще невозможно: если все сущее явно, причем явно немедленно и ежеминутно, и мысли можно было бы читать, как газету, цивилизация либо стала бы совершенно иной, либо вообще перестала существовать.

Тайна как скрытность, как невысказывание вслух каждой приходящей в голову мысли -- вещь, по сути, своей плодотворная. Человеку, даже самому ординарному, свойственно мысленно проигрывать будущее, которое почти никогда не реализуется. Ну а если бы все мысли читались, ни о каком человеческом сообществе не могло бы быть речи, все бы переругались и передрались между собой.

Тайный заговор, а также сохранение тайны, например плана грядущей битвы военачальниками, то есть тайны, хранимой несколькими людьми, -- следующий этап развития тайны в цивилизации. Создание организации борьбы со злодейством, с преступлением, в которой сохранение тайны было частью ее деятельности, знаменовало собой следующий шаг. Изобретение тайной полиции, для того чтобы эффективнее бороться со злом, в некотором смысле было столь же важным, как изобретение динамита. Тайный агент, внедрившийся в стан злодеев или врагов во имя счастья своего народа, своего племени, своего властелина, очень древняя профессия.

В результате всего этого к чему же пришло человечество на пороге второго и третьего тысячелетия? Можно ли сказать, что нет ничего тайного, что не стало бы явным в истории? Ни в коей мере. Эти слова хороши как принцип, но не как его буквальное воплощение в каждом событии. Отчего умер Александр Македонский? Скончался ли Иван Грозный своей смертью во время игры в шахматы или ему помогли умереть? Кто был отцом Павла Первого? Чьими усилиями был сослан Алексашка Меншиков в Березов? Вопросы такого рода, по-видимому, вечно останутся безответными. Но вот что важно: с момента возникновения человечества и вплоть до недавнего времени миром правило не то, что тайно, а то, что явно. Если у власти был Людовик XIV -- у власти был именно он. Если инквизиция уничтожала тех, кого считала еретиками, то она уничтожала их на площадях, а не оставляла в задумчивости, живы они или нет, сожжены или сосланы в тьмумагадань без права переписки.

Мир в целом управлялся тем, что явно. Идея о том, что миром видимым может управлять организованный человеком же невидимый мир, дерзновенна и нетривиальна. Совершенно очевидно, что это новый общественный строй, не капитализм, не социализм, не рабовладение -- принципиально новый. Разумеется, мысли о тайной масонской ложе, правящей миром, тревожила умы и ранее. Но при этом до сих пор неясно, правила ли эта ложа реально чем-либо. До мысли о создании целого тайного мира, невидимого миру видимому и не подчиняющегося ему, но который контролировал бы все происходящее, властвовал над жизнью и смертью каждого человека -- от рабов до элиты, не поднимался (или не опускался) даже самый изощренный циник практической философии всех времен Макиавелли.

Надо было быть демоническим гением, чтобы не только разработать теорию тайного мира, владычествующего над миром явным, но и создать такой мир. И такой гений -- или демон -- явился миру. И это был Иосиф Сталин, задавший России новую парадигму развития.

Если какие-то аспекты тайного контролируются явным -- разумом человека, парламентом, прессой, собранием граждан -- во имя чего то светлого, это нормальный путь цивилизации. Если же тайное владычествует над явным, над жизнью и над смертью, будь то один человек или общество, это несомненная дьявольщина. Это надо понимать и осознавать с предельной или, если хотите, беспредельной ясностью.

В тайном нет света по самой природе тайны. Оно в силу своего устройства имеет дьявольскую природу, склоняющую к преступлению. Исключением могут быть только случаи, когда тайна совершенно необходима во имя высоких целей, которые контролируются тем, что открыто, явно. Целей, которых без засекреченности достичь невозможно. Тех самых, о которых Черчилль сказал: "Я по меньшей мере благоприятно отзовусь о дьяволе, если узнаю что он борется с Гитлером".

Любая тайна от дьявола, если не контролируется светом, который от Бога, согласно Библии. Светом, который освещает происходящее, делает его понятным, осмысленным и контролируемым. Это надо ясно осознавать. И строить общество соответственно.

Иосиф Сталин сделал одно из величайших социальных открытий. Он создал систему, в которой явное контролируется тайным. Он изобрел новый общественный строй. Тайное в СССР контролировало все аспекты жизни страны, включая самое жизнь и смерть ее граждан. И джинн, однажды выпущенный из бутылки, назад незагоняем. Его так же трудно уничтожить, как однажды появившийся вирус СПИДа. Именно поэтому "разговор" со Сталиным во всем мире, будь то Ирак или Северная Корея, продолжается. Именно в этом диктате тайного над явным, лицемерия (то есть власти скрытых мыслей над произносимыми) над откровением, коварства (то есть власти тайных целей над декларируемыми) над искренностью, обмана над честностью на уровне государства состоит одна из ключевых проблем современной России.

Управляемая демократия -- не путем влияния на общественное мнение, а путем тайных силовых методов -- это все равно что назвать куклу из тряпок и папье-маше человеком. Это дьявольщина. И когда люди в масках входят в офис компании, а служащие гадают, бандиты это или правоохранительные органы, такое гадание означает, что происходит дьявольщина независимо от целей силового маскарада. Потому что сегодня тайна одинаково идет от преступного мира и от органов, которые призваны с ним бороться. Бандиты мимикрировали под законность, законность переняла бандитские методы, и отличить, кто из работников тайной полиции оборотень, а кто его противоположность, может только еще более тайная полиция или Господь Бог.

Сегодня тайные общества, которые вчера еще были разделены колючей проволокой -- одни на вышках, другие на нарах, одни охраняют, другие отсиживают, слились до полной неразличимости во мраке. Где закон, где беззаконие? Кто пахан, кто оборотень в погонах? Кто бандит в законе, кто законодатель в беззаконии? Не разобрать.

Придите в казино и спросите, кому оно принадлежит. Никто не скажет. И также неизвестно, кто управляет демократией с помощью невидимых рычагов: власть или криминал? Когда на суд влияют и властные, и криминальные структуры, невольно задаешься вопросом: неужели же в этом и состоит состязательность судебного процесса? В том-то и дело, что невидимый рычаг, кто бы его ни применял, -- это уже преступление. Тот, кто прикасается к невидимому рычагу, становится бесом, даже если все остальное время ведет себя как ангел.

Власть тайны над человеком и обществом -- это власть дьявола. И когда законность наводится избирательно, по чьему-то тайному указанию -- здесь, а не там, давая силу тем, кто под крышей закона и жрецов, имеющих право на его применение или неприменение, это не просто беззаконие. Это бесовщина.

Надо ясно понимать, что тайное, которое контролирует явное, по самой своей природе не имеет ничего общего с нормальным человеческим существованием. Организация, основанная на тайне, несомненно, чрезвычайно могущественна, ибо она создает видимость независимых индивидуумов там, где они являются головами одного общего тела. Тайная полиция необходима обществу для обнаружения террористов, ловли шпионов и диверсантов, предотвращения преступлений. Но как только тайное выходит за рамки деятельности, в которой без него обойтись невозможно, дьявол выходит из-под контроля. И начинается шабаш.

С помощью тайных пружин можно перераспределять собственность и захватывать власть, разрушать и уничтожать. Но никакая тайная организация не может созидать с помощью тайны. Идея созидательной прополки, мягко говоря, неконкурентоспособна. Поэтому общество, в котором властвует тайна, обречено на вечное прозябание.