На днях в Москве прошел Форум учителей-словесников, на котором обсуждалось, каким должен быть выпускной экзамен по литературе. С 2009 года все школьные экзамены должны проходить в формате ЕГЭ -- единого государственного экзамена. Литература пока является обязательным экзаменом, но через полтора года она либо подчинится формату ЕГЭ, либо станет предметом без выпускного экзамена.

Угадайте, сколько школьников в этом случае прочтет «Муму»?

«А» пропала

Единый экзамен по литературе сдают уже с 2003 года, и есть вузы, которые не проводят собственного вступительного экзамена по этому предмету, а принимают только результаты ЕГЭ. До сих пор тестирование по литературе состояло из трех частей: «А», «В» и «С». Часть «А» -- вопросы с предлагаемыми четырьмя вариантами ответа. Часть «В» -- вопросы, на которые ученик должен коротко ответить сам. Часть «С» -- так называемый «проблемный» вопрос, на который нужно было написать мини-сочинение.

Анекдот о ЕГЭ по литературе: «На каком плече была родинка у Элен Безуховой? Выберите один из четырех вариантов». Но реальные вопросы части «А» недалеко ушли от анекдота. Например, предлагается угадать, что именно обнаруживает лирическая героиня стихотворения Ахматовой «Песни последней встречи» ("Так беспомощно грудь холодела,/ Но шаги мои были легки./ Я на правую руку надела/ Перчатку с левой руки..."): «1) душевную слабость, 2) нравственную слепоту, 3) неосознанность чувства, 4) внутреннюю силу».

Или пример из ЕГЭ 2004 года: «Какова судьба Фирса в финале пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад»?» Возможные ответы: Фирс уезжает с Раневской за границу, забыт в оставленном доме, отвезен в больницу или переходит на службу к Лопахину. Напомним, что в том -- четырехлетней давности ЕГЭ -- больше вопросов по «Вишневому саду» не было.

Стоит ли говорить, увидев эти тесты, словесники -- как школьные учителя, так и вузовская профессура -- вздрогнули. Кто-то начал громко протестовать, кто-то пожимал плечами: мол, рассосется, поэкспериментируют и поймут, как это глупо. А кто-то зажмурился и сдавал, потому что не имел выбора.

В версии ЕГЭ 2008 года части «А» нет, зато часть «С» дополнена вопросами, требующими развернутых ответов, по 5--10 предложений.

Но главное -- все эти вопросы и задания частей «В» и «С» так же сомнительны, как и отмененная часть «А».

Маленький человек с внутренним монологом

В опубликованной демонстрационной версии единого экзамена по литературе 2008 года приводится фрагмент из романа «Война и мир» про капитана Тушина во время Шенграбенского сражения. Ученика спрашивают: «Какой формулой обозначен в русской литературе скромный, «незаметный» герой, способный в определенных обстоятельствах раскрыться с неожиданно яркой стороны?» Правильный ответ: «маленький человек».

Какая, однако, странность: «маленький человек» -- и «раскрыться с неожиданно яркой стороны»? Кто в русской литературе XIX века традиционно считается «маленьким человеком»? Самсон Вырин из «Станционного смотрителя», Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели», бедный Евгений из «Медного всадника», Макар Девушкин из «Бедных людей» Достоевского. Чиновники, несчастные, вступающие в борьбу за что-то очень для себя дорогое и терпящие поражение. Где они раскрываются с неожиданно яркой стороны? И почему вдруг капитан Тушин причислен к «маленьким людям»? Кто это решил?

Другой вопрос ЕГЭ про капитана Тушина звучит так: «Реплики Тушина «про себя» составляют некое развернутое размышление героя по поводу происходящего вокруг. Как называется такое не высказанное вслух размышление?» Правильный ответ: «внутренний монолог».

Проблема в том, что никакого внутреннего монолога в данном отрывке у Тушина нет. Есть отдельные реплики, одна из которых произносится «шепотом про себя»: «Вишь, пыхнул опять... теперь мячик жди -- отсылать назад». Еще Тушин думает так: «Ну-ка, наша Матвеевна», «Ишь, задышала опять, задышала», «Ну, за что они меня?» И есть еще две реплики, произнесенные Тушиным вслух: «Ничего, гранату...» и «Я... ничего...». Где тут монолог?

Но несуразицы встречаются не только в двух приведенных выше вопросах. Они рассыпаны почти по всем заданиям предлагаемой версии ЕГЭ. Например, спрашивается, почему герою стихотворения Маяковского «Послушайте!» так важно избавить человечество от «беззвездной муки». Но большинству словесников кажется, что о человечестве в этом стихотворении речь не идет вообще. И так далее.

Почему я так подробно останавливаюсь на варианте ЕГЭ, который предложен как демонстрационный, который никому не достанется, а призван лишь показать, какие примерно задания могут встретиться на экзамене?

Именно потому, что демонстрационную версию можно всем миром отредактировать. Задания, которые попадутся школьникам на ЕГЭ, широкому обсуждению профессионального сообщества не подлежат, а значит, там будут те же многочисленные неточности.

Задания для единого экзамена составляют не случайные люди, не чиновники без специального образования. Например, председателем Федеральной предметной комиссии по литературе является Сергей Зинин -- доктор педагогических наук, автор одного из школьных учебников. И если сегодня никто из словесников не ставит вопрос о профнепригодности тех, кто составляет задания для ЕГЭ, то значит, проблема не в формате экзамена. Проблема в несовпадении взглядов самих филологов на то, что считать внутренним монологом, а что -- нет, кого можно называть маленьким человеком, а кого -- нет. Если бы в литературоведении существовала единая система доказательств, аксиом и общих мест, споров бы не было. В чем единодушны все специалисты, так это в том, например, что Пушкина звали Александр Сергеевич, что Раскольников все-таки убил старуху процентщицу, а «Вишневый сад» впервые поставили в МХТ. Дальше возможны разночтения.

Оценивая саму возможность проведения ЕГЭ по литературе, преподаватели кафедры истории русской литературы Санкт-Петербургского государственного университета в открытом письме, отправленном в адрес Форума словесников, замечают: «Объективная централизованная проверка будет возможна лишь в случае признания филологической наукой единых критериев для интерпретации текста, единственно верных его трактовок, что противоречит общепринятым принципам и всему пути развития литературоведения вплоть до настоящего момента. Кто и на каком основании возьмет на себя смелость выбрать из множества предложенных наукой истолкований «правильные», отвергнув другие как ненужный мусор?.. Ни один логически мыслящий школьник или педагог на основе текста, а также существующих на настоящий момент критических, литературоведческих работ и учебников не в состоянии правильно ответить на тесты ЕГЭ по литературе, ибо их задания и ответы противоречат и здравой логике, и содержанию произведений, и литературоведческой традиции». Обосновывая свою точку зрения, питерские филологи ссылаются на задания ЕГЭ, показавшиеся им странными или даже «провокационными». Так, школьникам предлагается ответить, памятником русской литературы какого века является «Слово о полку Игореве», хотя известно, что, с точки зрения разных ученых, правильны разные из приведенных вариантов. Или, к примеру, спрашивается, какой вид пафоса определяет авторское отношение к персонажам и действию в «Ревизоре»? Сатирический, героический, трагический или дидактический? «Общеизвестно, -- замечают филологи, комментируя это задание, -- что Гоголь одновременно и поучал, и смеялся сквозь невидимые миру слезы».

Но как же тогда можно подготовить школьника к сдаче экзамена по литературе? Софья Каганович, заведующая кафедрой теории и методики общего образования Новгородского регионального центра развития образования советует «всем работать по учебнику Зинина».

Получается, что думающий ребенок не сможет написать ЕГЭ на «отлично», потому что не сможет правильно ответить на вопросы? Наталья Беляева, заведующая лабораторией Института содержания и методов обучения Российской академии образования, считает, что это не совсем так. По ее мнению, «тот же вопрос о «маленьком человеке» стоит всего один балл. А максимальное количество баллов за ЕГЭ этого года -- 45».

Очевидно, что трудности, связанные с объективной внешней проверкой работ по литературе, возникают не только во время единого экзамена. Выступая на Форуме словесников, Эрнст Красновский, председатель Федеральной комиссии разработчиков заданий для ЕГЭ по литературе 2002--2004 годов, сообщил неутешительные данные: «Когда эксперимент с ЕГЭ начинался, мы провели мониторинг: из 45 регионов по определенной выборке нам было прислано 5000 сочинений. И три учительницы во главе со мной перепроверили их по критериям ЕГЭ -- а ведь это наши нормы для проверки сочинений, которые существуют еще с 1950-х годов, только чуть развернутые! Двоек мы поставили 19%! Хотя нам говорили, что на всю эту массу -- 5 000 работ -- двоек всего 0,2%! Мы увидели в присланных работах подмену темы, иногда подмену писателей: его просят про Горького, а он пишет про что может. Я уже не говорю о том типовом стандартном сочинении, которое начиналось так: Николай Васильевич Гоголь -- великий русский писатель, он боролся и так далее. Потом основная часть -- хорошо, если про помещиков, а то и вовсе про что придется, -- и финал. Мы до сих пор удручены открывшейся нам картиной. Я не советую доверять проверку экзамена школе. Это уловка. Мол, присылайте нам темы, а мы поставим ту отметку, которую считаем нужным».

Сергей Волков, учитель литературы московской школы №57, не согласен с чиновником: «Да я и не скрываю того, что часть школьников получит отметку из наших рук. У меня есть ученик, средний троечник, слова связывает с трудом. И вот однажды в нем проснулось что-то. Когда мы начали читать «Антоновские яблоки», он притащил мешок этих яблок, чтобы в классе ими пахло. Я понимаю, что ему, возможно, не дано дойти до понимания Толстого и Достоевского, и тут есть проблема: имеем ли мы право приблизить произведение к такому ученику? Исказив, спрямив, упростив? Как говорит одна учительница: «Вот я помру, а Толстой и Достоевский мне на том свете скажут: что ж ты про нас несла? Что молола?!» Зато мой ученик, о котором я говорил, будет помнить хотя бы, что было здорово. И может, главный результат в том, что человеку захочется читать дальше, хотя бы он ничего и не понял с точки зрения наших критериев.

А ко мне приходит государство, берет его сочинение и говорит: идите, «два»! Да кому нужна его оценка по литературе? Никому, она только мне нужна и ему нужна! И я совру и поставлю ему «три», и почему это плохо -- вот убейте меня, я не понимаю! А вот те, кто хочет стать профессиональным филологом, те могут идти к государству за отметкой».

Экзамен, который никому не нужен

Согласно закону об образовании, единый государственный экзамен должен «проводиться федеральным органом исполнительной власти совместно с органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации» (то есть задания приходят не из школы и проверяют их тоже не в школе). Кроме того, согласно закону об образовании, результаты ЕГЭ признаются школами «как результаты государственной (итоговой) аттестации, а образовательными учреждениями среднего профессионального образования и образовательными учреждениями высшего профессионального образования как результаты вступительных испытаний по соответствующим общеобразовательным предметам». Иначе говоря, результаты единого экзамена вузы должны принимать в качестве вступительного экзамена. Оба этих условия, если говорить о ЕГЭ по литературе, сомнительны.

О сложностях с объективной внешней проверкой говорилось выше. Если сами филологи по-разному смотрят на капитана Тушина, то чья точка зрения становится единственно верной на время ЕГЭ?

Что же касается поступления в вуз, то тут возникает очередная проблема. Например, стать профессиональным филологом, используя результаты ЕГЭ, сегодня очень сложно. Лучшие филфаки Москвы и Питера результаты единого экзамена по литературе не принимают. ЕГЭ, по их мнению, не отражает ни знаний ученика, ни его умения анализировать и интерпретировать художественный текст. Кстати, стоимость занятий с репетиторами, которые готовят абитуриентов для поступления на филологический факультет МГУ, может доходить до 150 евро в неделю.

Что же касается других вузов, то тут и вовсе странная картина. Софья Каганович, например, объяснила, почему филфак Новгородского университета не принимает ЕГЭ по литературе: «На филфак ведь идут не только талантливые филологи. На этот факультет часто поступают те, кто больше никуда поступить не может, и там очень низкий конкурс. Руководство факультета утверждает, что для их абитуриентов ЕГЭ по литературе слишком сложен, и проводят свое «письменное собеседование»: письменный ответ на два вопроса из четырех предложенных».

Получается, что ЕГЭ по литературе, призванный стать профильным экзаменом, оказывается не нужен ни вузам, ни тем школьникам, которые собираются в дальнейшем продолжить литературное образование, и единый экзамен мог бы помочь сэкономить абитуриентам нервы и деньги при поступлении.

Чтение вслух

Еще совсем недавно все писали выпускное сочинение, за которое выставлялись две отметки, по русскому и по литературе. Но потом ввели ЕГЭ по русскому языку, и общий экзамен развалился на два. Школам было разрешено самим выбирать форму выпускного теста по литературе. К тому времени на книжных прилавках уже появились всевозможные сборники выпускных сочинений и методики по их написанию. Сочинение, которое и без того, как правило, оказывалось набором литературоведческих штампов, подсмотренных в рецензиях, оказалось и вовсе дискредитированным. Поэтому во многих школах (но не во всех) от традиционного сочинения решили отказаться и заменили кто устным экзаменом по билетам, защитой исследовательских работ или разбором незнакомого текста знакомого писателя.

Но может ли гарантировать обязательный экзамен по литературе то, что дети будут читать хотя бы те книги, которые «проходят» по программе? Конечно, нет. Можно ли было написать сочинение по «Войне и миру», не читая «Войны и мира»? Конечно, можно, большинство так и писало -- что в советские времена, что в девяностые годы, что сейчас.

Но в советские времена у учителей была возможность читать тексты на уроках. Сегодняшний обязательный курс литературы, в который входят более 60 авторов и более 140 произведений, такой возможности читать вслух на уроках не дает: на литературу в старших классах выделено всего три часа в неделю.

Сергей Волков: «Приведу только один пример, о котором говорил директор Центра социологии образования РАО Владимир Собкин. Он исследует детское чтение начиная с 1975 года. В 1976 году и в 2005-м школьникам было предложено одно и то же задание: нужно было из восьми отрывков художественных произведений, принадлежащих двум авторам, определить, кто что написал. Не назвать фамилию или произведение, не объяснить свой выбор, а просто, опираясь на чувство литературного стиля, разложить отрывки на две группы. Для чистоты эксперимента предлагались фрагменты из авторов, не входящих в школьную программу (чтобы исключить момент узнавания): проза -- Олеша и Платонов, поэзия -- Самойлов и Вознесенский (как видим, авторы достаточно контрастны). Так вот, если в 1976 году с заданием по поэзии справились 35% юношей и 46% девушек из 9-х классов, а с заданием по прозе -- соответственно 15 и 21%, то сегодня тест по поэзии успешно выполнили лишь 6,2% юношей и 11% девушек. А успешность выполнения теста по прозе не превышает процента случайного выбора правильных ответов -- 3%. Спрашивается, чем мы занимаемся на уроках? Огромная проблема в том, что сегодня у нас нет времени читать детям книги. Список «программных» текстов огромен, его нужно сокращать. Многие учителя говорят, что если бы не было обязательного экзамена, то не было бы и такой гонки на уроках и мы с удовольствием читали бы детям прекрасные тексты. Мы готовы читать, конечно. Но если не будет обязательного экзамена, дети не будут готовы нас слушать». Это особо отмечено и в итоговом документе Форума словесников России: «Без обязательного экзамена многолетнее школьное литературное образование теряет смысл».

Для изучения других предметов ребенку нужно прочесть учебник. Чтобы сдать литературу, одним учебником не отделаешься. Нужно много читать. Конечно, никакой экзамен по литературе не заставит школьника это делать, если ребенок не любит и не приучен читать. Но экзамен по литературе в том числе нужен и для того, чтобы у школьника была веская причина не прогуливать эти уроки и все же найти время для чтения.

Чиновники не любят "сочинение"

Невозможно придумать идеальную форму экзамена, которая бы всех устроила. И невозможно вместить большую книгу в короткий урок. Поэтому педагоги вынуждены искать компромисс между великой литературой, школьным обучением и единым госэкзаменом.

Словесники предлагают дать ученику выбирать самому: сдавать ЕГЭ или обязательный школьный выпускной экзамен. Это может быть либо письменная работа (анализ и интерпретация одного художественного произведения или развернутый ответ на проблемный вопрос), либо устный ответ (по билетам или в форме собеседования), либо защита рефератов и проектов (подобная форма практикуется многими российскими гимназиями).

Что же касается собственно ЕГЭ по литературе, то специалисты считают, что «оптимальным жанром такого экзамена является письменная работа, связанная с анализом и истолкованием одного литературного произведения (с независимой экспертной проверкой). Критерии проверки должны быть широко обсуждены профессиональным сообществом». Идея хорошая. Правда, пока предложенный компромисс противоречит и сегодняшнему закону об образовании, и инструкциям, полученным составителями эгэшных заданий.

Когда учителя спросили председателя Федеральной предметной комиссии по литературе Сергея Зинина, почему сочинение не может быть форматом ЕГЭ по литературе, он назвал две причины. Первая -- чиновники не любят слово «сочинение»: «Если мы снова возвращаемся к сочинению, то получается, что все реформы были напрасны, не было смысла и затевать все это. Модернизация -- это обязательное видоизменение формата». Славно. Вот уж действительно веская причина, чтобы не писать серьезную большую работу, а вписывать в клеточки одно-два слова.

Впрочем, словесники учли такую нелюбовь к сочинению и теперь аккуратно формулируют: «письменная работа по литературе». Действительно, так точнее.

Сергей Зинин назвал и вторую причину, по которой письменная работа по одному произведению не может быть форматом ЕГЭ: «Мы работаем в рамках технического задания. Все предметы должны проверяться в одном формате, иначе это будет не ЕГЭ. Вы думаете, я не понимаю, что вопросы части «А» проверяют только, читал ребенок текст или нет? Но мы пять лет бились, чтобы нам разрешили убрать часть «А». А теперь мне говорят: прекрасно, но хорошо бы еще и часть «В» убрать! Чиновники, выслушав нас, отвечают: не хотите ЕГЭ -- и не надо! Прекрасно! Раз ваш предмет такой уникальный, раз у вас нет единой системы критериев и оценок, раз у вас нечего проверять, кроме любви к литературе, -- уходите в предметы гуманитарного цикла, в искусство! Но тогда литература становится предметом без экзамена, а этого допустить нельзя».

Однако с тех пор, как разработчики единого экзамена получили это техзадание, многое изменилось. Например, появилась Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки («Рособрнадзор»), одной из задач которой является подготовка предложений «по совершенствованию законодательства РФ на основе анализа и обобщения правоприменительной практики в сфере контроля и оценки качества образования».

И руководитель этой службы Виктор Болотов заявил недавно, что поиск оптимальной формы ЕГЭ по литературе продолжается. Он признал, главное, что должен выявлять такой экзамен -- это «уровень умения анализировать художественный текст и писать сочинение, что соответствует традиции литературного образования в отечественной школе». То есть письменная работа в качестве ЕГЭ возможна, несмотря на то что в законе об образовании сказано, что единый экзамен проходит с «использованием заданий стандартизированной формы».

И обязательный выпускной экзамен по литературе не в формате ЕГЭ тоже, видимо, возможен. Нужно только, отдавая себе отчет в уникальности и абсолютной значимости для общества этого школьного предмета, внести поправки в законодательство.

Причем уже сейчас.

Иначе вишневый сад будет продан за долги, и тогда останется только заколотить Фирса в господском доме. Или Раневская все-таки увезла его с собой в Париж? Кто-нибудь помнит?