В нынешнем году музыкальная программа «Территории», которой руководит дирижер Теодор Курентзис, получилась более насыщенной, чем на первом фестивале. Важным событием стали мастер-классы Курентзиса, во время которых он заставляет студентов дирижировать оркестром. Финал фестиваля тоже связан с музыкой. В Концертном зале имени Чайковского состоится российская премьера «Мистерии о конце времени Карла Орфа», в которой примут участие профессиональные певцы, ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского и хор, в состав которого войдут приехавшие на фестиваль студенты. После одной из репетиций Теодор КУРЕНТЗИС встретился с нашим корреспондентом Ольгой РОМАНЦОВОЙ.

-- Теодор, чего вы добиваетесь в своих мастер-классах?

-- Я хочу, чтобы студенты поняли, как нужно дирижировать оркестром, потому что сейчас этому не учат в консерватории. Представления современных людей о дирижерах и музыке искажены. Они думают, что дирижер -- это человек, который машет рукой, чтобы весь оркестр играл в одном ритме. Люди более эрудированные считают, что дирижер -- это человек, который занимается тактированием. Но ведь это не так. Дирижирование -- это искусство управлять энергиями. Стоя перед оркестром, нужно понимать, куда ты ее направляешь. Если направление энергии меняется -- меняется все.

-- За время мастер-класса можно этому научить?

-- За это время можно что-то изменить в сознании молодых людей. Если не сделать этого, то и через сто лет музыку будут исполнять точно так же, как сейчас. И все будут думать, что дирижер -- это надзиратель, который стоит перед оркестром со своей палкой. А оркестранты исполняют. Музыка -- это не исполнительское искусство.

-- А какое?

-- Ритуальное. Это в наше время музыка стала исполнительским искусством, а не ритуальным, каким было изначально. Театр тоже из мистического искусства превратился в психологическое. Я стараюсь вернуть музыке ее истинный смысл, используя для этого разные неакадемические средства. Чтобы музыканты расширили свою палитру и ушли от академизма. Не надо считать академизм аксиомой, ему всего двести лет, во времена Баха музыканты играли совсем не так, как сейчас. Знаете, мне иногда кажется, что я больше режиссер, чем дирижер.

-- Почему?

-- Дирижеры любят рассказывать о своих концепциях, музыкальных трактовках. Я не хочу ничего рассказывать, стараюсь показывать. И говорю только в том случае, если без этого нельзя обойтись.

-- Почему вы объединили в одной из программ фестиваля «Территория» старинную и современную музыку?

-- Должен доказать, что любая музыка, и старинная, и современная, -- это не исполнительство на сцене, а искусство, которое сейчас актуально и важно. Не я один так думаю. Я специально привез на фестиваль дирижеров Петра Беляйкина и Андрея Данилова, которые уже хорошо известны в Европе, но в Москве их просто не знают.

-- Чем заинтересовала вас De Temporum Fine Commedia Карла Орфа?

-- Вы специально назвали ее по латыни? Мы перевели это название не комедия, а мистерия. «Мистерия о конце времени». Может быть, мы живем в последние времена. Все постоянно говорят о смерти, композиторы жалуются на усталость. Но я думаю, что искусство все равно должно выражать веру, надежду и любовь. И тогда еще неизвестно, что произойдет. Хотите, я вам расскажу коптскую легенду? Дьявол пришел искушать иеромонаха, а тот запел Херувимскую. И дьявол, услышав его пение, больше не смог искушать монаха. Он вспомнил, что когда-то тоже был ангелом, начал петь, и его дьявольская оболочка разорвалась и стала отлетать, кусок за куском, пока рядом с монахом не появился ангел.

-- Что происходит сейчас с вашим оркестром Musica aeterna в Новосибирске?

-- Мы делаем очень интересные работы. Например, стали первым оркестром из России, записавшим барочную оперу Перселла «Дидонна и Эней» с певицами Симоной Кермес и Деборой Йорк. Теперь из-за этой записи начался конфликт между двумя крупнейшими мировыми звукозаписывающими компаниями -- Sony BMG и «Альфа», которая является лидером в области старинной музыки. Идут напряженные переговоры о том, какая из компаний получит право выпускать эти записи. Приятно, что Musica aeterna активно приглашают выступать за границу. За последние три месяца мы дважды были в Греции и на концерте, посвященном тридцатилетию смерти Марии Калласс, аккомпанировали Василине Казаровой.

-- Ей понравился ваш оркестр?

-- Она сказала, что в первый раз видит оркестр, у которого нет маски. И что петь с нами ей было намного комфортнее и приятнее, чем с остальными оркестрами. Если все будет нормально с финансированием, состоится концертное исполнение Реквиема в театре «Ла Скала». Скоро мы будем записывать музыку с хором афонских монахов. Но в России наш оркестр никто не ценит. Ребята получают мизерные зарплаты. Например, в Москве музыкант зарабатывает в среднем 30--40 тыс. руб., а у нас в Новосибирске -- всего 5--7 тыс. К тому же большинство наших музыкантов -- приезжие, они вынуждены жить в общежитии или на квартирах. Музыка для них не работа, а часть жизни. Хочется, чтобы эта жизнь была не такой нищенской.

-- В последнее время вы приглашаете работать с оркестром разных дирижеров. Вам не жаль передавать музыкантов в чужие руки?

-- Мне важно, чтобы они стали самостоятельными людьми. И потом, я уважаю и люблю дирижеров, которые с нами сотрудничают.

-- Вам никогда не хотелось оставить Musica aeterna, уехать из Новосибирска и заняться карьерой?

-- Нет. Карьера ради карьеры меня не интересует. В следующем году я буду дирижировать «Дон Карлосом» Верди в "Опера Бастий", а потом делать две симфонические программы в оперном театре Сан-Франциско. Я согласился на эти проекты, чтобы укрепить статус, это поможет мне больше сделать для своего оркестра.

-- Думаете, вам удастся внести что-то новое в спектакль "Опера Бастий", где будут петь звезды ранга Дмитрия Хворостовского?

-- Кстати, Дмитрий абсолютно адекватный человек, он не страдает звездной болезнью. Мы уже с ним встречались, разговаривали о спектакле и о многом другом. Он сказал мне очень важные слова: «Ты счастливый человек, Теодор, потому что ни разу не шел на компромиссы». Я рад, что в моем спектакле будет участвовать певец из России.

-- Вы никогда не идете на компромиссы?

-- Пока удается. Если бы у меня была семья, которую нужно было бы кормить, не знаю, как бы я поступал... Не хочу зарекаться, но, пока могу, держусь. Я не боюсь бедности, для меня главное -- заниматься своим делом. Ведь я попадал в разные ситуации... Помню, как потерял работу, искал ее по всей Москве и никто не хотел меня брать. Только один удивительный человек, Владимир Спиваков, разрешил мне дирижировать Национальным филармоническим оркестром.

-- Как вы выбираете музыкальные произведения?

-- Прихожу в библиотеку, открываю какую-нибудь старинную папку, вижу партитуру и понимаю: ее нужно срочно играть. Шутка. Это происходит на каком-то интуитивном уровне, об этом не расскажешь.

-- Сколько времени вы работаете над партитурой?

-- По-разному. Например, над Реквиемом Верди я работал двадцать лет. И прежде чем его сыграть, изучил немало музыки -- и новой, и старой, совсем древней.

-- Вам важно, как вы выглядите на сцене? Почему во время концертного исполнения «Дон Жуана» вы вышли в футболке с короткими рукавами?

-- Просто в тот вечер в зале Чайковского было очень жарко... А я не культурист, а культурный человек.