Песни «Подмосковные вечера» и «Если бы парни...», автобусы «Икарус» и «ЛАЗ», московские проспект Мира и «Лужники», слово «джинсы» -- это далеко не полный перечень того, что пришло в молодежную (да и не только молодежную) жизнь после московского фестиваля 1957 года. Для поколения шестидесятников фестиваль стал одним из важнейших событий «оттепели», огромный и удивительный праздник открытости и обретения новых друзей.

Однако даже кинематографисты иногда забывают о том, что как раз в дни молодежного фестиваля, то есть за два года до первого Московского международного кинофестиваля, случился прорыв в жизни многих советских кинозрителей. Прежде их потчевали в прокате трофейными фильмами и редкими закупленными лентами, преимущественно из Франции и Италии.

А летом 1957-го в Москве был устроен показ зарубежных кинокартин и, между прочим, выбран победитель. Золотую медаль среди игровых фильмов получил «Канал» Анджея Вайды, который всего лишь двумя месяцами ранее произвел огромное впечатление на престижном Каннском киносмотре, разделив специальную премию жюри с выдающимся фильмом Ингмара Бергмана «Седьмая печать».

«Канал» практически сразу был признан провозвестником «нового польского кино». Взлет польской киношколы, безусловным лидером которой стал Вайда (на момент триумфа в Канне ему исполнился лишь тридцать один год, «Канал» -- только вторая его лента, первая -- исповедальное «Поколение»), совпал с общественными переменами в Польше и во всей Восточной Европе. Что, разумеется, было вызвано нашей «оттепелью», ставшей ощутимой после ХХ съезда КПСС.

Награжденный на Всемирном фестивале молодежи и студентов «Канал» выпустили в широкий прокат -- в отличие от следующей вайдовской (знаменитой на весь мир) картины «Пепел и алмаз». Она-то была объявлена ревизионистской и дожидалась официального выхода на советские экраны целых семь лет -- пришла к нашим зрителям, как это ни парадоксально, уже в брежневскую эпоху, правда, еще до того, как всерьез принялись «закручивать гайки».

Идеологическая система хрущевских времен, видимо, приняла «Канал» благодаря теме варшавского восстания 1944 года, даже несмотря на неоднозначность, а порой и ощущаемую безысходность в трактовке писателем и сценаристом Ежи Стефаном Ставиньским драматических событий, свидетелем которых он был. А Анджей Вайда, в юности воевавший в составе Армии Крайовой, впервые заявил в «Канале» о своем экспрессионистском видении мира со склонностью к героико-трагическому пафосу и символическим деталям. Романтизм творческой манеры первых работ Вайды, в том числе и «Канала», словно призван был преодолеть острый излом истории и отдельных человеческих судеб.

Но уже через три года в «Летне» постановщик осознает, что его своеобразный «пейзаж во время битвы» приобретает черты искусственности. Только в одном из поздних фильмов «Перстенек с орлом в короне» (1992; на основе книги Александра Сцибор-Рыльского, того самого, что сочинил и «Человека из мрамора», и «Человека из железа») Вайда вновь обратится к истории варшавского восстания, поведав уже с лиризмом и горькой ностальгией об иллюзиях юных героев.

Как мог отозваться «Канал» в работах советских кинематографистов? Летом 1957 года в Москве заканчивались съемки ленты «Летят журавли», и приехавший на Всемирный молодежный форум девятнадцатилетний французский кинолюбитель Клод Лелуш умудрился посмотреть рабочий материал будущего калатозовского шедевра. Ставший мэтром Лелуш в интервью хвалился тем, что по возвращении во Францию всем рассказывал о своем потрясении от просмотра. Якобы его восторги дошли даже до отборщиков Каннского фестиваля. Там в мае 1958 года произошло удивительное событие: «Золотая пальмовая ветвь» в первый -- и пока что единственный -- раз досталась нашей картине -- «Летят журавли».

Если говорить о прямом влиянии вайдовского фильма, то его можно найти в «Жажде» Евгения Ташкова (оператором был молодой Петр Тодоровский). В какой-то степени -- в экспрессивном прологе «Баллады о солдате» Григория Чухрая («Сорок первый» Чухрая участвовал в конкурсе Канна в один год с «Каналом»). В картинах «Мир входящему» Александра Алова и Владимира Наумова и «Иваново детство» Андрея Тарковского тоже усвоен опыт метафоризма на военном материале, свойственный «польской киношколе». Непосредственная перекличка с «Каналом» наиболее очевидна в фильме «Проверено -- мин нет» украинского режиссера Юрия Лысенко и югославского постановщика Здравко Велимировича.

Но намного важнее то, что польские кинематографисты во главе с Анджеем Вайдой как будто показали путь наверх из «канализационной системы» тоталитарного режима, убедив на личном примере, что и в жестких условиях идеологического диктата можно творить свободно и смело. Так что вайдовский «Канал» оказался своего рода «окном в Европу».