В последний год своего президентства Владимир Путин позаботился о том, чтобы сформулировать наказ ученым-обществоведам, которые будут описывать в том числе и период его правления в новейшей истории России. Вчера глава государства принял в Ново-Огареве делегатов Всероссийской конференции преподавателей общественных наук, дабы четко обрисовать свои взгляды как на прошлое страны, так и на систему, с помощью которой знания об этом прошлом передаются молодому поколению.

Встреча с президентом, которая подытоживала четырехдневную конференцию, где ученым и педагогам разъясняли позицию нынешней политической элиты, видимо, призвана была подчеркнуть -- государство относит преподавание гуманитарных наук к сфере своих важнейших интересов и не допустит как внешнего влияния на этот процесс, так и внутренних «крайностей».

Заявления Владимира Путина легко укладывались в доктрину суверенной демократии, предложенную Кремлем, но еще не нашедшую отражения в учебных пособиях. Президент сетовал на «кашу» и в голове преподавателей, и в обществе. На попытки «недопустимой и даже оскорбительной для нашего народа интерпретацией хода истории, и в частности результатов Великой Отечественной войны». Охарактеризовал некоторых авторов учебников в том же духе, в котором он не так давно отзывался о живущих на западные гранты неправительственных организациях: «Им платят, и они исполняют польку-бабочку». Покритиковал нынешние образовательные стандарты, которые лишь определяют объем знаний по тому или иному предмету, что, по мнению президента, «не решает задачу формирования личности». Отдельно остановился на неоднозначных страницах истории, которые можно отыскать в истории любого государства, причем зачастую в больших количествах, чем у России. «Во всяком случае мы не применяли ядерное оружие против гражданского населения и не поливали химикатами тысячи километров, и не сбрасывали на маленькую страну в семь раз бомб больше, чем в Великую Отечественную, как это было во Вьетнаме, -- отметил президент. -- Нельзя позволять, чтобы нам навязывали чувство вины. О себе пускай подумают».

Владимир Путин поделился идеальным, на его взгляд, вариантом методики преподавания истории -- «не навязывая, помочь ученику составить собственное мнение на основе добросовестного изложения фактологического материала». И тут же пообещал «создать специальную систему грантов, поощряющую гуманитарные науки, особенно тех, кто готовит современные учебники по истории».

Осенью 2003-го, в преддверии своей второй избирательной кампании, Путин тоже встречался с историками и тоже говорил о необходимости избавить учебники от «шелухи и пены». Правда, тогда под "шелухой" президент мог подразумевать не только не соответствующие его представлениям трактовки событий второй мировой или противостояния между странами Варшавского блока и НАТО, но и не самые лестные оценки своей деятельности, которые предлагалось обсудить школьникам. Незадолго до его выступления Минобразования сняло рекомендательный гриф с вышедшего тиражом в 30 тыс. экземпляров пособия «Отечественная история XX века для 10--11-х классов», подготовленного Игорем Долуцким. Владимир Путин никогда публично не высказывал своего недовольства по поводу этой книги, и, вероятнее всего, и в руках-то ее не держал, но его заявление о том, что учебники «не должны становиться площадкой для новой политической и идеологической борьбы», появилось именно в тот момент, когда в школу практически закрыли дорогу книге, в которой устами тогдашних «несогласных» Россия называлась полицейским государством. Пусть и со знаком вопроса.

Вчера глава государства опять предупредил, что составителям учебников и педагогам «нельзя навязывать позиции по оценкам собственной новейшей истории», в том числе и ту точку зрения, которая кажется представителям сегодняшней власти правильной. «Практически нет пособий, которые глубоко и объективно отражали бы события новейшей истории нашего отечества, -- заявил г-н Путин. -- Учебники по истории и обществознанию подчас останавливаются на периоде 90-х годов прошлого века. Или бегло, абстрактно, а подчас и очень противоречиво, мягко говоря, освещают события самого последнего времени».

Нынешней встрече главы государства с историками, философами и обществоведами тоже предшествовал не только всплеск активности «несогласных», но и бурная деятельность Минобрнауки, предложившего новую методику экспертизы учебников с привлечением ученых из Российской академии наук и Российской академии образования, а также заявления депутатов-единороссов о необходимости просто не пускать в школу пособия, не прошедшие экспертизу. «Должна быть ответственность за качество учебной литературы, -- заявлял накануне спикер Госдумы и лидер «Единой России» Борис Грызлов. -- Чтобы попасть в школу, каждый учебник должен проходить самую строгую экспертизу российского научного сообщества, Минобрнауки. Повышенное внимание, конечно, необходимо уделять учебникам по истории». Это заявление было далеко не первым -- единороссы, прикрываясь президентскими заветами из 2003 года, сейчас уже активно готовят законодательную базу для того, чтобы оградить школу от провокационных доктрин. И, возможно, именно поэтому слова Владимира Путина о необходимости новых стандартов, пусть и сопровождавшиеся неоднократными оговорками о том, что речь не идет «о том, что всех надо причесать», были восприняты, мягко говоря, неоднозначно.

«Речь идет не просто о стандартизации образования, а об историческом мифе, который сплачивал бы гражданскую нацию как общность людей, имеющую общую историческую судьбу в прошлом и некую миссию в будущем, -- подчеркнул в беседе с корреспондентом «Времени новостей» шеф-редактор журнала «Отечественные записки» Никита Соколов, автор книги «Развилки родной истории». -- Когда Грызлов говорит, что нам нужен новый учебник истории, он именно это имеет в виду. Но эта конструкция национальной истории очень плохо стыкуется с современным информационным обществом». По мнению г-на Соколова, национальный миф «пригоден для страны, которая строится в колонну по три и что-то вместе делает». «Но если мы строим либеральное общество, допускающее для своих граждан личные цели с более широким диапазоном, то у нас не может быть общей истории -- если люди преследуют разные цели, то им нужна разная историческая опора», -- полагает г-н Соколов.

Реформаторы системы советского просвещения считали одним из своих главных достижений вариативность образования, которая появилась в школе в начале 1990-х. В рамках одной системы среди инерционной массы средних школ были узаконены и инновационные образовательные учреждения, предлагавшие расширенные, авторские программы, а вместе с этим -- другие учебники, дополнительную литературу, другой подход к процессу обучения, предполагающий не только зубрежку, но и активное осмысление материала. Сегодня те, кто 15 лет назад не мог дать школе миллионные гранты и компьютерные классы, не отрицают наличия «побочных эффектов» в виде изобилия авторских пособий, качество которых зачастую действительно далеко от желаемого. И о каше в головах учеников и учителей впервые заговорили тоже они. Но реформаторы первой волны не понимают, почему вместе с государственными деньгами в школу должно вернуться единообразие. Само слово «вариативность» еще не стало ругательным, но все присутствовавшие на Всероссийской конференции преподавателей гуманитарных наук наверняка заметили, что из уст близких власти людей оно произносилось уже с некоторой иронией -- мол, конечно, куда уж историкам без вариативности, только главного они не понимают: все эти альтернативные взгляды в прошлое не воспитывают самоуважение и патриотизм, столь нужные нации в современном мире.

«Речь же идет не только о чистой науке. История -- та зона, которая сегодня подвергается наибольшему давлению, в том числе внешнему», -- пояснил «Времени новостей» всплеск властного интереса к гуманитарным наукам президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский. По словам политолога, есть несколько базовых стереотипов, «которые на Западе считаются официальными и вдалбливаются России с такой неистовой силой, с которой в советское время вдалбливали официальные догмы». «Например, откуда-то возникла догма о том, что Советский Союз проиграл «холодную войну» и Россия по этому поводу должна вести себя как побежденное государство. Можно вспомнить и утверждение о том, что 1945 год -- год не победы над фашизмом, а оккупации Восточной Европы с имперскими целями», -- перечисляет г-н Павловский, считающий эти попытки пересмотреть историю проявлением своеобразного антирусского ревизионизма, подобного попыткам усомниться в реальности холокоста.

Глеб Павловский полагает, что смысл встреч главы государства и руководителей президентской администрации с педагогами состоит не в том, чтобы дать им руководящие указания, а в свободном диалоге власти с интеллектуальной элитой. «Реально Кремль наиболее интеллектуально интересная сила -- по способу отношения к действительности, по способу управления страной, по философии политики, -- говорит Павловский. -- И ему надо вести с обществом, с интеллектуальными кругам диалог, который не может проходить только в рамках бюрократического аппарата».

Однако историки все же опасаются, что бюрократический аппарат, наблюдающий за этими встречами, может сделать вывод о том, что президент требует «инструментализации» истории. Руководитель Центра устной истории и биографии общества «Мемориал» доктор исторических наук Ирина Щербакова в беседе с корреспондентом «Времени новостей» отметила, что, словно выполняя заказ о ликвидации чувства вины, сегодня «из истории выбрасывается все, что не имеет отношения к череде великих побед». «В этом году исполняется 70 лет с начала сталинского большого террора и 90 лет Октябрьской революции, но публикаций, приуроченных к этим датам, пока не наблюдается. Зато с помпой отмечаются 300-летие МВД, МИД и т.д.», -- подчеркнула она.