Год назад, в ночь на 13 мая, в узбекском Андижане начались события, имевшие серьезнейшие последствия не только для Узбекистана, но и для всего региона. В самом большом городе густонаселенной Ферганской долины произошло вооруженное столкновение местного населения и силовых структур, жертвами которого стали, по официальной версии, около 200 человек, а по данным международных правозащитных организаций, от 700 до 1000 человек.

Официальный Ташкент тут же, не успели еще высохнуть следы крови на центральной андижанской площади Бобур, нашел причину событий во вмешательстве извне, объявив их зачинщиками исламских экстремистов, проходивших подготовку в Афганистане, Киргизии и Казахстане. Поначалу нашли даже чеченский след, но потом пришлось от него отказаться ввиду полного отсутствия внятных доказательств. Вся активность узбекского агитпропа была сконцентрирована на одном -- устранить любую интерпретацию случившегося как ответ на тяжелейшую социально-экономическую ситуацию в узбекской части Ферганской долины. А еще уничтожить следы другой версии, объясняющей трагедию как результат соперничества правящих в Узбекистане ташкентского и самаркандского кланов -- с набиравшим силу и влияние кланом ферганским.

Вполне естественным с этой точки зрения выглядел категорический отказ узбекского режима провести независимое расследование андижанских событий, как того потребовало международное сообщество. В результате Ташкент фактически оказался в положении международного изгоя. Узбекское руководство нашло понимание только в Пекине и Москве. Первым итогом этого стало обращение к США ведомой Россией и Китаем Шанхайской организации сотрудничества с предложением свернуть свои военные базы в Центральной Азии. Из Узбекистана американцы ушли, не торгуясь, мол, для завершения афганской операции баз хватает.

Другим же итогом явилось быстрое потепление отношений между Москвой и Ташкентом, вплоть до заключения между ними Договора о союзнических отношениях. Документ уравнял Узбекистан со своими центральноазиатскими соседями, членами Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) СНГ, в правах военно-политического союзника России. Однако, в отличие от обязательств союзников в рамках ОДКБ, гарантирующих военное содействие в случае вооруженного нападение извне, параграфы российско-узбекского договора сформулированы так, что стороны обязуются помогать друг другу в случае возникновения угрозы конституционному строю в одном из государств. Таким образом, Москва недвусмысленно обещает Ташкенту помощь и в случае возникновения угрозы узбекскому режиму изнутри страны. Вряд ли случайной в этой связи является фраза министра обороны России Сергея Иванова из его недавней статьи в американской газете «Уолл-стрит джорнэл»: «Мы должны быть готовы к возможности насильственных выступлений против конституционного строя в постсоветских государствах».

По оценкам независимых экспертов, к примеру, из Международной кризисной группы, на ближайшие два-три года ситуация в Узбекистане будет находиться под контролем властей. Однако светская оппозиция в Узбекистане, на которую руководство в Ташкенте могло бы опереться в противостоянии действительно существующей угрозе исламского радикализма, вытоптана под корень. Вольно или невольно режим своими руками пестует образ врага в лице воинствующего исламизма. Пройдет два-три года, и он окрепнет, что будет дальше? Способно ли нынешнее узбекское руководство к самореформированию? Сохранится ли нынешний режим после ухода со своего поста президента Ислама Каримова -- считается, что срок его полномочий окончательно истекает в 2007 году. Готовится ли в Ташкенте операция «преемник»? Ясных ответов на это сегодня нет.

Возможно, какое-то представление на этот счет сложится у Владимира Путина, который сегодня принимает в своей сочинской резиденции Ислама Каримова. Приглашение узбекского лидера в годовщину Андижана -- знаковый жест. Кремль еще раз подтверждает свои оценки трагедии, как бы подчеркивая: своих не сдаем, хоть и знаем им цену. Но одновременно это означает, что Москва берет на себя ответственность за те угрозы, в том числе и для России, которые взращивает у себя ее союзник в надежде удержать власть.