Стратегия развития "Газпрома" и всей газовой отрасли России вызывает все больше вопросов. Западные потребители боятся, что русского голубого топлива не хватит именно им, а российские небезосновательно полагают, что, напротив, в жертву принесут их интересы. Поставки газа на внутренний рынок экономически непривлекательны для "Газпрома" и в сложившейся ситуации, по мнению многих топ-менеджеров, даже расточительны. Независимые производители газа, в том числе нефтяные компании, твердят о своих наполеоновских планах по наращиванию добычи. Правда, открыто обвинять газового монополиста в том, что он мешает им динамично развиваться, уже не решаются. О том, как в самом "Газпроме" планируют будущее отрасли, корреспонденту "Времени новостей" Алексею ГРИВАЧУ рассказала член правления концерна, начальник департамента стратегического развития Влада РУСАКОВА.

-- Почему все говорят о дефиците газа, если в топливно-энергетическом балансе страны его доля составляет 52%? Фактически у нас монотопливный баланс. На мой взгляд, это не дефицит, а неправильное, нерациональное использование газа.

-- «Газпром» же, главный центр генерации решений по развитию отрасли, например, три года назад не поставил потребителям условие, что в 2006 году лимит газа будет уменьшен условно на 20%. Это был бы четкий сигнал о необходимости внедрять энергосберегающие технологии. А когда выгоднее держаться за лимит, никто не будет этим заниматься.

-- Как мы можем снизить лимит, если потребность каждый год растет, даже летом. В этом году на 14 млрд кубометров увеличатся поставки на внутренний рынок. Предприятия по-прежнему очень энергоемкие. Чрезмерно велики потери энергии в сетях и у потребителей.

-- Но наивно думать, что кто-то будет тратить миллионы долларов на газосбережение, если проще и дешевле получить лимит на газ.

-- Мне кажется, что единственный эффективный инструмент -- это цена. А выйти на рынок и сказать, что газа нет, мы тоже не можем. Потому что у нас он есть, и независимые производители наращивают добычу. Тем более что «Газпром» несет по закону ответственность за надежное газоснабжение страны. Должен включиться рыночный механизм, чтобы потребители экономили газ, руководствуясь экономическими стимулами. Кроме того, посудите сами, наши производители при экспорте продукции, в себестоимости которой большая доля дешевого газа, подпадают под действие антидемпинговых пошлин или штрафов на внешних рынках. То есть платят бюджетам стран-импортеров то, что сэкономили на регулируемой цене «Газпрома».

-- На чем строится стратегия «Газпрома»?

-- «Газпром», с одной стороны, компания, контроль над которой принадлежит государству и которая отвечает за надежное газоснабжение страны, а с другой -- коммерческая структура, имеющая своей целью обеспечить максимальную стоимость для своих акционеров. Поэтому мы планируем свое развитие (начиная от добычи газа с транспортировкой и заканчивая покупкой активов) исходя из этих двух важнейших стратегических задач. Сбалансировать их решение очень непросто, особенно если учесть ситуацию с регулированием внутренних цен на газ. В планировании своей деятельности мы берем за основу программу социально-экономического развития страны до 2015 года, энергостратегию до 2020 года, делаем прогноз потребления на внутреннем рынке и добавляем обязательства по поставкам газа на экспорт. Под этот портфель формируем уже ресурсы газа и готовим транспортные мощности для их доставки. У нас есть несколько вариантов развития спроса на газ на внутреннем рынке. Соответственно, и разные варианты увеличения добычи. Помимо записанных в энергостратегии 580--590 млрд кубометров в год к 2020 году просчитываем сценарии, когда «Газпром» будет добывать 640--670 млрд кубометров.

-- Существуют ли варианты уменьшения поставок на внутренний рынок?

-- Нет, во всех сценариях предусмотрен рост внутреннего потребления как минимум на 2 млрд кубометров ежегодно. Есть еще варианты с ежегодным увеличением на 6 и 8 млрд кубометров.

-- От чего вы отталкиваетесь при формировании баланса газа, можно ли говорить, что главное -- это экспортные обязательства, а внутренний рынок формируется по остаточному принципу (возможностей добычи и транспортных мощностей)?

-- Это совсем не так. В долгосрочном планировании, как я уже сказала, мы исходим из прогнозов потребления как в России, так и за ее пределами. Причем российский потребитель для нас приоритетнее, именно с него мы начинаем формирование баланса. То есть никакой дискриминации внутреннего рынка нет, даже наоборот. А все разговоры о дефиците газа вызваны тем, что газ у нас стоит «три копейки» и все пытаются заказать его себе как можно больше, на всякий случай, вместо того чтобы экономить.

-- С европейскими контрактами все понятно, там действует правило «бери или плати», а значит, у вас есть гарантия, что минимум 80% запланированного объема найдет потребителя. Но каким образом вы просчитываете этот внутренний спрос, тем более что нет точного плана изменения цены на газ?

-- Мы прекрасно знаем всех своих потребителей, знаем, сколько они потребляют и будут потреблять. Дело в том, что в качестве базы для расчетов мы берем еще и фундаментальные показатели региональных балансов топлива.

-- Почему бы не перейти к более надежному способу гарантирования спроса -- долгосрочным контрактам?

-- В таких контрактах должна быть формула цены, привязанная к альтернативным видам топлива (уголь и мазут в России продаются по свободным ценам. -- Ред.). А у нас регулируемые цены, которые правительство устанавливает каждый год. Причем цены, которые на сегодня не окупают даже наших затрат, не говоря уже об экономической привлекательности для поставщика. К тому же я не уверена, что у нас потребители готовы подписываться под контрактами с жестким условием «бери или плати». Хотя переговоры с ними я не вела -- это не моя зона ответственности.

-- Как можно обеспечить рыночный механизм формирования цены, если рынок является монопольным и «Газпром» обеспечивает поставки 85--90% объема?

-- Государство может устанавливать предельный уровень роста цен.

-- Какая роль отводится независимым производителям газа?

-- Поскольку «Газпром» является собственником Единой системы газоснабжения, в своих планах мы учитываем и возможности независимых производителей. Для того чтобы подключиться к ней, они подписывают документ -- «технические условия», в которых четко указан объем газа на многие годы вперед. Это база для расчета объема независимых производителей в общем балансе газа. Был такой случай с независимым производителем, сейчас он называется НОВАТЭК. Получив сначала разрешение на подключение Восточно-Таркосалинского месторождения, он затем ввел Ханчейское месторождение, построил трубу межпромысловую и качает в ЕСГ газ с обоих. Хотя технические условия имеются только по одному. А вы все пишете, что мы независимых обижаем.

-- Но ведь в прошлом году были ситуации, когда «Роспану» и «Нортгазу» ограничивали добычу.

-- Их газ принимается в систему вместе с нашим с Уренгойского месторождения. А поскольку у них новые месторождения, там давление больше. В итоге нарушается технологический режим добычи на нашем месторождении, снижается наша добыча, что, согласитесь, неправильно. Мы им предлагали строить свою трубу к ЕСГ, но они так и не сделали этого.

С Береговым месторождением («Газпром» сейчас приобретает над ним контроль. -- Ред.) была, кстати, аналогичная история. От месторождения нужно было построить трубу в ЕСГ, а «Итера» пыталась подключиться к газопроводу, по которому в систему идет наш газ с Заполярного. А в этом газопроводе сейчас физически нет места для дополнительного объема. К концу 2007 года мы достроим трубу с Южно-Русского месторождения, в которой уже учитываем объем Берегового.

-- Какой объем газа независимых производителей предполагается в прогнозном балансе газа на 2010 и 2015 годы?

-- В 2006 году запланировано 95 млрд кубометров газа независимых производителей с учетом переработанного попутного нефтяного (47 млрд кубометров. -- Ред.). В 2010-м будет на 30 млрд кубометров больше (серьезный рост приема попутного газа не предполагается. -- Ред.), а к 2015-му независимые должны дать около 150 млрд кубометров в год.

-- Очень много говорится о дефиците мощностей в основном регионе добычи -- Надым-Пуртазовском районе. Именно загруженностью часто объясняется ограничение планов добычи независимых производителей.

-- Я бы так не сказала. Мы и сейчас занимаемся расширением мощностей в этом месте. Более того, в значительной степени это делается для удовлетворения потребностей именно независимых производителей. Чтобы не быть голословной, приведу цифры. К 2008 году пропускная способность в этом месте будет увеличена на 28 млрд кубометров, при этом мощности более чем на 10 млрд кубометров будут заполнены газом независимых. В прошлом году без нефтяного газа они поставили 38 млрд кубометров, а через два года будет свыше 47 млрд. Дальше у них рост продолжается: в 2010-м -- до 62 млрд, а через год -- еще плюс 18 млрд кубометров.

-- К тому времени у вас как раз начнется разработка Ямала и транспортировка по новому коридору Бованенково--Торжок. А добыча на месторождениях «Газпрома» в Надым-Пуртазовском районе начнет стремительно падать, освобождая транспортные мощности.

-- Именно поэтому сейчас нет смысла строить еще одну трубу под газ независимых, поскольку к 2013 году система может оказаться недозагруженной. Кроме того, слухи о возможностях независимых производителей газа быстро нарастить добычу в пиковые периоды сильно преувеличены. Зимние холода это четко продемонстрировали: «Газпром» смог резко увеличить добычу, а наши частные партнеры не смогли, хотя такие предложения им были сделаны.

-- А за счет какого объема вы планируете компенсировать падающую добычу на основных месторождениях до ввода Бованенковского?

-- С 2001 года мы ввели объекты с проектной мощностью 184 млрд кубометров (из них 100 млрд кубометров -- Заполярное месторождение), которые будут давать этот объем к 2009-му. Плюс Южно-Русское с проектным уровнем добычи 25 млрд кубометров. На наш взгляд, это позволит работать стабильно еще пять лет, поскольку добыча на старых месторождениях уменьшается на 17--20 млрд кубометров в год. Кроме того, мы и с падением боремся, модернизируем установки на промыслах, ставим дожимные станции.

-- Какой объем среднеазиатского газа предусмотрен в балансе газа до 2015 года? Есть ли у вас точное представление о возможностях Туркмении, Узбекистана и Казахстана?

-- Точных данных аудита у нас нет. Исходя из своих оценок (раньше ведь эти страны входили в единую систему газоснабжения СССР), на 2015 год мы закладываем в наш портфель 65--70 млрд кубометров газа из Средней Азии (в следующем году 68 млрд кубометров, из них 50 млрд туркменского, 10 млрд узбекского и 8 млрд казахского. -- Ред.).

-- А сколько из них туркменского?

-- Мы исходим из консервативного сценария -- около 40 млрд.

-- Нужно ли развивать систему газопроводов Средняя Азия -- центр?

-- Под этот объем достаточно существующих мощностей. Правда, с небольшой реконструкцией на территории Узбекистана.

-- Когда начнутся поставки газа со Штокмановского месторождения в связи с объявлением новой тактики работы на нем («Газпром» решил разрабатывать его самостоятельно, привлекая иностранные компании лишь на сервисные работы, при этом основной объем не сжижать и не поставлять на американский рынок, а направлять в Северо-Европейский газопровод)?

-- Мы и раньше планировали трубопроводную фазу на 27 млрд кубометров с перспективой расширения до 45 млрд. Газ со «Штокмана» по трубе должен пойти к 2013 году. Что касается стадии СПГ, то все будет зависеть от рынка. Будет спрос на СПГ, который измеряется долгосрочными контрактами на поставку, будет и проект. Соответствующие переговоры и тогда велись с потенциальными покупателями, и будут продолжены.

-- С какой целью разрабатывается программа комплексного освоения ресурсов газа Восточной Сибири и Дальнего Востока, если понятно, что без заключения долгосрочных контрактов на экспорт добывать газ и вкладывать миллиарды долларов в транспортную сеть нет смысла?

-- Раньше каждый проект в регионе существовал сам по себе. Владельцы лицензий и власти регионов вели переговоры с покупателями (как правило, одними и теми же -- Китаем и Кореей) о прямых поставках с конкретного месторождения. В итоге цена газа формировалась по принципу «себестоимость плюс транспортные расходы, плюс норма прибыли». В итоге на Чаяндинском месторождении газ на границе с КНР предлагался по 60 долл. (предварительная себестоимость добычи -- около 40 долл.) за тысячу кубометров. Еще более смешная ситуация была по «Ковыкте». Переговорщики со стороны «РУСИА Петролеум» (владеет лицензией) и так готовы были продавать газ на границе достаточно дешево. А китайцы с корейцами посчитали, что цена должна быть еще в несколько раз ниже. Это просто несерьезно. Восточная программа нужна для того, чтобы выйти с предложением российского газа на экспорт по ценам, привязанным к мировым ценам на энергоносители. И сейчас мы с китайскими партнерами договорились о таких принципах ценообразования, хотя раньше они требовали привязать формулу к цене угля на китайском рынке. Кроме того, в восточносибирском газе много дополнительных ценных компонентов, в том числе стратегическое сырье гелий, которые после переработки могут стать основой развития химической промышленности в регионе. Глупо было бы отдавать этот бизнес на откуп импортерам.