Петр ШТУНДЕР:

-- Суд присяжных гарантирован Конституцией, поэтому обсуждать, нужен он или нет, просто нет смысла. Мы приняли его и начали работать. Я начинал с этим институтом еще в Саратове, сейчас рассматриваю дела здесь, в Мосгорсуде. Уже 11 лет как я знаком с этой формой судопроизводства. Если рассматриваешь единолично, перспективу дела видно, а с присяжными всегда неожиданность. Одинаковых дел нет, все не похожи друг на друга, вот и учишься каждый раз. Иногда это похоже на шоу, причем всю зрелищность устраивает, как правило, сторона защиты. Начинают доводить до присяжных сведения, которые знать им не полагается. Делаешь замечания. Это, кстати, самая распространенная проблема. Я бы рекомендовал законодателю применять меры к таким участникам процесса, может быть, ввести штрафные санкции. А вообще работа с присяжными -- это потрясающий психологический накал. Иногда тяжело бывает. Вот помню был у меня случай, присяжные даже подрались в совещательной комнате, отстаивая свои позиции в споре. Ну успокоились потом, обошлось. А еще была вообще удивительная история. Набрали коллегию. Пришли присяжные, познакомились и двое даже влюбились друг в друга. Потом у них свадьба была, меня приглашали. Надо же, суд людей свел!

Дмитрий ФОМИН:

-- Это совсем другая форма правосудия. Восприятие доказательств дилетантами диаметрально отличается от их восприятия судьей. У нас все-таки и опыт, сравнить что-то можно, проанализировать. А у присяжных это впервые. Они вообще не представляют, что такое процесс. У них эмоциональное, а не рациональное восприятие доказательств. Женщины чаще жалеют, если речь не идет о насильственных действиях, уж тем более со смертельным исходом. Когда только ввели этот институт, я поначалу опасался, что среди кандидатов в присяжные не будет явки. Напротив! Приходят и хотят поучаствовать в процессе. Правда, молодежь относится как-то более легкомысленно, что ли. Вот здесь, думаю, можно было бы поднять с 25 до 30 лет возрастную планку, предъявляемую к потенциальным присяжным. Но приходят не только молодые, тут все. И из разных социальных слоев -- и банкиры, и предприниматели, и домохозяйки. Есть, конечно, трудности. На мой взгляд, это проблема при составлении списков кандидатов. Туда попадают и психически неуравновешенные люди. Видно, что человек эмоциями совсем не управляет. А так нельзя. Он не должен показывать своим видом отношение к позиции той или иной стороны. Еще одна проблема -- поведение сторон в процессе. Ведь и прокуроры, и адвокаты знают, чего нельзя говорить присяжным. Этим стороны и грешат, прежде всего адвокаты. Нужно обязать их должным образом вести себя в процессе. Ну, например, до трех замечаний, а потом отстранять их от участия в деле. На сегодняшний день мы можем о таких нарушениях только сообщить в адвокатскую палату. На получение ответа от них время нужно, а у нас процесс идет. И защитники опять за свое. Все эти меры, на мой взгляд, неэффективны. А вот отстраняли бы -- глядишь, соблюдали бы нормы поведения в процессе. Если бы стороны должным образом соблюдали УПК, любой судья, как мне кажется, стремился бы к рассмотрению дела судом присяжных. Потому что это очень интересно. Однажды, помню, более трех часов государственный обвинитель разъяснял детализацию телефонных переговоров обвиняемых. Она как раз изобличала подсудимых в совершении преступления. Долго так, говорил, подробно, мы уже устали, конечно. А когда он закончил свою речь, старшина коллегии встал и сказал: «Мы совсем ничего не поняли, не могли бы вы сначала все это повторить?».

Владимир УСОВ:

-- Безусловно, это очень интересный и нужный гражданам институт. С их появлением стороны начали по-настоящему состязаться в процессе. Стороны, конечно, должны теперь лучше готовиться. Хотя прокуроры, по-моему, не очень готовы. Адвокаты пока их переигрывают. Народ хочет таких доказательств, чтобы сомнений не оставалось. Например, по экономическим преступлениям присяжным сложнее что-то объяснить. Тут все доказательства трудно воспринимаются людьми, не имеющими должного юридического образования. Больше, конечно, понятно, как обстояло дело с убийством. Но, анализируя их вердикты, со временем понимаешь -- все правильно они понимают, по-человечески. Конечно, то, что они больше оправдывают, -- результат ошибок обвинения, которое плохо доказывало, плохо убеждало. Следствие должно работать на более качественном уровне. А в целом я за суд присяжных. Народ умный и принимает грамотные решения. Ну и курьезы тоже были. Помню, у меня в процессе один присяжный просто уснул. Пришлось дать ему отвод. А то спит и не воспринимает должным образом процесс. Потом заменили запасным.

Наталья ОЛИХВЕР:

-- Предсказать решение присяжных невозможно. В моей практике был очень показательный случай. Рассматривалось дело. Подросток обвинялся в убийстве профессора-историка, пожилого мужчины. Прокуратура представила доказательства -- обвиняемый имел свободный доступ в квартиру убитого, поскольку мать подростка убиралась в квартире профессора; анализ экспертизы крови, как полагало следствие, обнаруженной на пиджаке мальчика, не исключала, что она принадлежала потерпевшему; видеокассета с записью признательных показаний подростка. Кроме того, в квартире убитого не были найдены отпечатки пальцев мальчика, равно как и отпечатки самого хозяина квартиры, видимо, они были стерты. Ну и в суде парень от своих показаний, данных на следствии, отказался. Всех этих доказательств, казалось бы, достаточно, чтобы понять, виновен ли он. Однако присяжные посчитали его вину недоказанной и оправдали. Они принимают решение на эмоциях -- пожалели. А в целом -- нужный обществу институт. Правда, есть у него одна серьезная проблема -- безопасность. Я помню, в одном процессе у меня четверо присяжных даже написали заявление, попросили, чтобы им обеспечили охрану. Говорили, что им домой стали звонить и просить принять «нужное» решение. Мы тогда обеспечили им круглосуточную охрану, и люди чувствовали себя как в процессе, так и за пределами суда спокойно и уверенно.

Елена ГУЧЕНКОВА:

-- Поначалу, конечно, было непривычно. А потом за одним делом -- другое, и стала появляться практика. В суде присяжных очень много зависит от работы государственного обвинителя и от качества следствия. Прокурор должен уметь преподнести доказательства так, чтобы сомнений не оставалось. Но для этого эти самые доказательства еще нужно собрать и предоставить. Сами присяжные, конечно, опасаются за последствия принятия решений. Поэтому вопросы безопасности для них играют очень важную роль. Это подсознательно может сказаться на вынесении вердикта. У меня, кстати, в практике был такой случай, когда, как я понимаю, присяжные сами справились с этой проблемой. Голосовали у меня в процессе присяжные, 11 из них вину обвиняемого признали, один был против. Казалось бы, вся коллегия почти единогласно уверена в том, что подсудимый совершил преступление. Но один-единственный голос в его пользу, вполне можно предположить, был нужен для того, чтобы преступник, выйдя на свободу, не свел счеты со всей коллегией. Он же не знает, кто голосовал за его оправдание. И не вычислишь.