«Кинотавр» становится деловым фестивалем, и это не декларация организаторов. Рекламными плакатами снятых и неоконченных фильмов забиты в Сочи все свободные плоскости. Постер «Меченосца» Филиппа Янковского, выходящего в прокат осенью, занимает несколько этажей и сам по себе просится на рецензию. Студия СТВ представляет третью часть анимационного сериала про богатырей раздувшимся до размеров раптора смешным малиновым слоном с сидящим на нем Ильей Муромцем. На кинорынке проходят премьеры трейлеров картин, находящихся в производстве. Обещают показать двадцать минут из «Мертвых дочерей» Павла Руминова -- фильма, права на ремейк которого были куплены американцами еще на стадии производства. Вместо двухнедельной пляжной тусовки, на которую раньше съезжались толпы актеров с детьми и собаками, теперь все спрессовано в неделю. Светские хроникеры жалуются, что им не о чем писать, и это хороший знак, поскольку знаем мы качество этой светской жизни. Она, безусловно, есть, но сосредоточилась на закрытых вечеринках, куда больше не может ввалиться толпа халявщиков, высматривающих, кто и с кем перебрал спиртного. Остается внести здравый смысл, который во всем мире состоит в благотворительности. Если жена банкира Гафина решила представить шляпки собственного производства, надев их на актрис, то от этого никому ни жарко и ни холодно. А если превратить это мероприятие в аукцион, собрать хотя бы ту сумму, которую здесь иные VIP-персоны тратят на банкеты, и передать в детский дом -- совсем другое дело.

На двухдневном семинаре европейских продюсеров примеривались к новому направлению работы -- интеллектуальному сводничеству. Известно, что для выхода российских фильмов на международный рынок полезна копродукция с западными компаниями. Заниматься этим в порядке личной инициативы умеют немногие, ездить для того по фестивалям-мейджорам накладно, а внутри России площадки нет, поскольку Московский фестиваль отказался от такой стратегии. Если «Кинотавру» удастся занять пустующую нишу, то его деловой сектор станет не менее привлекательным, чем конкурсный. Эту линию продолжит впервые проводимый питчинг -- представление молодыми и не очень кинематографистами заявок на проекты и отстаивание идей перед потенциальными продюсерами. Наградой участнику питчинга станет реализация проекта. Но будет и денежный приз. О том, кому он достанется, мы узнаем по завершении фестиваля.

Перевалив за половину, конкурс не выявил бесспорного лидера. Зато спорных -- хоть отбавляй. Потому журналисты охотно ходят и на вечерние «Киноринги», организованные гильдией киноведов и кинокритиков, и на утренние пресс-конференции. Исходя из того, как резко разделяется аудитория после каждого просмотра, можно подумать, что все время предъявляют радикальные фильмы. Однако на деле полярность оценок диктует не смелость экспериментов, а желание или нежелание видеть российское кино частью мирового кинопроцесса, интерес или отсутствие такового к коммерческому потенциалу картины и просто личные симпатии, которые перевешивают все.

Поклонники веселых и энергичных шуток Александра Рогожкина из цикла «Особенности национальной охоты» остались разочарованы разреженной медлительностью его «Перегона», который сразу после «Кинотавра» отправится на конкурс Карловарского фестиваля. Действие картины происходит в годы войны на Крайнем Севере. Там расположен маленький транзитный аэродром, на который американцы перегоняют с Аляски истребители, поставляемые по ленд-лизу. Место тихое, тайное, полное окраинной скуки. Наши мальчишки-летчики рвутся на фронт, но вместо того закрашивают красной краской белые звезды на фюзеляжах, флиртуют с американскими летчицами, учат английский, утихомиривают контуженного коменданта аэродрома (Алексей Серебряков), когда тот перебирает лишнего, и наблюдают его роман с местной поварихой. Взятые в армию из деревень, простые, необразованные ребята не знают жизни, да и как управлять самолетами, толком не знают. На всех лежит печать обреченности -- периодически отряд улетает на Запад, и кто-то с перегона не возвращаются. Долгая стилизованная экспозиция, в которой, в сущности, ничего не происходит, полна внутреннего напряжения -- как в круизных детективах Агаты Кристи. В размеренном течении жизни есть что-то неуравновешенное, гротескное, ненастоящее. Слишком яркая красная краска на ангарах, слишком наглаженная новенькая форма, слишком часто буянит мигом звереющий комендант, слишком добры и справедливы к солдатикам начальники, слишком карикатурен дуэт аэродромной обслуги из местных -- молодой эскимос и пожилой чукча, которому напарник рассказывает раздражающие анекдоты про чукчей. Переключение из жанра в жанр происходит мгновенно -- место на тундровой почве, где лежал труп коменданта, обведено не мелом, а камушками, прямо с неба сваливается Пуаро-энкавэдэшник, эксцентричность которого почти зашкаливает, и все немедленно становятся подозреваемыми в убийстве. После лаконичной «Кукушки» с тремя главными героями Рогожкин сделал густонаселенную картину, где персонажи борются за выход в дамки. Говорят, на съемочной площадке актеры не знали, кто из них важнее для сюжета, поэтому каждый старался выделить свою линию, придавая дополнительную полифоничность фильму, оркестрованному весьма необычно для Рогожкина. Кажется, в замысле есть какой-то неуловимый умысел, на который сумели сработать не все исполнители. А может, его и нет. Безусловной в «Перегоне» является только работа оператора Андрея Жегалова, на счету которого уже отличная картинка в лунгинском «Острове».

В принципе соревнование больше похоже на конкурс операторов, а не режиссеров. Анализируя идеи, метафоры, темы и героев картин, все время сталкиваешься с элементарными просчетами. Но операторская школа у нас сегодня явно выше других. Есть на что посмотреть в работе Сергея Мокрицкого («Изображая жертву»), Сергея Астахова («Мне не больно»), Виктора Шестоперова («Нанкинский пейзаж»), Сергея Мачильского («Связь»). Даже аляпистый кинокапустник Юлия Гусмана «Парк советского периода» снят Игорем Клебановым практически идеально, с полным пониманием условности жанра и даже, пожалуй, более глубоким пониманием аллегории. Почти уверена: при показе этой картины по телевидению рейтинг будет очень высоким. Собрав на экране толпу узнаваемых актеров, введя вставные номера Иосифа Кобзона, Владимира Зельдина, Полада Бюль-Бюль-оглы, исполняющих советские шлягеры, процитировав весь набор хитов советского кино от «Кубанских казаков» до «Кавказской пленницы» и погрузив зрителей в море ностальгических чувств, Гусман знает, для кого работает. Действие происходит в некой реконструкции той счастливой страны, которую мы потеряли, -- с газировкой за копейку, покорением космоса простыми парнями, целинным энтузиазмом, суперсанаториями ВЦСПС, партсобраниями, пионерами и демократичными пивнушками-«стекляшками». Туда попадает циничный ведущий современного телешоу (Александр Лазарев), чтобы сделать рекламу парку и тем самым вернуть долг крестному отцу московской мафии. Но телевизионщик влюбляется в парковую работницу и потому начинает видеть в этом раю черты тоталитарного ада, которым заправляет инфернальный массовик-затейник (Михаил Ефремов). Конечно, режиссер думал, что делает фильм-предупреждение. Однако теплое чувство ностальгии повело его совсем в другую сторону. В финале понимаешь, что благодарно ржавшие весь сеанс зрители разойдутся в полной уверенности, что если к СССР прибавить десяток телеканалов с шоу на любой вкус, супермаркеты с колбасой, возможность отдыхать не только в Сочи, но и в Анталье, и неподцензурную свободу художника смешно крутить в обратном порядке пленку официальной хроники, то все будет по-настоящему хорошо. Но даже на экране это хорошим не выглядит.