Два месяца назад глава «Газэкспорта» Александр Медведев получил повышение, став заместителем председателя правления «Газпрома» по внешнеэкономическим связям. При этом он сохранил пост генерального директора газпромовского экспортера, сосредоточив в своих руках полный контроль над самой финансово привлекательной деятельностью монополии. До конца года он собирается перестроить работу экспортного блока, завершить сделки с германскими концернами по обмену активами, запустить Штокмановский проект и начать реконструкцию газопроводной системы «Средняя Азия -- Центр». Об этом и других аспектах деятельности «Газпрома» на внешних рынках Александр МЕДВЕДЕВ рассказал обозревателю «Времени новостей» Алексею ГРИВАЧУ.

-- «Газэкспорт» выступает агентом группы «Газпром» по продаже на внешние рынки природного газа, продукции СИБУРа, а также нефти, газового конденсата и нефтепродуктов. Как это отражается на структуре компании и распределении функций с департаментом зарубежных связей «Газпрома»?

-- Правильнее уже говорить не «Газэкспорт», а «Газпромэкспорт». Хотя юридически переименование еще не произошло. Это займет определенное время: и с нашими партнерами, и с «Газпромом» отношения должны быть оформлены надлежащим образом. Переименование при всей нашей любви к старому названию отражает изменение роли экспортной организации «Газпрома» в стратегии компании. Это отражает как продуктовую, так и географическую диверсификацию нашей деятельности, еще раз закрепляет роль «Газпромэкспорта» как единственного канала внешнего сбыта продукции группы.

План реорганизации «Газэкспорта» совпал по времени с кадровыми изменениями в «Газпроме». Я считаю, это позволит провести реформу не только в «Газэкспорте», но и во всем внешнеэкономическом блоке компании. То есть процесс затронет и департамент зарубежных связей «Газпрома». Сейчас проект находится на стадии согласования в «Газпроме», он учитывает и специфику нашей деятельности, и международный корпоративный опыт. Я бы не хотел сейчас распространяться на эту тему, но это будет современная структура и в департаменте, и в «Газпромэкспорте», где будут четко разделены функциональные аспекты деятельности. Не хочется употреблять иностранные слова, но они короче. Я говорю о создании front-, middle- и back-офисов. Также будут разделены операционная ответственность и долгосрочные инвестиционные проекты.

Департамент будет заниматься подготовкой и координацией крупных международных проектов, например Северо-Европейского газопровода или Штокмановского LNG (сжиженный природный газ. -- Ред.). Впрочем, ими список не исчерпывается. Специалисты департамента будут разрабатывать эти проекты от идеи до принятия инвестиционного решения, после чего их реализация перейдет к конкретным компаниям, созданным для этой цели. В идеале, конечно, разделения на внутренний и внешний сбыт в «Газпроме», как и в любой другой компании, быть не должно. Сейчас это связано со спецификой нашей внутренней реализации. Я думаю, что в отдаленной перспективе, когда мы эту проблему решим, у нас будет единый сбытовой блок.

-- Сразу после прихода в «Газэкспорт» вы заявили, что деятельность всех посредников, участвующих в торговле газпромовским газом в Европе, будет подвергнута ревизии. После чего в индивидуальном порядке будет решаться их судьба. Расскажите о результатах этой работы.

-- Сразу можно сказать, что принято решение о ликвидации «СловРусГаза», компании, которая не смогла найти достойную нишу. Никакой роли, кроме как быть посредником между «Газэкспортом» и словацкой SPP, а также попыток заниматься непрофильной деятельностью, она найти не сумела. Акционеры («Газэкспорт» и SPP. -- Ред.) приняли решение о ее ликвидации. Но это не значит, что нас не будет на словацком рынке.

Другой пример положительный -- австрийская компания GWH (акционеры «Газэкспорт» и OMV) будет продавать газ конечным потребителям в Австрии. Мы увеличили свою долю в GWH до 75% и планируем занять существенный сегмент австрийского рынка. С конечными потребителями идут переговоры. Компания будет продавать газ газораспределительным компаниям, конечным промышленным потребителям, увеличивать тем самым эффективность продаж группой «Газпром». Кроме того, в Австрии мы инициировали проект строительства второго по величине в Европе подземного хранилища газа -- Хайдах. ПХГ -- это ключ к рынку. Ищем возможности для участия в подобных проектах в Бельгии и Великобритании.

-- На какой объем поставок может рассчитывать ваше австрийское СП?

-- Я думаю, что через несколько лет компания будет продавать до 2 млрд куб. м в год непосредственно на рынке.

-- Роль одного из германских СП -- Wingas -- понятна: оно не только выступает посредником, но и инвестирует в инфраструктуру, выходит на новые рынки. А, к примеру, WIEH существует исключительно как торговый дом и выступает посредником между «Газэкспортом» и тем же Wingas. В чем смысл его существования?

-- Эта компания является инструментом оптимизации нашей торговой деятельности на германском рынке.

-- А в чем состоит эта оптимизация?

-- Юридические и экономические аспекты поставок газа в Германию.

-- Как будет разрешаться ситуация с концерном E.ON, который выиграл тендер по продаже газовых активов венгерского концерна MOL, в том числе и 50-процентную долю в совместном с «Газэкспортом» предприятии -- «ПанРусГаз»?

-- Во-первых, сделка еще не одобрена ни венгерскими властями, ни европейскими регуляторами. Во-вторых, мы в любом случае имеем право преимущественного выкупа. Многое будет зависеть от исхода наших переговоров с E.ON об обмене активами в рамках проекта по добыче газа на Южно-Русском месторождении, о транспортировке его по Северо-Европейскому газопроводу и сбыте конечным потребителям в Европе. Мы оставили дверь открытой для E.ON и ведем интенсивные переговоры. Но, сразу подчеркну, как бы они ни завершились, наши договоренности с BASF позволяют нам реализовать проект и с технологической, и с финансовой, и с маркетинговой точки зрения без привлечения третьей стороны.

-- Но E.ON открыто заявил, что не готов делиться своими основными активами...

-- Поэтому возможности его участия в Южно-Русском месторождении сузились. Если раньше компания претендовала на 50% минус одну акцию, то сейчас она максимум может получить половину от этого.

-- А каковы предложения еще одного потенциального участника -- RWE?

-- У нас недискриминационный подход к партнерам. Мы рассматриваем предложения, которые обеспечивают нам участие во всей цепочке поставок газа, вплоть до выработки электроэнергии. Раз уж мы пускаем кого-то в добычу газа на территории России, то должны получить актив, не только эквивалентный по стоимости, но и достойный с точки зрения стратегических интересов на рынке сбыта. Пока ни E.ON, ни RWE не представили устраивающих нас предложений.

-- Когда вы планируете завершить переговоры?

-- В самое ближайшее время. Самое позднее -- сентябрь-октябрь. К концу года мы планируем оформить сделки по обмену активами.

-- Но в случае вхождения в проект третьего участника снизится доля BASF в Южно-Русском, а значит, вам придется отказаться от каких-то активов, предложенных этим концерном.

-- Это так. Но нам в любом случае пришлось бы отказаться от части активов, поскольку BASF предложил активы, превышающие стоимость доли в Южно-Русском. Сейчас вопрос анализируется, конкретные решения будут приняты после окончания переговоров с E.ON и RWE. После этого мы подпишем с партнером или партнерами основные условия, а в конце года заключим сами сделки.

-- Планируете ли выходить на европейский рынок сжиженного газа?

-- У нас два проекта по СПГ, оба очень серьезные, учитывают долгосрочный баланс газа по России. Первый -- строительство завода по сжижению газа в Усть-Луге мощностью до 7 млрд куб. м в год. Газ на него будет поставляться из единой системы газоснабжения. Второй жестко привязан к гигантскому Штокмановскому месторождению, только первая его фаза рассчитана на 22 млрд куб. м (15 млн тонн СПГ.-- Ред.). По первому проекту технико-экономическое обоснование близко к завершению и показывает эффективность проекта при определенном сценарии развития рынка. К тому же с Усть-Луги поставки могут начаться на пару лет раньше, чем со Штокмановского. Оба проекта ориентированы в основном на Северную Америку, хотя поставки в Европу также вероятны.

-- Могут ли быть реализованы одновременно СЕГ и проект в Усть-Луге или это конкурирующие проекты?

-- Могут, если будет рынок.

-- Вы сказали, что договоренности с BASF по СЕГу самодостаточны. В то же время очевидно, что эта компания в одиночку не сможет обеспечить весь газ из этого газопровода долгосрочными контрактами на реализацию. Ведутся ли переговоры с другими потребителями?

-- Помимо Wingas есть и другие потенциальные покупатели. К середине лета принципиальные договоренности с ними будут оформлены документально.

-- А какой объем они готовы закупить из СЕГа?

-- Реальный спрос на новый газ к дате пуска газопровода, к концу 2010 года (график жесткий, но на сегодня выполнимый), составит 19--21 млрд куб. м. Этот объем будет распределен на рынках Германии, Великобритании, Бельгии, Нидерландов, Франции и Швеции.

-- А технологические вопросы, связанные с очень длинным «плечом» подводной транспортировки, решены?

-- Мы нашли решение без строительства дополнительной компрессорной станции на одном из островов по пути следования.

-- А во сколько обойдется это решение? Иными словами, определена ли стоимость морской части газопровода?

-- Около 2 млрд долл. для указанного объема нового газа.

-- Возвращаясь к Штокмановскому проекту: как продвигаются переговоры?

-- Мы ведем активные целенаправленные переговоры о вхождении на рынок LNG по всей цепочке, от добычи и сжижения до регазификации и распределения конечным потребителям. Как и в случае с Южно-Русским, исповедуем идеологию обмена активами с партнерами. Чтобы не просто сидеть и ждать, мы готовим схему среднесрочного обмена нашего газа в Европе на сжиженный газ для поставок в США. По своповым операциям разговариваем с основными производителями LNG -- BP, Total, Shell, Sonatrach. До конца года планируем начать сделки.

-- Переговоры по Штокману ведутся с очень многими партнерами, между тем время принятия решения уже очень близко. Кто-нибудь отсеялся?

-- Я бы сказал, что некоторые потеряли темп, но имен пока не назову.

-- А сколько компаний не потеряло темп?

-- Минимум пять.

-- Правда ли, что структура проекта представляется как сочетание двух европейских партнеров с одной американской компанией?

-- Я верю, что это сочетание будет оптимальным. Но дело в том, что проект будет поделен на несколько стадий, для каждой может быть создана специальная компания. Их состав скорее всего будет неоднородным, так как не для всех потенциальных партнеров интересно или возможно участвовать и в добыче, и в транспорте, и в сбыте одновременно. Например, компания Sempra занимается только распределением LNG в США, а добыча -- это исторически не ее профиль.

-- В ресурсной стратегии «Газэкспорта» существенная ставка сделана на среднеазиатский газ, в частности туркменский. Однако история с требованием Туркменбаши поднять цену продажи газа показала, что проект очень рискованный. Не боитесь повторения ситуации через некоторое время?

-- На мой взгляд, процесс переговоров с Ашхабадом был образовательным для наших туркменских коллег. Цена у нас не подлежит пересмотру. Основным результатом переговоров явилось то, что она осталась неизменной. Что касается формы взаиморасчетов, мы сами всегда стремились к переходу на «живые» деньги, поскольку бартерные схемы очень громоздкие и отнимают много сил. Тем не менее весь объем продукции в 2004 году поставлен в рамках контракта, причем по абсолютно конкурентным ценам. С нашей стороны схема была полностью прозрачной. Мы никогда не держались за товарные поставки. Следующим шагом будет переход на рыночную формулу цены.

-- Ожидаете ли вы, что туркменские партнеры потребуют таких коэффициентов в формуле цены, которые увеличат ее при сохранении рыночной конъюнктуры?

-- Сейчас цена зафиксирована, она является ориентиром для составления формулы. А изменяться она будет, только если рынок двинется в ту или иную сторону.

-- А вы не допускаете того, что Ашхабад воспользуется переговорным процессом, чтобы вернуться к вопросу о повышении цены до 58 долл., по которой теперь закупает туркменский газ Украина?

-- Ну из-за бартерной составляющей (которая сохранилась в украино-туркменском контракте. -- Ред.) мы же не знаем, какова итоговая цена... Наша сегодняшняя цена является экономически обоснованной. Право поднять тему пересмотра цены предусмотрено в любом международном контракте (не чаще одного раза в три года), но для этого нужно предъявить такие веские аргументы, которые примет поставщик. В случае с туркменским контрактом нам осталось только согласовать стартовую цену, исходя из которой будет исчисляться стоимость газа в течение всего срока действия контракта. Соответствующие консультации уже ведутся.

-- Уже в 2007 году должны значительно увеличиться поставки среднеазиатского газа, однако работы по расширению пропускной способности системы «Средняя Азия -- Центр» до сих пор не начались. А ведь у вас с Туркменией контракты построены по принципу «бери или плати»...

-- Работы действительно пока не начались. Это связано с тем, что среднесрочный контракт по транспортировке газа по территории Узбекистана (самое узкое место системы, с мощностью 45 млрд куб. м в год при необходимых 60 млрд к 2007 году. -- Ред.) пока не подписан. Мы находимся на заключительной стадии переговоров. Без такого контракта невозможно приступить к финансированию работ по расширению системы. Мы надеемся, что в ближайшее время договор будет подписан.

-- Условия будут отличаться от действующих?

-- Нет. Есть международное правило, которого мы придерживаемся: «старые мощности -- старый тариф». Кроме того, узбекская сторона давно рассматривает вопрос о приватизации магистральных газопроводов. Мы будем заинтересованы поучаствовать.

-- А как обстоят дела на казахстанском участке?

-- Насколько нам известно, у Астаны нет планов приватизации. К тому же у казахстанской системы, в отличие от узбекской, есть резерв -- дальнейшее расширение они готовы финансировать самостоятельно. Казахский участок нас не беспокоит.

-- Но вам ведь все равно нужен долгосрочный контракт на транспортировку, а Казахстан, судя по всему, старается увязать этот вопрос с доступом на европейские рынки газа...

-- Мы движемся поэтапно. Сначала нужно решить проблему узкого места, а затем уже все остальные. Что касается экспорта, то у нас действует совместное предприятие с госкомпанией «Казмунайгаз» -- «КазРосГаз», которое поставляет газ как в наш портфель, так и напрямую в Азербайджан. Правда, в этом году это СП значительно уменьшило поставки в Азербайджан по сравнению с прошлым (с 4 млрд куб. м до 1 млрд), предпочтя продажи в портфель «Газэкспорта». Кроме того, мы уже договорились о создании другого СП на базе Оренбургского ГПЗ по переработке газа с Карачаганакского месторождения и о дальнейшей продаже газа в портфель «Газэкспорта». Оператором продаж будет выступать также «КазРосГаз».

-- Расскажите о компании «РосУкрЭнерго», которая является оператором транзита туркменского газа на Украину, а также поставляет часть газа на экспорт. Какой объем газа этой структуре разрешено продавать за пределами Украины?

-- Эта компания была создана для того, чтобы инвестировать в реконструкцию и развитие магистральной системы газопроводов «Средняя Азия -- Центр». Ее состав (акционеры. -- Ред.) призван отразить интересы «Газпрома», которые представляет Газпромбанк, и «Нафтогаза Украины», выражаемые Raiffeisenbank. Представляется, что наши украинские партнеры выбрали этот банк, чтобы использовать его возможности по организации финансирования реконструкции газопроводов. Деятельность «РосУкрЭнерго» обеспечена контрактами: до 2007 года -- с «Нафтогазом» и «Газэкспортом», после -- только с нами.

-- За услуги по транспортировке газа для «Нафтогаза Украины» компания получает «живые» деньги или по-прежнему газ?

-- Газ, около 13 млрд куб. м в год, которые после транспортировки продаются «Нафтогазу».

-- По какой цене?

-- Все вы хотите знать...

-- А какой объем «РосУкрЭнерго» может реэкспортировать в Западную Европу?

- Это делается с учетом общей украинской квоты в 6 млрд куб. м в год. Точный объем не скажу.

-- Заключены ли уже контракты на реэкспорт, в какие страны?

-- Уже есть контракты на поставку в Венгрию и Польшу.

-- Что будет с газотранспортным консорциумом? Украинская сторона не готова обсуждать совместное управление действующей системы, «Газпром» не готов инвестировать в ее развитие, не получая возможностей для управления всей системой.

-- Переговоры продолжаются, но это не только газпромовская епархия. Были заключены межправительственные соглашения, и работа идет на государственном уровне. Но важно отметить: какой бы объем газа ни транспортировался по Северо-Европейскому газопроводу, взаимоотношения с Украиной будут у нас одним из приоритетных вопросов. Попытки столкнуть эти два направления абсолютно политиканские. Объем потребления газа растет не только в Европе, куда газ в основном поставляется по украинской системе, но и на самой Украине, экономика которой демонстрирует хорошие темпы роста.

-- После того как поглощение «Роснефти» не состоялось, должна измениться ваша стратегия на восточном направлении. Предполагалось, что ресурсной базой для газпромовского экспорта станут сахалинские проекты, в которых у «Роснефти» очень неплохие позиции. Теперь у вас этих ресурсов не будет. Что изменится в ваших подходах? Или вы готовы отказаться от экспортной монополии на Востоке?

-- Ни восточные, ни нефтяные амбиции от изменения структуры сделки с государством у нас не уменьшились. Более того, появление свободных средств в том объеме, который появится у «Газпрома» в результате продажи акций государству, позволит нам сделать ряд приобретений. Мы рассматриваем и нефтяные, и газовые активы, как в России, так и за рубежом. Среди них есть и сахалинские проекты. Купить собираемся те активы, которые будут адекватны по цене и стратегическому потенциалу для развития бизнеса «Газпрома».

-- Каковы перспективы работы «Газпромэкспорта» на европейском рынке?

-- С учетом падения добычи газа в Евросоюзе доля импорта будет возрастать. Соответственно, если мы сохраним -- а мы уверены, что сможем этого добиться, -- нашу долю в газопотреблении Европы (сейчас она составляет 25%), физический объем поставок «Газпромэкспорта» будет увеличиваться. Нам удается сохранять эту долю на рынке, несмотря на то что сейчас на нем наблюдаются очень высокая конкуренция и превышение предложения над спросом. Некоторые дилетанты обвиняют «Газпром» в том, что мы плохо торгуем газом на экспорт. Твердо могу сказать: мы продаем так, как нужно. И в этом году не просто поставим очередной рекорд по экспортной выручке, но и значительно превысим показатели прошлого года. По предварительным оценкам, она составит 24--25 млрд долл., а в 2004 году было 18,3 млрд долларов.

-- Эта сумма учитывает экспортные продажи жидких углеводородов и продукции СИБУРа?

-- Нет, она отражает только выручку от продажи газа. В целом валютная выручка «Газпромэкспорта» перевалит за 26 млрд долл., из них около 1,5 млрд придется на нефть, конденсат и продукты нефтегазохимии.

-- Есть ли сейчас в экспортных контрактах «Газэкспорта» ограничения по цене газа или она может расти бесконечно вслед за нефтяной?

-- Никаких ценовых потолков у нас нет. Наши цены привязаны к корзине альтернативных видов топлива, плюс в наших ценах есть значительная транспортная составляющая из-за разных точек сдачи газа. Сравнивать условия поставок норвежского и российского газа -- все равно что сравнивать яблоки с апельсинами. На приведенных условиях мы продаем газ не хуже, чем другие экспортеры, а в некоторых случаях -- лучше. Кстати, то, что цены остаются нашей коммерческой тайной, тоже помогает нам так успешно продавать газ в Европе.

-- Известно, что покупатель может отказаться от объема, превышающего уровень take or pay, и докупить этот газ на рынке. Удается ли вам конкурировать с другими поставщиками в этом сегменте?

-- Мы идем выше объема take or pay по всем нашим основным контрактам. И, естественно, по всем договорам принцип «бери или плати» неукоснительно соблюдается. Была у нас история с турецкими партнерами, которым мы пошли навстречу и снизили уровень обязательного отбора газа. Так вот сейчас они берут существенно больше минимально возможного объема по контракту.

Мы активно работаем на спотовом рынке. Объем продаж по краткосрочным контрактам на либерализованном британском рынке, а также на ряде европейских рынков в текущем году превысит 4 млрд куб. м на сумму около 1 млрд долл. Компания Wingas, в которой мы собираемся увеличить долю до 50% минус одна акция (сейчас 15%. -- Ред.), имеет 15% немецкого оптового рынка сбыта. В ее портфеле около половины контрактов является краткосрочными, до года. Мы не только приспосабливаемся к либерализованному рынку, но и были пионерами на нем. Просто об этом никто не любит говорить.