Дело ЮКОСа, получившее международный размах, попытки государства все активнее вмешиваться в дела бизнеса, замедление темпов роста при рекордно выгодной внешнеэкономической конъюнктуре -- таков фон, на котором Министерство экономического развития и торговли подготовило среднесрочную программу развития России до 2008 года. О последствиях дела ЮКОСа для экономики, о перспективах либерализации нефтегазового рынка и шансах за счет особых экономических зон превратить российскую экономику из сырьевой в инновационную обозревателю "Времени новостей" Вере СИТНИНОЙ рассказал заместитель министра экономического развития и торговли Андрей ШАРОНОВ.

-- Каковы ближайшие перспективы российского нефтегазового рынка с учетом очевидного усиления давления на него со стороны государства?

-- Если говорить о рыночной ситуации в целом, то я бы здесь поддержал точку зрения, что и нефтяная, и нефтеперерабатывающая отрасли являются конкурентными отраслями. Как показывает и российская, и особенно зарубежная практика, увеличивать здесь роль государства нет никакого смысла. Я не вижу, зачем государству влезать в качестве собственника в эту сферу. Государство должно сосредоточиться на установлении правил игры -- прежде всего в области антимонопольной политики, где мы особенно не преуспели. Я по-прежнему считаю, что у нас нет реальной конкуренции на розничном рынке нефтепродуктов, в результате чего мы получаем завышенные, хотя и не монопольно высокие цены, в первую очередь на бензин.

-- Но ведь ситуация объективно складывается в сторону монополизации рынка и увеличения государственного влияния. Что это -- изменение экономического курса?

-- Мне не хотелось бы в это верить. Ничего добавить не могу.

-- Как дело ЮКОСа, продажа «Юганскнефтегаза» скажется на рынке?

-- Она уже негативно сказалась на рынке, прежде всего на настроениях инвесторов. Какие правовые последствия могут быть, я не знаю. Загадывать сложно, но могу допустить, что бывшие собственники каким-то образом попытаются компенсировать свой материальный и моральный ущерб.

-- Как вы относитесь к заявлению советника президента Андрея Илларионова о том, что «Юганскнефтегаз» рано или поздно будет возвращен владельцам?

-- Не берусь ни отвергать, ни поддерживать этот прогноз (а это именно прогноз), поскольку речь идет о будущем. Могу только сказать, что любая уважающая себя страна должна соблюдать право собственности. В принципе любой предпринимательский климат базируется на уважении прав собственности, не только в сюжете с «Юганскнефтегазом». Это базовое условие для того, чтобы инвестиции -- и отечественные, и иностранные -- не только пришли в страну, но и остались в ней.

-- Судя по всему, реформирование «Газпрома» оказалось более сложной задачей, чем ожидалось. И все идет не так, как хотелось бы правительству?

-- Мне кажется, что в части либерализации рынка акций некий консенсус просматривается. Механизм под это придуман -- формирование контрольного пакета "Газпрома" у государства за счет продажи «Роснефти». Я считаю, что это возможный путь, хотя он противоречит логике реформирования нерыночного сектора естественных монополий, коим является "Газпром". Но как исключительно временное средство, дающее государству контрольный пакет, что является предпосылкой для либерализации рынка акций, это возможно. Я думаю, что с этим можно согласиться, хотя потом мы все равно придем к тому, чтобы разделить конкурентные и монопольные виды деятельности. Потому что в данном случае мы делаем прямо противоположное. Мы к монопольной компании добавляем исключительно конкурентный вид деятельности. Это противоречит всем канонам, и оправданием может быть только цель либерализации рынка. Добавлю, что это благая цель. Потому что это повлияет не только на «Газпром», но и на рост капитализации всего фондового рынка, а значит, на рост стоимости российских компаний и всей российской экономики. В данном случае я бы сказал, что цель оправдывает средства.

-- Может ли быть рынок акций «Газпрома» либерализован без покупки «Роснефти»?

-- Теоретически может, если мы найдем способ увеличить долю государства до контрольной. Но пока мы такого способа не нашли. Покупать эти акции на бюджетные деньги никто не будет. Если мы начнем скупать акции, они конечно же сразу взлетят в цене, если появится такой спрос. Это как минимум неумный ход. Поэтому внесение активов для увеличения доли государства -- единственно возможный или один из немногих способов решения этой проблемы. Перед нами стоял другой вопрос: а можно ли либерализовать рынок акций "Газпрома", не получая контрольный пакет для государства? Была длинная дискуссия, по итогам которой решили, что это вопрос прежде всего национальной безопасности. «Газпром» не просто крупнейшая российская компания, это крупнейшая мировая газовая компания, более того -- это стратегический ресурс России. Поэтому вот так спокойно потерять контроль над ней мы не имеем права. Мы не можем допустить, даже теоретически, что кто-то может собрать контрольный пакет.

-- И оставить нас без газа...

-- Газ, конечно, никто не унесет, я утрирую. Но теоретически такая угроза существует. Кроме того, мы должны еще с общественным сознанием считаться, а оно таково, что если кто-то получит больше контрольного пакета, то он вывезет весь газ и нефть, спрячет и нам не даст.

-- Не так давно президент заговорил о необходимости создания особых экономических зон, которые помогут перейти от сырьевой экономики к инновационной. Наверное, теперь законопроект об особых зонах, работа над которым началась еще три года назад, будет принят? Как текст закона выглядит сейчас?

-- В правительство он пока не внесен, но мы собираемся сделать это в течение ближайших недель. В конце концов мы фактически отказались от налоговых льгот. Единственное -- мы договорились о возможности ускорить начисление амортизации по сравнению с общим режимом для России. Еще один плюс -- это возможность переносить убытки на неограниченное число лет вперед. Поясню. Если вы начинаете инвестиционный процесс, то первый год у вас отрицательное сальдо (вы только вкладываете и ничего не зарабатываете). Так вот, смысл переноса убытков состоит в том, что вы можете часть этого убытка перенести на следующий год. Но только один раз. В зоне у вас будет возможность «размазать» этот убыток на более длинный период.

Но на самом деле здесь не только налоговые льготы. Здесь есть таможенный режим работы на свободной территории (режим свободной таможенной зоны), т.е. вы ввозите туда товар и вывозите его после переработки на экспорт без всяких пошлин. Вы платите пошлины, только если собираетесь свой товар продавать на российской территории. Второе -- существенно упрощаются администрирование и взаимоотношения с государством. Реализуется принцип «одного окна» -- все власти, и региональные, и муниципальные, концентрируются в одном субъекте под названием «Дирекция особой экономической зоны». Этот администратор как раз и является единственным воплощением власти для резидентов, работающих в этой зоне. Он решает вопросы предоставления статуса, вопросы регистрации, постановки на учет и т.д. Ограничивается количество проверок, за исключением таможенного и налогового контроля. Проверки могут осуществляться один раз в три года в течение не более двух недель. Кстати, еще одна налоговая льгота, условно говоря, это возможность относить на себестоимость существенно большее количество затрат для технико-внедренческих зон. Сейчас у нас есть ограничение по отнесению расходов на НИОКР, и они, в частности, увязываются с результативностью НИОКР. Если из опытной разработки ничего не получилось, вы не можете отнести эти деньги на себестоимость. Здесь эта проблема решается в пользу хозяйствующего субъекта.

-- Ранее предполагалась возможность дать регионам право предоставлять льготы по налогам, чтобы они могли «заманивать» зоны на свою территорию...

-- Все-таки отказались от такой лобовой льготы. Мы дули на воду, вспоминая Ингушетию и все черные дыры, которые у нас были. Но регионы берут на себя обязательства создавать инфраструктуру. Кроме того, зоны будут территориально не очень большими. Опять же, если вспомнить наши старые "успехи", они не могут совпадать с границами административных образований. Максимальная площадь технико-внедренческих зон должна быть не более 2 кв. км, а производственно-промышленной зоны -- 10 кв. км. В принципе плотность инфраструктуры, производства будет очень высокой, что является положительным фактором. С другой стороны, обязательством резидента является инвестирование не менее 10 млн долл. в проект, реализуемый в особой экономической зоне. В том числе 1 млн долл. -- в течение первого года работы. И это не считая нематериальных активов.