В системе Станиславского есть понятие «пристройки», определяющее, как один персонаж пьесы взаимодействует с другим. Пристройка бывает на равных, снизу и сверху. То же и любая награда: бывает, что ею удостаивают, а бывает, что лауреат удостаивает ее принять.

«Золотой софит» -- институция с необыкновенно запутанной структурой: голосуют номинационный и экспертный советы, бюро СТД, худсовет при комитете по культуре, еще кто-то, так что коллективную безответственность за регулярное попрание здравого смысла несет полгорода.

Каждый год меняется список номинаций. Нынче наконец-то упразднили «Лучший спектакль», оставив лишь «Лучшую режиссуру». Ликвидировав тем самым абсурдную ситуацию, когда лучшая режиссерская работа обнаруживалась не в лучшем спектакле, а лучший спектакль получался таким сам собой, без участия режиссера. Но где какого абсурда убудет -- в другом месте его тут же прибудет. В прошлом году «Софит» за лучшую роль получила Алиса Фрейндлих (шут Фесте в «Двенадцатой ночи», БДТ). Понятно было, что это не самая сильная ее работа, и она не лидировала безусловно среди прочих номинированных. Однако у Алисы Бруновны надвигался юбилей, и не почтить нашу национальную гордость было непозволительно. Но в декабре великая актриса взяла и сыграла в Театре Ленсовета спектакль «Оскар и Розовая дама» -- гениально. Так, как не играла уже четверть века, и теперь-то понятно, что здесь -- Эверест, а все вокруг -- кочки да пригорки. Но не давать же второй «Софит» за роль подряд -- придумали номинацию «Актер года». А премию за режиссуру отдали Владиславу Пази, который значится постановщиком «Оскара», хотя это -- моноспектакль, самостоятельное создание Фрейндлих, и худшее, что там есть, -- как раз режиссура (умирающий от лейкемии герой уходит в глубину сцены, в контровой луч света -- и прочие пошлости).

Вообще же отсутствие номинации «Лучший спектакль» в драматическом театре адекватно отражает ситуацию на петербургской сцене. Потому что объективная реальность такова: есть Малый драматический театр, Лев Додин и его фантастическая труппа -- и все остальные. И когда у Додина случается премьера, любое соревнование с ней выглядит ребячеством. Но в отчетном сезоне премьер не было -- и «словно в опустевшем помещении стали слышны наши голоса». Всплыли какие-то совершенно маргинальные предприятия вроде «Русской антрепризы им. Андрея Миронова».

Попутно сама панорама номинированных спектаклей зафиксировала один непреложный факт. Миф о так называемой новой волне петербургской режиссуры, десять лет назад выдуманный и раздутый критикой, окончательно лопнул. Спектакли Григория Козлова, Владимира Туманова, Игоря Коняева, Анатолия Праудина присутствуют в афише фестиваля «Золотой софит». И Григорий Дитятковский с Юрием Бутусовым продолжает работать. И если сравнивать их нынешнее творческое состояние с возлагавшимися на них надеждами и выданными им авансами, очевидно, что все они оказались в той или иной степени дутыми фигурами. В этом смысле Петербург идет впереди Москвы -- уверен, и Первопрестольная рано или поздно пробудится от морока, напущенного Кириллом Серебренниковым, Ниной Чусовой, Павлом Каплевичем etc. То-то громкий будет треск, то-то шумный будет плеск -- и какие брызги полетят...

Другое дело, что московские академические монстры радостно сдались на милость генерации самозванцев конца 90-х. Петербургские же благополучно ассимилировали некогда молодых и горячих парней конца 80-х, и снова затянулась бурой тиной гладь старинного пруда. Раньше казалось: вот, допустим, Григорий Козлов ставит в Театре на Литейном отличный живой спектакль «Лес», а вот какой-нибудь Александр Исаков выпускает свои чудовищные изделия то в Театре Комиссаржевской, то в «Балтийском доме», то в Музкомедии (где он нынче главный). Один -- режиссер, а другой, бедняга, неправильно выбрал профессию и теперь корячится. А теперь -- найди десять отличий.

На самом деле проблема в самом институте государственного стационарного театра, за сохранение которого недавно так рьяно боролись его заслуженные деятели. Театров сотни (в Москве и Петербурге десятки), каждому положено по пять премьер в год -- в природе просто не существует такого количества режиссеров, способных поставить столько даже не талантливых, а хотя бы грамотных, внятных, профессионально состоятельных спектаклей. В результате пошли все блохи в ход. И поневоле хочется поддержать предложенную Грефом реформу -- мягко говоря, оптимизировать эту сферу творческой деятельности.

В музыкальной части «Софита» абсурда оказалось еще больше. Почему в драме есть «Лучший художник» (им стала Марина Азизян, замечательно оформившая «Нору» Александра Галибина в Александринке), а в опере и балете -- нет? Почему в опере есть «Лучшая работа режиссера», но нет лучшей работы дирижера? Наверно, чтобы не сталкивать в одной номинации Валерия Гергиева и Джанандреа Нозеду, главного приглашенного дирижера Мариинского театра. «Лучшей женской ролью в оперном спектакле» объявлены Джильда в «Риголетто» и Марфа в «Царской невесте» Анны Нетребко. Это, может, и неплохие партии, но никак не роли. Тогда как Лариса Гоголевская в «Тристане и Изольде» Дмитрия Чернякова создает именно роль -- оставшуюся без награды. Видимо, у Нетребко сейчас такой статус, что обойти ее нельзя. Совершенно справедливо награжден Алан Маратра, поставивший «Путешествие в Реймс», лучшее, что появилось в Мариинской опере за последние как минимум пять сезонов. Но ведь и играют-поют там замечательно -- однако «Софит» отдали Валерию Алексееву за Риголетто в дрянном спектакле Вальтера ле Моли.

В балете сохранилась номинация «Спектакль», зато отсутствовала «Хореография». Причина понятна: соревновались «Анна Каренина» Бориса Эйфмана и «Тщетная предосторожность» Олега Виноградова в Театре им. Мусоргского. Победил Эйфман. Без комментариев.

Впрочем, нет -- одно маленькое замечание. В балеринскую номинацию как-то затесалась Виктория Терешкина за партию в Approximate Sonata (часть программы «Форсайт в Мариинском»). Разумеется, ее обошли -- само присутствие фамилии этого хореографа дает настоящую цену глубоко провинциальному балетному пейзажу, каким его высветил «Софит». Но пристраиваться к Форсайту снизу, должно быть, местная гордость не позволяет, а на равных или тем более сверху -- глупо. Так что лучше не пристраиваться вовсе.