Китай намерен к 2020 году увеличить ВВП в четыре раза и довести его до 4 трлн долл. «Это превратит Китай в страну с более развитой экономикой, наукой, образованием и культурой, более совершенной демократией, в гармоничную страну, в которой народ живет более зажиточно», -- заявил китайский партийно-государственный лидер Ху Цзиньтао.

В России амбициозные народнохозяйственные планы Пекина стимулируют споры о судьбах отечественной экономики. Почему Китай с такой уверенностью говорит об учетверении ВВП, когда наша страна все еще сомневается в возможности его удвоения? По просьбе «Времени новостей» авторитетный российский исследователь современного Китая представил свой взгляд на механизмы экономического роста Поднебесной.

В чем истоки "китайского чуда"?

«Китайское чудо» -- это результат взаимодействия целого комплекса факторов. Попытки вычленить один из них и приписать ему некую чудотворную роль непродуктивны. Это ведет не к уяснению реальности, а к ее мифологизации.

Иногда приходится слышать, что все дело в уникальных свойствах китайского народа, в его неприхотливости, трудолюбии, дисциплинированности. Все это правда, но далеко не вся.

Выработанные тысячелетиями качества никуда не исчезали и в те времена, когда никаких признаков «чуда» еще не было, а Китай оставался бедной и отсталой страной. Если сегодня отъехать от крупных приморских городов на несколько сот километров и оказаться в глухой дальней деревушке где-нибудь на северо-западе или юго-западе КНР, обнаружить признаки «чуда» будет нелегко. Да и об абсолютном послушании китайцев могут толковать лишь те, кто совершенно незнаком с китайской историей и ничего не знает о крестьянских бунтах, приводивших иной раз к падению императорских династий.

То же самое касается тезиса об исключительной дешевизне китайской рабочей силы. Разумеется, резервуар ее почти не ограничен, а неквалифицированный труд действительно недорог. Но таким он был в Китае всегда. Кроме того, на разных континентах можно найти немало стран, где труд еще дешевле.

Многие убеждены, что своими сегодняшними успехами Китай обязан твердому правлению Коммунистической партии. В самом первом приближении это верно. Однако полезно помнить, что коммунистическая власть в Китае еще совсем недавно была повинна в катастрофических провалах экономики. Поэтому данный тезис может быть принят лишь с одной очень важной поправкой. Нынешние коммунистические лидеры, начиная с Дэн Сяопина, отринули любые утопические проекты и цели, измеряя свои достижения исключительно прагматическими критериями.

Легитимность правления старшего поколения коммунистических вождей в глазах народа обусловливалась их героическим революционным прошлым и обещаниями в кратчайшие сроки построить лучшее будущее. У нынешних руководителей нет ни того, ни другого. Они должны подтверждать свое право на власть, повседневно решая насущные проблемы, что сиюминутно проверяется на практике.

Однако одних правильных устремлений власти и народа для свершения «чуда» далеко еще недостаточно. Для этого необходимо обладать нужными орудиями и средствами, пусть даже и не вполне совершенными. Китайское руководство непростым путем проб и ошибок сумело их обрести.

Первые шаги частной экономики

Способы преобразования неэффективной плановой экономики китайские лидеры нашли далеко не сразу. Они долго присматривались к опытам восточно-европейских социалистических стран: Польши, Югославии, Венгрии, пристально изучали труды сторонников рыночного социализма в те годы, когда в нашей стране шаг вправо считался «ревизионизмом». Но приступить к делу долго не решались. Мешало многое: расшатанность экономики после десяти лет разрушительной «культурной революции» (1966--1976 годы), нестабильность власти и общества, но больше всего -- идеологическая зашоренность, которую приходилось с немалым трудом преодолевать.

Иногда считают, что рыночные реформы в Китае начались в конце 70-х--начале 80-х годов прошлого века снизу, с деревни. То, что они пошли снизу, от самих крестьян, -- верно. И наверху их поддержали далеко не сразу. Но то, что сельские реформы в Китае положили начало рынку, действительности отвечает не вполне. Крестьяне получили крошечные участки земли лишь в подряд и на определенное время, которое затем было продлено. Им разрешили продавать излишки урожая на рынке. Но земля, главный источник существования, оставалась и остается по сию пору в «коллективной собственности», хотя сами коллективные хозяйства -- народные коммуны -- в большинстве случаев распались.

Это означает, что распоряжаются землей на деле не крестьяне, а представители низовой власти, чаще всего секретари сельских партийных ячеек. При случае они могут продать коллективную землю городским спекулянтам для застройки или прокладки путепроводов. Деревня не могла стать плацдармом для экономического взлета Китая, поскольку ее хозяйство остается мелкокрестьянским, да к тому же из нее долгие годы выжимали все соки для обеспечения индустриализации.

Подъем экономики начался с появлением в стране частных предпринимателей, которые смогли наиболее эффективно использовать главное сравнительное преимущество Китая -- дешевый труд. Это стало возможно по мере постепенного выхода из всеобщей маоистской уравниловки, когда богатство перестало считаться социальным злом. Прозвучавший из уст Дэн Сяопина в октябре 1985 года призыв «позволить части людей и части районов обогащаться раньше других» открыл простор для быстрого экономического роста, хотя одновременно стимулировал возникновение серьезных социальных противоречий -- между богатыми и бедными, между городом и деревней, между развитыми и отсталыми регионами.

Сначала в деревне и в городе появилось множество крохотных индивидуальных хозяйств -- торговых, сервисных, производственных. Право на существование частного капитала в ограниченных масштабах Компартия впервые признала в 1985 году. Три года спустя конституция КНР санкционировала его существование в качестве дополнения к «социалистической экономике общественной собственности».

С приходом к власти нового руководства КПК во главе с Ху Цзиньтао перед частным сектором открылись новые возможности. В 2004 году в конституцию была включена поправка, провозглашающая неприкосновенность легальной частной собственности граждан. Тем самым частная собственность почти уравнивалась в правах с собственностью обобществленной, государственной, которая до сих пор единственно считалась неприкосновенной (правда, в отличие от частной еще и «священной»).

Частная собственность зарождалась в Китае в годы реформ не вследствие официально признанной приватизации государственной собственности. Частные предприятия создавали на собственные средства разбогатевшие крестьяне, индивидуальные торговцы, ремесленники, а также партийные и государственные функционеры, оставлявшие свои посты и «пускавшиеся в плавание» по морю бизнеса, не теряя при этом полезных связей со своими коллегами, остававшимися во власти. Последнее обстоятельство создавало благоприятную почву для коррупции, которая в Китае вопреки некоторым расхожим представлениям вряд ли намного меньше, чем в России. Около трети частных предпринимателей --члены Коммунистической партии.

Капитал наступает, государство отступает

В Китае подавляющее большинство предприятий частного национального капитала -- мелкие или средние, крупных среди них немного. Но именно благодаря своей массовости они играют все более важную роль в экономике КНР и в жизни населения. С 1989 по 2003 год число частных предприятий в Китае выросло с 91 тыс. до 3 млн, т.е. в 33 раза, численность занятых на них работников -- с 1,4 млн до 33,1 млн чел., или в 23,6 раза, а стоимость продукции -- с 9,7 млрд юаней (1,2 млрд долл.) до 1896,4 млрд юаней (234,1 млрд долл.), т.е. в 195,5 раза.

Частный капитал доминирует прежде всего в трудоемких отраслях, создавая огромное число рабочих мест, столь необходимых стране. Частные предприятия выпускают свыше 70% продуктов питания и бумаги, свыше 80% одежды, обуви, пластмассовых и металлических изделий, свыше 90% лесоматериалов и мебели. Они поставляют основную массу таких важных товаров китайского экспорта, как одежда, детские игрушки, кустарные изделия. В последнее время частный капитал начинает продвигаться в тяжелую промышленность, базовую инфраструктуру, в предприятия коммунального обслуживания. С приходом частного бизнеса начался бурный подъем киноиндустрии КНР -- в 2003 году на деньги частных инвесторов было снято 96 из 140 китайских фильмов.

Иногда приходится слышать, будто китайцы как нация в массе своей склонны к коммерческой деятельности. Это, безусловно, преувеличение. В традиционной китайской культуре торговля считалась занятием не слишком почтенным -- во всяком случае куда менее достойным, чем землепашество.

Но Китай велик и обширен, в нем действительно есть регионы, где живут люди, весьма искушенные в торгово-предпринимательском деле. Это, например, город Вэньчжоу в провинции Чжэцзян. Торговцев из этой местности можно встретить чуть ли не во всех странах мира. Их немало и среди китайских коробейников в России. Выходцев из Вэньчжоу еще называют «евреями Востока» -- это, разумеется, не имеет отношения к их этническому происхождению и лишено каких либо негативных обертонов. Именно в Чжэцзяне частная промышленность и торговля раньше всех пошли в гору, и эта провинция стала одной из наиболее процветающих в стране. Впрочем, все наиболее быстро развивающиеся провинции восточного приморья своими успехами в немалой степени обязаны частному бизнесу.

В феврале 2005 года Госсовет КНР принял специальное постановление о стимулировании и поддержке индивидуального и частного бизнеса -- первый документ такого рода за все годы существования КНР. Частный бизнес получает доступ в ряд ранее закрытых для него отраслей, включая государственные монополии -- связь, электроэнергетику, гражданскую авиацию, железные дороги, кино и телевидение, финансы, оборонно-технический комплекс. Облегчается мобилизация финансовых ресурсов -- как на фондовых рынках, так и рынке кредитов. В прошлом на долю частных предприятий, производящих более трети ВВП, приходилось лишь 10% банковских кредитов. Государственные банки (а частных раньше почти не было) предпочитали давать кредиты государственным же предприятиям, часто убыточным. Средним и малым частным предприятиям принадлежало лишь 1,3% ценных бумаг, обращавшихся на фондовых рынках.

Доля государственной собственности сегодня особенно велика в оборонной (100%), нефтедобывающей (92,1%), нефтехимической (69,3%), электроэнергетической (90,6%), автомобильной (72%), металлургической (64,4%), угольной (70%) промышленности, в гражданской авиации и банковско-финансовом секторе (более 90%) и на железнодорожном транспорте (83,1%). Госпредприятия продолжают оставаться главным источником налоговых поступлений в бюджет страны.

Долгие годы власти стремились реформировать государственный сектор экономики, чтобы он мог конкурировать с частным. Они отказались от системы пожизненного найма и повременной оплаты труда, уволили миллионы лишних работников, расширили самостоятельность предприятий, избавили их от многих социальных функций. Но большинство государственных предприятий, особенно средних и малых, по-прежнему оставались неконкурентоспособными. Новое китайское руководство сделало шаг в направлении радикализации реформы. Взят курс на решительное сокращение удельного веса госсектора в экономике страны с сегодняшних 35--36% до примерно 20%.

Государство свертывает или резко сокращает свое присутствие в тех отраслях, где оно особенно неэффективно. Чисто государственными останутся менее трети крупных предприятий (50 из 190), включая только те, что насущно важны для обеспечения национальной безопасности и жизнеобеспечения страны, и те, что наименее прибыльны и нуждаются в государственной поддержке для удовлетворения потребностей общества. Остальные акционируются. Делается ставка на массовое привлечение национальных и иностранных частных инвестиций, особенно в акционирование крупных государственных предприятий, исключая лишь часть оборонной промышленности.

Одновременно государство с участием национального и иностранного капитала вкладывает средства в долгосрочные проекты, не сулящие быстрой отдачи, но насущно необходимые для перспективного развития народного хозяйства. Чаще всего это капитальное строительство различных объектов инфраструктуры.

Открытость внешнему миру

Иностранные инвестиции в Китае выполняют три основные функции: передают высокие технологии и менеджерский опыт, пополняют казну валютными ресурсами, способствуют росту экспорта. Привлечение иностранного капитала служит для Китая наиболее удобным способом доступа к современным мировым технологиям. На долю предприятий с участием иностранного капитала приходится сегодня три четверти суммы, затрачиваемой Китаем на приобретение новых технологий.

Предприятия с участием иностранного капитала производят свыше половины товаров, идущих на экспорт. Среди высокотехнологичных товаров, которые сегодня составляют пятую часть всего китайского экспорта, их доля достигает 80%. Известная сейчас во всем мире марка «Сделано в Китае» своей высокой репутацией в большой степени обязана этим предприятиям. Товары с этой маркой благодаря высокому качеству и относительно низкой стоимости конкурентоспособны на мировых рынках и сравнительно легко их завоевывают, в первую очередь рынки, родные для материнских компаний или хорошо ими освоенные. Фактически используемые иностранные инвестиции составляют немногим более 4% китайского ВВП, однако они обеспечивают пятую часть доходов государственного бюджета. На предприятиях с участием иностранного капитала заняты 23 млн человек, это десятая часть всех городских трудовых ресурсов.

Быстрый рост иностранных инвестиций в китайскую экономику стартовал в начале 90-х годов прошлого века. В 1993 году Китай стал крупнейшим получателем прямых иностранных инвестиций среди развивающихся стран и вторым в мире после США. В 2003 году Китай, обогнав США, стал мировым лидером по фактическому использованию этих инвестиций.

В 80-х годах и в начале 90-х годов прошлого века иностранный капитал поступал в Китай почти исключительно из Сянгана (Гонконга), Аомэня (Макао) и Тайваня. В 90-х годах стал расти ввоз капитала из Японии при действенном участии крупнейших японских высокотехнологичных компаний. Существенно увеличился приток инвестиций из США и Европы. В Китае создали свои предприятия и филиалы 400 из 500 крупнейших транснациональных компаний.

Огромную роль в увеличении притока иностранных капиталов играет китайская диаспора. В суммарных инвестициях за все годы доля Сянгана и Тайваня перевешивает долю всех прочих стран и районов. Еще больше увеличивают этот перевес вложения из офшорных зон и из стран Юго-Восточной Азии, где значительную часть экономики контролируют этнические китайцы.

Стремясь привлечь иностранных инвесторов, Китай постоянно совершенствует законодательство. Даже после вступления в ВТО и вопреки ее правилам он предоставляет иностранцам больше льгот, чем отечественному капиталу. Постоянно расширяется перечень отраслей, куда открыт доступ иностранному капиталу.

В 80-х годах прошлого века иностранные инвесторы предпочитали в КНР трудоемкие отрасли, особенно текстильную и швейную. В начале 1990-х годов капиталы стали постепенно перемещаться в капиталоемкие и техноемкие отрасли: в химическую промышленность, машиностроение, производство транспортных средств, электронику и телекоммуникации. Во второй половине 90-х годов новым центром притяжения стали информационные технологии.

Приход мировых гигантов способствовал радикальному преобразованию ряда отраслей, например, автомобилестроения, способствуя реализации одной из стратегических целей Китая -- превращению его в «мировую фабрику». Сегодня на Китай приходится две пятых мирового производства мотоциклов, треть -- бытовых кондиционеров, четверть -- стиральных машин, четверть -- электровентиляторов, пятая часть -- холодильников и химического волокна.

Модель роста придется исправить

Высокая динамика экономического роста -- важнейшая характеристика современной китайской экономики, главный стержень «китайского чуда». Она позволила существенно повысить влияние Китая в мире, принесла ощутимые результаты в социальной сфере, позволив сократить масштабы абсолютной нищеты, увеличить продолжительность жизни, уменьшить неграмотность населения.

Вместе с тем обнаружились существенные недостатки избранной модели экономического роста, которая носит по преимуществу экстенсивный характер. Рост обеспечивается главным образом притоком инвестиций, увеличением занятости, использованием все возрастающих объемов сырья и энергии, но не использованием новейших технологий для повышения производительности труда и капитала. Обостряются проблемы обеспечения ресурсами. Потребление электроэнергии растет быстрее, чем увеличивается ВВП, что ведет к перебоям в электроснабжении. Увеличиваются удельные затраты топлива и сырья, возникают транспортные затруднения, все большую тревогу вызывает состояние природной среды.

Проблема экономического роста в Китае не в том, что его темпы недостаточны, а в том, что они обгоняют рост внутреннего потребления и ориентируются преимущественно на внешний спрос. Несмотря на усилия нового руководства, остудить перегретую экономику не удается.

На заре реформ Дэн Сяопин поставил задачу учетверить ВВП за последние два десятилетия ХХ века. Эта задача была выполнена. 16-й съезд КПК, состоявшийся в конце 2002 года, определил новые параметры экономического роста. За десять лет, к 2010 году, запланировано удвоить ВВП, а за два десятилетия, то есть к 2020-му, учетверить его по сравнению с уровнем 2000 года.

Это означает возрастание ВВП с 8,9 трлн юаней в 2000 году до 35 трлн юаней (по действующему обменному курсу -- до 4 трлн долл.), что примерно соответствует нынешнему показателю ВВП Японии. По объему ВВП в 2005-м году Китай должен обойти Францию, в 2010 году -- Англию, а в 2050-м -- Японию, вплотную приблизившись к США. ВВП в расчете на душу населения увеличится за двадцатилетие с 800 до 3000 долл., что позволит Китаю войти в группу стран со средними доходами. Япония достигла этого уровня в 1973-м, Корея -- в 1987 году.

Для этого среднегодовые темпы роста ВВП до 2020 года должны оставаться на уровне 7,18%. За предшествующее двадцатилетие они составили 9,3%, за первую половину 2005 года -- 9,5%. Так что менее напряженная динамика в обозримом будущем считается вполне посильной.

Чтобы достичь этих целей и не обострить еще больше нарастающие социальные, экологические и политические проблемы, а по возможности их смягчить, Китай должен найти новые источники роста вместо почти бесплатных ресурсов земли, сырья и труда. Чрезмерную зависимость отечественной экономики от экспорта должна сменить большая ориентированность на внутреннее потребление, а последнее не может значительно возрасти без существенного увеличения доходов крестьян -- основной массы китайского населения. Нужно вкладывать значительно больше средств в образование. Должно стать более справедливым распределение плодов экономического роста. Китайское общество не может ориентироваться на стандарты потребления «золотого миллиарда» -- следовательно, оно должно стать значительно более бережливым.

Китаю предстоит перейти от ориентации на экономический рост любой ценой, игнорирующей социальные и экологические издержки, к долгосрочному, сбалансированному, ресурсосберегающему социально-экономическому развитию. Новая модель развития, возможно, не обеспечит столь высокой динамики экономического роста, как прежде. Но зато этот рост может стать более стабильным, менее экстенсивным, менее энергоемким и более ресурсосберегающим, менее разрушающим природную среду, более гуманным, более социально эффективным, менее ориентированным на сиюминутный результат и больше учитывающим интересы грядущих поколений.