До открытия Московской биеннале современного искусства остались считаные дни. Не хочется, чтобы этот разрекламированный с ажитацией фест оказался лишь еще одной записью в анналах герметичной московской «тусы» с ее утомительным калейдоскопом новостей, чаще всего упакованных по схеме: инвестор -- деньги -- пшик -- пиар. Избежим этого в том случае, если биеннале будет интересна за пределами Садового кольца. Кто оценит биеннале? Кому она нужна? Да, у нас есть несколько городов, где современное искусство не оставляют в небрежении. В Петербурге, Нижнем Новгороде, паре-тройке других волжских городов, нескольких городах Сибири проблемы, стратегии, философию «контемпоральности» исследуют профессиональные институции, специально созданные на базе Минкульта РФ или независимых фондов-грантодателей. Но где место (вспомним название одной из последних инсталляций Ильи Кабакова) современного искусства в других городах России?

Найти это место я попытался, посетив в новогодние праздники древний очаг отечественной культуры, славный форпост северо-западных рубежей земли русской Псков. Современное положение дел в этом городе типично для других старинных, в древности богатых и процветающих, ныне скромных, но гордых центров российской провинции. Сегодня Псков больше всего похож на гигантский пейзажный парк с меланхоличными руинами крепостных стен, гениальными церквами с лепной, рукотворной пластикой и камерным, будто предназначенным для моления одной семьи, «часовенным» пространством. Заводы почти не дымят -- пар идет только из красных труб ТЭЦ. Строят мало. Сносят тоже. Туристическая инфраструктура развалилась со сменой экономической формации. Сражения, слава богу, не ведутся давно, потому фортификационные сооружения -- девятикилометровая крепость XV--XVI века, земляные валы Петра I -- превратились в уютные элементы ландшафтного дизайна, между которыми прогуливаются сдержанные на эмоции и никуда некогда не спешащие псковитяне.

Впрочем, идиллической атмосферу в городе не назовешь. В Пскове много лет размещается воздушно-десантная дивизия. Это корректирует стиль общения и регламентирует жизнь. В дивизии служат солдаты-контрактники. У них мало денег. После двенадцати наступает негласный комендантский час. По улицам лучше не шляться. Рисково. Научный сотрудник Псковского музея-заповедника Всеволод Рожнятовский рассказывает, что ежегодно 24 июля дивизия участвует и в санкционированном администрацией разрушении древнейшего памятника Пскова расписанного фресками XII века Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря. В этот день власти устраивают театрализованное шоу в честь освобождения города от фашистов. Для удешевления процесса ход военных действий у стен монастыря инсценируется с использованием реальных солдат, реальных самолетов и реальной пиротехники, которую взрывают прямо на набережной реки Великой. Из года в год состояние памятника, равных которому нет в мире, приближается к катастрофическому. От взрывной волны и резонансов, вызываемых движущейся боевой техникой, вибрируют стены, осыпается фресковая живопись, трещат фундаменты. Такая вот выходит культура «на военном положении».

Преподающий в петербургском ПРО АРТЕ музыкант, исследователь средневековой исполнительской традиции Юрий Стрекаловский считает, что тратить деньги на создание в Пскове еще одного филиала ГЦСИ (Государственного центра современного искусства) не имеет смысла. В качестве аргумента он приводит такой пример: «В романтические времена 90-х немецкие фонды устроили по всей стране культурные центры для просвещения российских немцев. Затея не удалась -- оказалось, культурная программа фондов интересна считаным единицам. Работать не с кем -- содержать такие институции невыгодно». Та же участь, возможно, постигнет и гипотетический псковский ГЦСИ.

Официально современное искусство представлено в Пскове двумя галереями, предлагающими сувенирную продукцию и салонную живопись, а также двумя памятниками основательнице города благоверной княгине Ольге. Один памятник работы харизматичного скульптора Клыкова. Другой памятник -- харизматичного скульптора Церетели.

Можно было бы ставить точку и считать тему совместимости процессов современного искусства с городом Псковом (шире -- большинством городов российской провинции) закрытой. Не позволяет сделать это лишь один принципиальный для современного искусства вопрос. Это вопрос культурной идентификации, вопрос «кто мы такие?». Адекватная постановка его и может считаться архетипом искусства вообще, современного искусства в частности. Как оказалось, напряженные поиски ответа на этот вопрос в Пскове все-таки ведутся, причем в самых неожиданных местах: древнейшем монастыре, молодежном клубе и галерее наивного искусства.

Благодаря Всеволоду Рожнятовскому я познакомился с творчеством известного иконописца архимандрита Зинона. До середины 90-х годов архимандрит служил в церкви Св. Стефана Мирожского монастыря. Задавшись вопросом «кто мы такие?», он попытался вернуться к истокам русского христианства. Начал с храмового пространства: вместо привычного нам иконостаса архимандрит Зинон реконструировал древнейшую форму невысокой каменной алтарной преграды -- темплон. Будучи выдающимся иконописцем, он расписал темплон фресками в византийском стиле. Кроме того, с помощью архивов в Италии восстановил греческую литургию по древнейшим образцам. И еще запретил проводить службы в Спасо-Преображенском соборе с фресками XII века: «Мы с вами до этого храма не доросли». «За вольнодумство» на отца Зинона церковным начальством Пскова (архиепископом Псковским и Великолукским Евсевием) в 1996 году было наложено «прещение». Официальным поводом послужило данное архимандритом Зиноном разрешение католическим священникам, гостям из Италии, на совершение богослужения в церкви Мирожского монастыря (прещение было снято указом патриарха Алексия II лишь 21 декабря 2001 года). Теперь отец Зинон служит в своей родной деревне Печорского района. Разве труды и дни архимандрита, которого в свое время пытался защищать великий Сергей Аверинцев, нельзя назвать стратегией сontemporary аrt, принципиальной, честной, даже радикальной и смиренной одновременно, -- вопрошающей Бытие по последним вопросам.

Другой пример идентификации посредством искусства -- живопись жителя деревни Звенковичи Псковской области Николая Александровича Комолова (1925--1983). Ее можно посмотреть в музее наивного искусства в бывших палатах купцов Меншиковых. Неуклюже-монументальный стиль немного похож на манеру знаменитого француза, таможенника Анри Руссо. Сюжеты и иконография могли бы стать материалами и диссертации о коллективном бессознательном советского крестьянина, и исследования об истоках новейшего российского концептуализма. Одна картина, например, называется «Вперед, друзья!». На ней в триумфальной нише изображена семья колхозников. Сзади -- поле. А на нем работают то ли супрематические яйцеголовые крестьяне Малевича, то ли гуманоиды в скафандрах из советских научно-фантастических романов. «Так кто же мы такие?» -- вопрос, что называется, ребром. Живопись обезоруживающе искренна: ни тени иронии или ухмылки. В таком качестве она куда более современна, чем многие полотна модных соцартистов.

Наконец, третья территория contemporary art во Пскове -- аналог московским ОГИ и «Апшу», альтернативный клуб T.I.R. Дизайн из артефактов советской эпохи (от автомобильных номеров, дверных табличек с запрещающими или разрешающими надписями до абажуров, подсветки и граффити стен) вполне отлично конкурирует с самыми продвинутыми проектами Бродского, Хазанова и других московских звезд. Под клуб используется здание бывшего милицейского тира. Отсюда и название. Архитектор клуба, один из его совладельцев Александр Николаев считает, что в Пскове конкурентов T.I.R. не сыскать. «Мы открылись год назад. И публика у нас практически постоянная -- просто нормальные люди, студенты и выпускники трех городских вузов -- Вольного, Политехнического и Педагогического. Они приходят сюда прежде всего ради общения. Каждую неделю у нас неплохая концертная программа, приглашаем музыкантов из Питера -- «АукцЫон», Markscheider Kunst, «Текила Джаз», из Москвы -- «ПакаВаИть», «Шутки Мао», а также из Финляндии (I-valo), Голландии (Bert Smits), Украины («Я и друг мой грузовик»), Петрозаводска, Новгорода, т.д. Устраиваем фотовыставки, хеппенинги, сотрудничаем с питерским институтом ПРО АРТЕ. Цель нашего клуба -- консолидация творческих людей города Пскова. Здесь каждый может внести свою лепту даже в дизайн интерьера -- оформить стену, к примеру, или сконструировать абажур для лампы. Еще поощряется дарение клубу книг и чтение оных». Пообщавшись с хозяевами и завсегдатаями клуба, я понял, что T.I.R. выполняет роль той самой отсутствующей профессиональной артинституции. Он тоже территория идентификации в городе, почти утратившем свою идентичность.

Когда-то давно пограничный Псков называли оплечьем Руси. Сегодня он и многие другие города российской провинции вполне способны стать оплечьем современного художественного процесса. Так что голове-столице со всеми ее артменеджерами и биеннале все еще есть на что опереться.