Учрежденный Юрием Григоровичем балетный приз в этом году раздавали в двенадцатый раз. Вручали тихо, стараясь выглядеть солидно, ни в коем случае не вспоминать прошлогодний дикий скандал с освистыванием решений жюри и воплями в зале (тогда в лучшие балерины выбрали Волочкову, и балетоманский народ устроил форменную демонстрацию протеста). Были все признаки того, что люди стараются починить репутацию. Почти удалось.

Сначала объявили имена лауреатов. «Бенуа» организован следующим образом: семь членов жюри называют своих номинантов, отсматривают видеопленки с выступлениями протеже коллег и, собравшись накануне церемонии, голосуют. На самой церемонии зрителям показывают лишь 30-секундные ролики с фрагментами ролей номинантов. На следующем за церемонией концерте даже те из артистов, что приехали (половина номинантов всю эту затею традиционно игнорирует), танцуют чаще всего не то, за что номинированы. Что очень удобно -- зрителям приходится доверять жюри на слово, проверить-то нельзя.

В этом году список кандидатов на приз был, как всегда, пестрым; рядом стояли знаменитости и маргиналы. Но жюри взвесило решения тщательно (понятно, что еще один скандал похоронил бы «Бенуа») и лауреатов выбрало точно. Лучшей балериной назвали Алину Кожокару (роль Золушки в «Ковент-Гарден»). Юная молдавско-английская балерина не выбралась в Москву, как не появились здесь итальянка Алессандра Ферри и американка Дженни Саможи. В результате зрители могли наблюдать лишь какие-то ошметки от «женского» конкурса: выступление невыворотной, провинциально-пафосной Ирины Колесниковой в роли Китри (она работает в гастрольном театре Константина Тачкина; говорят, ее кандидатуру выдвинула входящая в этом году в жюри Алла Осипенко -- некоторые великие балерины становятся с возрастом чудовищно добры) и эксцентричной, графичной, ловкой Агнес Окс из Английского национального балета (в дуэте «Двое» с Томасом Эдуром, также числившимся среди номинантов).

Танцовщика номер один «Бенуа» выдать никак не могли: в списке были два человека, которых равно можно назвать эталонами стиля: парижанин Лоран Илер и гамбуржец Ллойд Риггинс. Изготовили лишний приз и наградили обоих. (Среди номинантов были также Гель Ламбиотт, Лиу Шикай, чьи работы увидеть так и не удалось, впрочем, как и танцы Илера, -- все они не приехали; зато выступил жизнерадостный юноша Антон Луковкин, неуместный в этой компании, как игривый «Запорожец» на трассе «Формулы-1»). Лучшими хореографами назвали Пола Лайтфута и Соль Леон. Фрагмент их работы «Выход из игры», сделанной на музыку Филиппа Гласса в Нидерландском театре танца, запомнится концентрацией внимания на моментах разрыва пар. Невероятное страдание расставаний, стоящая на носках девушка гнется вперед, тянется вслед уходящему молодому человеку, вот она уже под прямым углом, вот, кажется, сейчас рухнет из этой скрюченной позы -- но ноги будто прикованы к месту, ноги не движутся... Реальным конкурентом голландцев был лишь Джон Ноймайер с его «Смертью в Венеции» -- но он уже получал «Бенуа» в 1992 году, жюри, видимо, решило, что лучше дать приз тем, кто еще не был осчастливлен.

Меж тем именно представлением трех небольших фрагментов из «Смерти в Венеции» можно оправдать новое появление «Бенуа» на сцене Большого. Дуэты Густава фон Ашенбаха (Ллойд Риггинс) и Тадзио (Эдвин Ревазов) -- опадающие, полуобморочные движения фон Ашенбаха и отстраненные пробежки Тадзио, его игры с мячом, явно увиденные глазами фон Ашенбаха, -- взорвали овацией зрительный зал, отчаянно скучавший два с лишним часа. Совсем простить «Бенуа» нельзя -- ведь снова его устроители жонглировали в рекламе именами людей, которых не было на концерте, задирали цены до небес (и получили полупустой зал) и в качестве конферансье пригласили Святослава Бэлзу с его жирно наигранной беззаботностью (Наталью Дементьеву он представил как «первого заместителя культуры»). Но хотя бы показали кусочек работы живого гения да награды в этом году вручили без скандала. Уже можно порадоваться за людей.