2004 год, по всей видимости, станет значимым для российской культуры. Реформа правительства усложнила и утяжелила систему государственного участия в жизни всех сфер искусства. Готовится реформа бюджетной сферы, под которую подпадают театры, музеи, библиотеки и крупные киностудии. Телеканалы активно включились в кинопроизводство. Некоторые российские фильмы начинают активно конкурировать на наших экранах с американскими, хотя большая часть отечественной кинопродукции по-прежнему убыточна. Обозреватель «Времени новостей» Лариса ЮСИПОВА обратилась к генеральному директору СТВ Сергею СЕЛЬЯНОВУ с просьбой рассказать о том, как складываются дела в его компании, успешно пережившей, как известно, уже не один период смутных времен.

-- На СТВ сейчас в производстве десять картин, что много. Благополучной стала общая ситуация в российском кинематографе или это частная ситуация вашей компании?

-- Скорее частная, хотя и общая ситуация изменилась в лучшую сторону. Десять картин действительно много и даже неправильно много. Но так сложилось. Сейчас ведь не плановая система, когда ты должен произвести в год 19 условно фильмов вне зависимости от их качества. Сейчас то густо, то пусто, зависит это в основном от идей, и если есть десять хороших -- пусть даже относительно -- замыслов, то почему бы их не реализовать?

-- Когда три года назад Петр Буслов пришел к вам с проектом «Бумер», вы сказали, что у СТВ в данный момент не хватает ресурсов, и попросили его подождать. В результате продюсером «Бумера» стал Сергей Члиянц и его компания «Пигмалион-продакшн», а вы подключились уже на завершающем этапе. А сейчас получается, что если идея хорошая, ресурсы всегда найдутся?

-- Сейчас по внутреннему ресурсу я тоже ничего бы уже не взял. Я считаю, что у меня как продюсера должна быть связь с каждым проектом: неправильно от них дистанцироваться, хочу держать руку на пульсе.

-- При этом известно, что вы редко ездите на съемочную площадку, предпочитаете «не мешаться» режиссеру.

-- Да, я считаю, что лучшая модель -- это сотрудничество. Не хочу обслуживать режиссера, но не хочу и доминировать. Не хочу, чтобы меня слушались, но хочу, чтобы меня слышали. Если у меня возникает какое-то частное соображение или возражение, я пытаюсь его довести до режиссера, используя все рычаги спинного и головного мозга, но отнюдь не административного давления. И всегда радуюсь, когда меня слышат. Я могу, конечно, ошибиться, но какие-то вещи со стороны виднее -- это правда. Особенно это касается финальной стадии производства. Сто процентов режиссеров, на мой взгляд, делают кино длиннее, чем нужно. Я сам был режиссером, я это знаю: когда находишься внутри процесса, не чувствуешь лишних минут. Но точный объем фильма -- важное оружие в борьбе за успех, за качество картины. Часто это понимание приходит к автору уже после премьеры.

-- Вам всегда удается убедить?

-- Нет, не всегда. Режиссер и обязан быть упрямым -- другое дело, что это не должно перерождаться во что-то патологическое.

-- У вас сейчас снимается сразу несколько дебютантов. Они вас слушаются, с ними легче, чем с маститыми?

-- В известном смысле легче. Поскольку дебют -- это утроенный риск, и все это осознают. С другой стороны, дебютантом особенно не хочется руководить. Это его первый фильм, он сам себя не знает, а я-то уж тем более... И, возможно, то что я ему посоветую, вовсе не во благо... Первый фильм бывает раз в жизни. Когда он получается, в нем всегда есть что-то мистическое, что-то особенное, что режиссеру потом повторить не удается. Даже если он снимает замечательные картины, побеждает на фестивалях, его творческая биография блестяща... Предположим, ты, продюсер, надавил на дебютанта своим авторитетом, и он тебя послушал, а потом через два-три фильма ты понимаешь: что-то важное в нем сломал. Это очень тонкая материя. Когда режиссер сам про себя уже все знает, разговор получается адекватный. А тут -- нет.

-- Где вы нашли такое количество молодых -- была особая программа поиска талантов или они сами прибились?

-- Если не распространяться специально на эту тему: да, сами. Приходят, приносят сценарии. У меня не было идеи запускать в этом году столько дебютов. Но появилось несколько людей, которые показались любопытными. Присутствовало и одно объективное обстоятельство (оно, правда, разрушилось) -- из-за которого я запустил, возможно, на один дебют больше, чем было бы правильно. Я предполагал в этом году получить некую господдержку и решил, что с помощью этого добавочного ресурса я могу чуть больше себе позволить. На самом деле в связи с перестройкой правительства все это перенеслось на следующий год, я оказался в очень сложном положении, но останавливать картину было уже не по-человечески.

-- А что вообще получилось в этом году с государственным финансированием? Ходят самые разные слухи: деньги то ли куда-то исчезли, то ли заморозились, то ли год был пропущен.

-- Так получилось, что год был пропущен. Другого определения, кроме как «Салтыков Щедрин», к той ситуации, что произошла в нашей стране с новой моделью правительства, не подберешь. Какая-то бессмыслица. Хочется верить (говорю это без всякой иронии), что те, кто придумал все это, правы и через год-два реформа начнет приносить плоды, но в этом году -- просто бардак.

-- А вообще все эти колебания генеральной линии партии -- уничтожение Госкино, потом преобразование Минкульта и т.п. -- как-то влияют на вашу работу?

-- В России живем. Здесь каждый год меняются правила игры -- и в этом есть свой драйв. Думаю, если бы все вдруг упорядочилось, стало бы скучно. Когда настанет стабильность, предсказуемость, возможность того самого планирования и даже необходимость его -- нам будет чего-то недоставать. Ну, как в Западной Европе? Там деньги на фильм собираются с чувством, с толком, с расстановкой хотя бы пару лет, а иногда шесть-семь. Они причем никуда не деваются за это время -- те собранные первые деньги. А вот вторые, вот третьи... У нас все запускается с колес, в этом есть плюсы -- живое получается дело, но есть, конечно, и недостатки, потому что тяга к порядку все-таки присутствует в каждом из нас. Отвечаю прямо на ваш вопрос: колебания не влияют, потому что я всегда готов. Я никогда не рассчитываю на те деньги, которых у меня еще нет.

-- Интерес к кино инвесторов, совершенно сторонних людей, появился за последние год-два?

-- Безусловно, появился. Я думаю, что в течение трех лет это уже постоянный интерес. Но дело в том, что успехи нашей индустрии пока сравнительные, а не абсолютные. Действительно, рынок стал гораздо больше, интереснее, энергичнее, чем был три-четыре года назад. Но он еще по-прежнему системно убыточен. Отдельные проекты -- да, выстреливают, позволяют вернуть вложенные средства, а иногда даже немножко подзаработать. Но это не есть система. Рынок пока не такой большой и мощный, чтобы любой, более или менее грамотно сделанный фильм вернул деньги. Кино рискованный бизнес. И в Америке, где рынок большой, все равно этот бизнес рискованный. Я честно объясняю людям: никакой гарантии того, что деньги вернутся, не говоря уже о прибыли, нет. Да, сейчас вы уже не потеряете все, что вложили. Может быть, даже выиграете, а может, нет. После таких разговоров серьезные люди искренне говорят «спасибо большое» и, видимо, начинают осознавать, что вкладываться в один проект вряд ли имеет смысл, и надо плотно входить в этот бизнес. Поначалу скорее всего будешь терпеть убытки, но в течение года можно будет занять какую-то более или менее устойчивую позицию. Не все к этому готовы.

-- Не все готовы. А кто-то готов?

-- В моей практике таких случаев не было. Не было такого, чтобы кто-то меня выслушал и сказал: «Да ладно -- играем!» Случаются, конечно, какие-то соображения вне бизнеса: с режиссером в один детский сад ходили, или тема волнующая... Но это редко. С другой стороны, бывают и проекты, чей финансовый потенциал несложно просчитать заранее. Такие, например, как сиквелы успешных картин, но тут возникает другая история: а зачем нам в этом случае делиться с инвестором?

-- Кстати, о сиквелах. Вы, насколько я помню, довольно долго были противником идеи фильма «Бумер-2». Почему все-таки согласились?

-- Нет. Тут все происходило в несколько иной конфигурации. Петр Буслов, исключительно талантливый молодой человек, не зная ничего про себя (как и все дебютанты), сделал фильм, с моей точки зрения, замечательный. И страна его полюбила, и существенная часть критики оценила по достоинству. Все это известно. Для Петра же наступил очень сложный момент -- «синдром второго фильма». Первый фильм успешен, что дальше? И он мучался -- другого слова не подберешь. Придумал пару очень интересных идей будущих фильмов -- возможно, они еще появятся. Но для второго шага это было не то. Тогда он, отчасти под влиянием народа, предложил: «Может быть, «Бумер-2»?» Я сказал: «Нет, так просто «Бумер-2» не надо, а вот если появится сильная идея -- почему нет?» Через какое-то время, энергично описав два-три круга в поисках проектов, он придумал ту идею, про которую нам показалось: да, это может быть.

-- А это уже достаточно крупнобюджетный фильм?

-- Существенно дороже, чем первый.

-- «Достаточно крупнобюджетный» для русского фильма сегодня -- миллиона полтора?

-- Да, больше полутора -- это уже дорого.

-- Первый «Бумер» стартовал на очень небольшом количестве копий -- 30. У «Ночного дозора», как известно, было 325. Второй «Бумер» будет ближе к какому из этих двух показателей?

-- Естественно, к «Ночному дозору». За год в России все меняется очень сильно. Все, что было в прошлом году, для кинорынка, как будто происходило 20 лет назад. Меняется структура зрителей, меняется воздействие на него рекламы. Западные фильмы тоже ведь выходили значительно меньшим числом копий, чем в этом году... Но при всех обстоятельствах ключевое слово в нашем деле -- фильм. Не звезда, не производящая компания, не победы на фестивалях. И когда фильм получается, очень хочется, чтобы он работал. Когда мне говорят эти смешные вещи: «Бумер»-де фильм про бандитов, поэтому и смотрят -- страна у нас такая...» -- я удивляюсь. Ну, пойдите, снимите про бандитов, чтобы зритель пошел. Денег заработаете -- что ж вы не снимаете? Да потому что не в том дело, что про бандитов, а в том, что фильм сильный: «Бумер» ли, «Брат» ли. И зрители отлично различают, где кино работает, а где просто дурака валяют.

-- Для студии СТВ знаковые имена -- это Алексей Балабанов и Александр Рогожкин. Они оба начинают сейчас снимать. Расскажите про их новые проекты.

-- Балабанов уже снимает фильм «Жмурки». Это возможно, неожиданная для его поклонников история, жанр которой условно можно определить как «криминальная комедия». Во всяком случае, должно получиться смешно.

-- А Никита Сергеевич Михалков, который занят в одной из ролей, в этой криминальной комедии бандита играет?

-- Там все бандиты. В фильме очень много замечательных актеров: Виктор Сухоруков, Сергей Маковецкий, Дмитрий Дюжев, Алексей Панин, Кирилл Пирогов, Рената Литвинова, Андрей Серебряков, Дмитрий Певцов, Гарик Сукачев...

-- Я слышала, что изначальный вариант сценария написал чемпион в каком-то виде спорта.

-- Не чемпион, а просто спортсмен. Стас Мохначев, молодой человек 22 лет, который занимался футболом, потом повредил колено, пошел в видеопрокат, как Тарантино, смотрел кино. У них в команде было два любимых фильма: «Брат» и «Мама, не горюй!». Его должны были взять в дубль «Спартака», перед ним открывались прекрасные перспективы -- правда, в том деле, где Россия пока не очень... Но вот колено, то, се, пятое, десятое...В общем, он начал писать сценарии. Один из них мы решили сделать. Балабанов там, конечно, кое-что переделал -- посмотрим, что получится.

-- А Рогожкин?

-- А Рогожкин только что закончил сериал -- он небольшой, будет показан в виде двух фильмов по 110 минут. Называется «Своя чужая жизнь» -- про режиссера, который хочет снимать кино, а ему предлагают снимать сериалы. И сейчас уже в разгаре работа над следующей его картиной -- «Перегон». Очень сильный сценарий: 1942 год, Чукотка, аэродром, куда американцы по ленд-лизу перегоняют самолеты из Аляски, а наши летчики летят на них к линии фронта. Жизнь этого аэродрома. Чукчи, русские, женщины, мужчины, драма, комедия -- все как у Рогожкина. Сейчас занимаемся самолетами, машинерией, летаем в Заполярье, в Крым -- достаточно сложная картина, надо все это простроить.

-- У вас в запуске еще одна сложная картина -- «Монгол» Сергея Бодрова-старшего, которую вы делаете как копродукцию. И вы, насколько я понимаю, впервые имеете дело со столь масштабной копродукцией.

-- В общем, да. Хотя мы все равно опираемся в первую очередь на российские силы. Другое дело, что проект вызывает огромный интерес за рубежом, у нас довольно много предложений о международной дистрибуции. Оператор, костюмы, грим, хореограф батальных сцен и многие другие ключевые позиции в команде -- это очень известные зарубежные специалисты, те, кто работали на «Гарри Поттере», «Спасти Рядового Райана», «Братстве волка», «Притаившемся тигре, невидимом драконе»... Сейчас не вся группа собрана, но ключевые договоренности уже достигнуты.

-- С чем это связано? С обширными международными контактами режиссера или с тем, что на Западе вдруг проснулся необычайный интерес ко всей этой истории?

-- В первую очередь, конечно, с режиссером. Но и с общей привлекательностью этого проекта. Сейчас все это очень актуализировалось -- Александр Македонский и так далее. Сигал шесть лет собирается снимать фильм о Чингисхане. Кроме того, фильм попадает в так называемый фреш -- новую тенденцию. «Страсти Христовы», тот же «Тигр и дракон», на арамейском или на китайском языках: общественность видит за этим некую аутентичность. И все это придало коктейлю под названием «Монгол» очень привлекательный вкус для зарубежных специалистов: ведь ехать в Казахстан и в Китай на какие-то непонятные условия, если ты не вдохновлен проектом, никто не будет. А платить втридорога мы не будем: это бессмысленно, неправильно, пошло и невозможно.

-- Какой будет бюджет?

-- Бюджет будет вокруг 10 млн -- может, долларов, может, евро -- пока не очень понятно.