С января по июль художественная жизнь России текла вполне благополучно. Особенно успешно раскручивался до недавнего времени находящийся на полулегальном положении тренд Contemporary Art.

Вот судите: весной открылась выставка «Москва--Берлин», умело выстроенная и внятно продуманная. Впервые в консервативное учреждение культуры под названием «Исторический музей» приехали работы принципиальных для искусства XX века мастеров (от Бойса до Кабакова). Проект вышел не старорежимной музейной экспозицией, сварганенной по позитивистскому принципу меняющихся эволюционных рядов, а страстным и откровенным диалогом со зрителем на тонком личностном уровне. Авторы не побоялись лейтмотивом экспозиции сделать идею изначальной враждебности Человека и Социума, любой альянс между которыми неизбежно полосуется межой. Становится мезальянсом. Публицистический, социологический, философский background проекта «Москва--Берлин» был на должной высоте. Наконец-то в зрителе увидели не подлежащего примитивному просвещению дикаря, а достойного серьезного разговора эрудированного собеседника.

Подобный новый интеллектуальный статус посетителя музея был поддержан и другими программами по расширению российской территории Contemporary Art. Вспомним масштабное возвращение людей и идей московского концептуализма: издание текстов и персональные выставки Эрика Булатова, Виктора Пивоварова, имиджевую политику отдельных галерей («ЕК-Артбюро») по восстановлению исторической справедливости в отношении достойных мэтров периода андерграундных семидесятых. Жаль, поздно, но все-таки вспомнили (статьями и выставками) ушедших Михаила Рогинского, Эдуарда Гороховского. Отдельная глава в отчете о «возвратившихся» посвящена Илье Кабакову. В Третьяковской галерее раскрутили воссозданный по эскизам и указаниям мастера «шизоидный лабиринт». В Эрмитаже устроили масштабную выставку-отчет Ильи и Эмилии Кабаковых о большинстве созданных ими после эмиграции из России (1989 год) тотальных инсталляций. На вернисаж прибыл сам мэтр. У проекта возвращения Кабакова, кстати, хороший коммерческий партнер -- также существующая с этого года высокопрофессиональная галерея Stella Art, работающая с дорожайшими и драгоценнейшими мастерами XX века. Теперь, когда все гуру андерграунда в сборе, очевидно то, что сотворенная ими из битой крошки избитых клише бытия конструкция с окончанием советской эпохи не рассыпалась в прах, а приобрела новое пространственное и философское измерение, стала чем-то вроде руины Древнего Рима, о которую трутся большие и маленькие мыслишки по последним вопросам нашего с вами житья. Пробуя считать эти мыслишки в щербатой фактуре андерграундных работ, посетитель музея трудится над собой, оттачивается, отесывается...

Главный парадокс межсезонных итогов: тонко и рвется сейчас там, где недавно было прочно, правильно и надежно -- в классическом секторе художественной жизни. Наше «контемпоральное» сознание растет не по дням, а по часам. Запрещенное искусство мы вернули, концептуальную фотобиеннале провели, на «Арт-Москве» современным искусством на 1 727 800 долларов наторговали. Символично, что аккурат в календарные полгода (8 июля) прошла пресс-конференция, посвященная Первой Московской биеннале современного искусства. Обещают участие 50 «контемпоральных» звезд. Звездой же пресс-конференции стала Ирина Антонова -- гранд-дама российских музеев, известившая о том, что в ее Музее изобразительных искусств покажут видеоарт прекраснейшего Билла Виолы. И Эрмитаж (во многом благодаря побратимскому Гуггенхайм-музею, а также дружественному Интерросу), и ГМИИ (во многом благодаря ревности относительно успехов Эрмитажа), и Исторический музей (во многом благодаря открывающемуся из музейных окон, концептуальному для идеи новой «Москвы--Берлина» красивому виду на Красную площадь) лихо осваивают нетрадиционные для них территории. А вот с традиционной у них у всех складывается не во всем и не всегда... После продвинутой выставки видеоарта Виолы или инсталляций Кабакова мукой мученической оказывается поход на постоянную экспозицию Эрмитажа, в какой-нибудь раздел ассиро-вавилонской культуры. Подслеповатые витрины, этикетки советских времен и толстый-толстый слой пыли... Даже недавно отремонтированная экспозиция итальянской живописи времен Тициана выглядит как кокетка из Рязани -- незатейливая простушка в пестром наряде с турецкого рынка (каждый зал почему-то окрашен в интенсивный радужный цвет). Большие, сложные, концептуально продуманные, достойные главного музея страны выставки старого искусства (наподобие прошедшей в прошлом году в Лондоне полной монографии Эль Греко) в родных эрмитажных стенах устраиваются редко. ГМИИ со своими фондами работает тоже не всегда удачно. Контрастный пример, о котором писала наша газета: в одном зале претенциозная и неряшливо сделанная выставка про Вавилонскую башню, в другом -- маленькая, но качественная во всех смыслах (идейном, дизайнерском) выставка «Мир этрусков». Последняя, конечно, не местная -- приехала из Тосканы...

Вот и выходит, что нового требовательного и рефлексирующего зрителя новым искусством наши музеи стали воспитывать, а на основные свои сокровища -- искусство классическое -- смотрят по старинке. Не разумеют того, что неизбежные для демонстрации искусства «сего дня» умные стратегии выставочной работы, будь они применены ко времени хоть Каролингов, хоть Фландрии, хоть Древнего Китая, выявили бы непредсказуемые и тонкие акценты в казалось бы хрестоматийном и скучном материале, да попросту сделали бы выставку интересной и зрелищной. А так наши лучшие музеи пребывают в положении унтер-офицерской вдовы. Чем больше они будут показывать отменные проекты Contemporary Art (того же Билла Виолу, чье творчество -- эталонный пример разговора с классикой на адекватном, то есть современным и ей и нам языке), тем больше будут сечь самих себя -- ведь каждое удачное новое оттеняет архаику работы с почтенным старым, которое по обидной для него причине поскорее захочется забыть.